факторами.
Водитель проехал мимо ресторана, Чан посмотрел в окно. Заведение казалось пустым. И неудивительно: он сам попросил владельца закрыть его на этот вечер.
Машина Чана проехала мимо ресторана еще раз. Хозяин определенно закрыл его, выполняя данные инструкции. Свет в здании не горел, и не было видно ни единой живой души. Кроме хозяина. Последний вышел нервной походкой из ресторана и огляделся, проверяя, все ли спокойно. Для него это мероприятие, вероятно, важнейшее в жизни. Как, впрочем, и для всех его участников. Чан, к примеру, собирался сегодня начать восхождение к вершинам руководства триады. Он знал, что его вряд ли повысят с должности советника по финансовым и юридическим вопросам, именовавшейся на языке триады «бумажным веером», до уровня «мастера благовоний» или заместителя «мастера горы». Или ему пришлось бы ждать этого целую вечность. Но коль скоро он не мог убить боссов, чтобы занять их место, оставалось одно: обойти их с помощью хитрой интриги. Чан надеялся под прикрытием и в рамках общества «Во син син» создать собственную организацию и возглавить ее без ведома своего тестя. После этого, добившись преданности сотрудников и обретя достаточное могущество, он сможет свергнуть и самого Луна. Чан полагал, что, пообещав крупным китайским чиновникам богатство и власть, добьется их расположения и содействия.
Финансист триады велел водителю остановиться и вышел из машины в сопровождении троих своих людей. Один из них, Стиви Хо, числился его заместителем и имел ранг «сандалии, топчущей траву». Иными словами, отвечал за сбор долгов и организацию встреч. Это был человек плотного сложения, выше среднего роста, с козлиной бородкой и совершенно лысый. Его правое веко и щеку пересекал шрам, по причине чего одна часть лица резко отличалась от другой, и физиономия в целом казалась странно асимметричной. В прошлом он служил в полиции.
Стиви поступил в полицию в то же время, что и Джонни Мэнн. Более того, они вместе учились в полицейской академии, по окончании которой Хо предложили работать под прикрытием для внедрения в ряды бандитов. Стиви с радостью принял это предложение и менее чем за три года стал полноправным членом «Во син син». Потом, правда, выяснилось, что он совершенно забыл о полицейской стороне своей деятельности, ибо соблазн богатой, даже роскошной жизни оказался для него слишком велик. Надо сказать, что подобное часто происходило с агентами, работавшими под прикрытием, для которых в аналогичной ситуации некоего среднего пути просто не существовало. Остальные двое являлись телохранителями Чана, никаких должностей не занимали и считались в иерархии триады рядовыми бойцами.
Хозяин ресторана встретил их у двери. Непрестанно кланяясь, он прижался к стене, пропуская гостей вперед.
— Проводи нас в помещение, где должна состояться встреча. — Стиви пожал хозяину руку особым секретным рукопожатием.
Ресторатор провел их в комнату в задней части заведения. Она была тускло освещена и наполнена душистым дымом от тлеющих ароматических палочек. В центре находилось нечто вроде домашнего алтаря с двумя бронзовыми подсвечниками, тремя алыми камешками, латунным блюдом для сжигания бумаги, кувшином с вином, пятью чашами для возлияний, чайником, тремя чайными приборами и небольшим ножом с узким лезвием. Справа от входа на стене красовалось изображение двустворчатых ворот с висевшим над ними куском желтой бумаги.
— Все хорошо. — Стиви посмотрел на хозяина, кивнув в подтверждение своих слов. Ресторатор вновь принялся униженно кланяться, вытерев концом фартука выступивший на лбу пот.
Хо и телохранители остались в обычных тонких летних костюмах из хлопка, но Чану как наиболее почетному гостю вручили алое облачение, напоминавшее одеяние буддистского монаха. Его предстояло надеть поверх европейского костюма. Потом хозяин доложил о прибытии нового гостя. Стиви прошел вместе с хозяином к двери, чтобы встретить его и проводить в комнату. Гость оказался небольшого роста за шестьдесят, в очках, с поредевшими на затылке волосами и крупной, круглой как тыква головой. Один из влиятельных министров китайской провинции Фучжан.
