– Понимать так, что лодку разрежут.
– Когда?
– В конце похода.
– Дима, мы в базу идем.
– Ну и что?
– В подводном положении. Глубина сто метров. Как на такой глубине можно разрезать лодку?
– Ну…
– Безо всяких «ну». Только что все складывалось – и опять ничего не понятно. Никакой логики.
– Они заговорили – уже хорошо.
– Да, заговорили, но толку пока мало. Они ничего не объясняют. Бросили фразу – и до следующего сеанса.
– Айсберг!
– Что?
– Айсберг может разрезать на глубине сто метров.
– Айсберг может встретиться на глубине сто метров. Он сомнет нам нос, сорвет резиновое покрытие, искорежит легкий корпус, срежет обтекатели – и все. Он не разрежет лодку.
– Но он может срезать обтекатели.
– А при чем здесь люди, которых ты должен спасти? Дима, она же при тебе резала лодку на части.
– Резала.
– Ну и при чем же здесь обтекатели? Обтекатели снаружи.
– Обтекатели снаружи. Это верно. А рули?
– Хорошо, повредили рули, ну и где же здесь пополам?
– Она сказала, что внутри лодки никого нет.
– Ну и кого же ты должен спасать?
– Не знаю.
– Разрешите, товарищ командир?
– Да.
Женя втиснулся в командирскую каюту.
– Ну, как там ваш подопечный? – Командир устроился в кресле поудобней.
– Вы знаете, товарищ командир, тут у Осеева бред, конечно, но уж больно осознанный.
– Что сие означает?
– Он все время говорит о том, что с нашей лодкой что-то случится.
– Доктор, вы же сами мне говорили о шизофрении. О навязчивой идее, о мании преследования.
– Да, но…
– А теперь получается, что у меня на борту Кассандра? Сивилла? Ванга? Кто там еще? Не занимайтесь ерундой. Он у вас спит? Даете снотворное?
– Так точно.
– Вот и давайте. Пускай спит. Я еще только не вслушивался в то, что человек несет во сне! Дайте ему еще снотворного.
– Товарищ командир…
– И думать тут нечего. У меня в лейтенантской юности был командир отсека, который запирался в отсеке и говорил, что за матросами надо следить, а то они нас утопят. Человек неадекватен. Не в себе. Вы мне сами это говорили. Паника у него. Бред. Устал. Это усталость. Вы же говорили, что он боится спать. Теперь не боится?
– Теперь нет.
– Вот видите, какой прогресс! Он теперь у вас хоть спит нормально. Попробуйте не поспать с неделю, вы и не такое станете нести. Это у него глюки. Видения. Сон наяву. Ему отдохнуть надо.
– Но у него появляются и исчезают шрамы.
– Вы мне еще про стигматы расскажите. У вас там что? Это все заразное? Теперь и вы заразились? Нам осталось пять суток до базы, а сегодня, вообще-то, уже четыре. И что мне теперь делать? Чем ближе к базе, тем вы больше нервничаете. Я понимаю, чужое сумасшествие действует, и вам вдруг начинает казаться, что во всем этом есть рациональное зерно.
– Товарищ командир…
– Нет там рационального зерна! Вы мне сами говорили. Эти больные могут быть очень убедительны.
– Но есть подтверждения…
– Нет у вас подтверждений! Какие там еще подтверждения? Чего подтверждения?
– Товарищ командир, его трясет…
– Правильно. Правильно, его трясет. И вы с этим справились. Представлю к награде. Вы справились с ситуацией. Его трясло, а теперь не трясет. Теперь спит человек. А как он спит, где он спит и каким образом – это вы мне все время должны докладывать.
– Я и докладываю.
– Вот и молодец!
– Вы же просили обо всем докладывать.
– Я не просил. Я приказывал. Правильно. Обо всем. Но в чушь меня прошу не посвящать.
– Но это же…
– Важно. Я понимаю. Доложил – я выслушал. Я понял. Все же понятно, доктор! Неужели вам все это непонятно?
– Товарищ командир, он утверждает, что нашу лодку разрежут.
– Доктор! Мы в отрытом море. На глубине сто метров. Как тут можно разрезать?
– Через пять суток.
– Через пять суток мы будем в базе. У пирса мы будем через пять суток! Стоять! А в море мы еще четверо суток. Доктор! Ну что вам неясно?
– Товарищ командир, будет удар…
– Какой удар? Какой под водой может быть удар? В скалу? Нет тут скал. Есть карты, есть маршрут, но скал нет. И айсбергов нет. Есть ледовая обстановка.
– Как ножом разрежет.
– Каким ножом? Вы с ума сходите, доктор. Вам не кажется?
– Мне…
– А мне кажется! Понабрались от него заразы. Это заразное все. Как оказалось. Не выпускайте его! Снотворное, я сказал! Вы поняли, что я сказал?
– Так точно! Товарищ командир…
– И слушать больше ничего не желаю.
– Очень реалистично…
– Очень. Я понял. И вам тоже нужен отдых. Чтоб путевку. В санаторий. На обоих. По приходе. И чтоб духу вашего с ним на корабле не было через пять минут после того как ошвартуемся! Вместе в санаторий поедете. И там будете слушать его откровения! Если так нравится. Придите в себя, доктор! Одного уже изолировали, слава богу! И что теперь? Вас мне надо изолировать? Господи! Дотянуть бы до берега! Экипаж сходит с ума. Ни ногой его из амбулатории! Не выпускать, я сказал! Вы поняли, что я сказал?
– Так точно!
– Повторите!
– Не выпускать!
– Вот именно. Снотворное и еще раз снотворное! А то мы тут услышим. Глюки.
– Ему всюду мерещится человек с розовыми волосами.
– Вот! Вот это правильно! Вы только что сказали, что ему мерещится.
– Но…
– Никаких «но»! Именно мерещится. С розовыми! А мне всюду мерещатся зеленые волосы. К чему бы это? Вы все поняли? Снотворное!
– Есть.