Остановившись в дверном проеме, вновь прибывший расстегнул рубашку, продемонстрировав обнаженную грудь, после чего снял туфли и носки и остался босиком. Существовала традиция — субъект, подавая прошение, должен продемонстрировать собственную бедность, покорность и беззащитность. В руке проситель держал кусок желтой бумаги, на которой написал свое имя и изложил содержание прошения, адресованного Чану и «Во син син».
Стиви провел его в комнату и подвел к нарисованным на восточной стене символическим воротам с висевшим над ними куском желтой бумаги.
— Клянитесь, что вы тот, за кого себя выдаете.
— Клянусь, что меня действительно зовут Сунь Ят-Сен.
Чан взял гостя за руку и пожал ее особым секретным рукопожатием, уперев указательный палец в ладонь просителя, отогнув средний и безымянный пальцы и трижды постучав при этом по ладони министра мизинцем. Затем телохранители Чана воздели вверх обнаженные мечи, образовав своего рода арку, символизировавшую «гору ножей» и являвшуюся составной частью ритуала инициации. Проведя министра под этой аркой, Стиви зажег стоявшие на алтаре свечи и вручил Сунь Ят-Сену три красных камешка. Зажав их в руке, министр начал читать «тридцать три клятвы» верности:
— Клянусь не раскрывать тайн этого сообщества ни единой живой душе, включая родителей, братьев и жену, а также не продавать его секретов ни за какие деньги. Если же я нарушу клятву, пусть меня пронзит миллион мечей.
— Клянусь помогать деньгами своим названым братьям в случае, если они окажутся в беде. Если же я нарушу клятву, пусть меня поразят пять молний.
— Клянусь не оказывать помощи посторонним, если это идет вразрез с интересами моих названых братьев. Если я нарушу клятву, пусть меня пронзит миллион мечей.
— Если я передумаю и стану отрицать свое членство в этом сообществе, то пусть меня пронзит миллион мечей.
И так далее.
Когда клятвы были произнесены, Стиви передал Сунь Ят-Сену чашку с очистительным чаем, который тот и выпил. Затем Хо наполнил вином одну из винных чаш и вручил ее министру вместе с взятым с алтаря ножом. Посвящаемый наколол средний палец и выдавил в вино несколько капель собственной крови, после чего, сделав глоток, передал чашу Стиви, который также глотнул, прежде чем передать дальше. По прошествии пары минут из чаши сделали по глотку все находившиеся в комнате, включая Чана, закрепив и разделив таким образом произнесенные клятвы. Потом Стиви, вдребезги разбив чашу о пол, передал Чану список произнесенных клятв и лист желтой бумаги с именем министра и изложенной им просьбой. Финансист «Во син син» сжег обе бумаги в помещавшемся на алтаре латунном блюде, налил еще одну чашу вина и, прежде чем обратиться к министру, капнул туда несколько капель собственной крови.
— С этого момента ваша прежняя жизнь кончилась. Вы заново родились в этой комнате в образе нового брата сообщества триады. Вместе с вами мы сделаем это сообщество самым богатым и могущественным в мире. Я предоставлю вам возможность воплотить в жизнь свои мечты и реализовать самые заветные желания. Взамен жду от вас преданности и послушания. Теперь мы вместе, пока смерть не разлучит нас.
Чан отпил из чаши и пустил ее по кругу. И каждый находившийся в комнате, сделав глоток, повторил:
— Пока смерть не разлучит нас…
Глава 48
На следующее утро Мэнн приехал в штаб-квартиру, когда Макс уходил, дав показания сержанту Энджи. На лестнице они встретились, и детектив подумал, что полицейский участок определенно не самое любимое место Макса. Когда Джонни смотрел, как маленький водитель, мелко перебирая ногами, семенил по коридору к выходу, ему вдруг пришло на ум, что таксист похож на бегущую с корабля крысу.
