— Бедняжки… Они все умерли.
— Как они умерли?
— Не знаю. Умерли — и все тут.
— Это ты убил их, Ман-По… Не правда ли?
— Нет… нет… Нет!
— А что ты скажешь об этой? — Инспектор показал фотографию Беверли Мэтьюз, сделанную на свадьбе ее сестры. Полоумный некоторое время смотрел на снимок, потом лицо его сморщилось, и он зарыдал.
— Я не хотел убивать ее. — Фон с покаянным видом закачал головой.
— Но ведь убил, не так ли? А как насчет остальных? Брат похищал женщин для тебя, верно? Вы с братом держали их в заточении в старом хирургическом кабинете. Ты их там убивал?
Ман-По закрыл лицо руками.
— А потом отвозил трупы к себе на работу и там расчленял. Многие тела хранились у тебя на работе на протяжении долгого времени. Ты держал их в холодильнике, не так ли? Но потом пришлось избавиться от трупов, потому что ваша фирма должна была закрыться. Предстояли большие изменения, да, Ман-По?
Арестованный посмотрел на Мэнна широко открытыми глазами и кивнул. Потом его мощные плечи снова заходили ходуном от волнения, и он залился слезами. В носу хлюпало. Плача, Фон то и дело переводил дух, широко разевая при этом рот и забывая из-за расстройства глотать слюну.
— А что ты можешь сказать относительно последней жертвы? — спросил Мэнн, страшась услышать ответ. — Я имею в виду Джорджину. Что ты с ней сделал? И где она сейчас?
Полоумный одарил инспектора недоумевающим взглядом:
— Мисс Мад-ар-лин?
— Да, Джорджина, жившая на квартире у Люси. Девушка евроазиатского происхождения. Где она?
Фон покачал головой, заревел еще громче прежнего, а через некоторое время стал биться лбом о стену.
— Я только развозил товар — и все.
В камеру неслышно вошел Ли и встал у Мэнна за спиной.
— В общей сложности на стене обнаружены фотографии двадцати двух различных женщин, — прошептал он.
— А как насчет банок? Что в них?
— Женские органы: яичники, груди и так далее… Ах да! Одна банка целиком заполнена пальцами, срезанными с рук и ног.
— Надеюсь, команда экспертов обыскала также и квартиру?
— Сейчас они как раз этим занимаются. Но до настоящего времени ничего важного не нашли.
— А на фирме Йонг Дин Сум обыск делали?
— Одна из команд отправилась туда, но известий от нее пока не поступило.
— Мне нужен список ферм, поставлявших этой фирме свинину. Их нужно обыскать все до одной, а поставки мяса приостановить, пока мы не заглянем в их холодильники.
— О'кей… А с этим парнем как дела? — Ли ткнул пальцем в Ман-По.
— Вроде начал говорить. Кстати, как там поживает Макс?
— Курит одну сигарету за другой и ходит по комнате.
— Сказал хоть что-нибудь?
— Нет. Но вид такой, словно вот-вот заговорит.
— О'кей. Я к вам скоро приду.
Когда Ли ушел, Мэнн вернулся к разговору с арестованным, продолжавшим ритмично биться головой о стену.
— Ты сможешь увидеть брата, Ман-По. Но сначала скажи мне, как ты убивал этих женщин.
Фон перестал рыдать, вытер лицо рукавом и посмотрел на детектива.
— Она была такая красивая… И меня любила. Я не хотел убивать ее. И я не причинял вреда другим женщинам. Они мне очень нравились, особенно после смерти. Я никого не трогал. Только развозил товар. — Повторяя последнюю фразу на все лады, полоумный забился в угол камеры и вновь разразился слезами.
Глава 84
Люси паковала вещи. Дело продвигалось медленно. У нее совершенно не осталось энергии, чтобы как-то ускорить этот процесс. Похороны вытянули все силы. Но оставшийся после кремации прах она так и не забрала. Не представляла, что его остается так много. И решила воспользоваться услугами фирмы, предлагавшей сделать из пепла искусственный бриллиант. Для такого случая Фрэнк купил невесте золотую цепочку с подвеской для кулона. Когда бриллиант будет изготовлен, она вставит его в оправу в виде сердечка и будет носить на груди.
Странно, что упаковка вещей занимает так много времени. Если разобраться, ей и паковать-то особенно нечего. Кроме того, Фрэнк пообещал купить все, что ей нужно, когда они прибудут в Штаты. Так что укладка чемодана по идее не должна быть проблемой. С другой стороны, ей предстояло уложить в один-единственный чемодан остатки прожитой здесь с сестрой жизни. По этой причине сортировка и отбор принадлежавших Ка-Лей вещей представляли определенную трудность. Нелегко понять, с чем можно распрощаться навсегда, а что нужно взять с собой в новую жизнь.
Погода отнюдь не способствовала разрешению этой проблемы, ибо в квартире было жарко и душно. А включить кондиционер Люси почему-то не пришло в голову. За годы прозябания в бедности она привыкла обходиться без него. В свете всего вышеперечисленного на дело, которое в прежние времена отняло бы не более часа, у Люси ушел весь день.
Отодвинув в сторону кучу не влезавших в чемодан частично не разобранных вещей, Ка-Мей почувствовала себя такой несчастной, что, с минуту повздыхав, разразилась под конец рыданиями. К слезам она прибегала в жизни редко. Всхлипы, точно соответствовавшие ее душевному состоянию, слышались особенно отчетливо в окружающей тишине. Но постепенно они затихли.
Люси выглянула в окно. Стекло потемнело и помутнело от грязных потеков дождевой воды, так как в это лето дожди, казалось, превысили все установленные природой пределы. Из-за этого проникавший в комнату свет сообщал предметам размытый туманный ореол, и можно было подумать, что она спит и видит все это во сне. Ка-Мей позволила было себе еще несколько тяжелых вздохов и приглушенных всхлипов, но чуть позже решила, что пора прекращать истерику. Нужно наконец выйти из завладевшего ею состояния печали и скорби, напоминавшего своеобразную затянувшуюся летаргию. Она и так слишком много страдала в прошлом. Кроме того, как ни страдай, Ка-Лей этим не воскресишь. Нужно собрать вещи, осколки разбитой жизни, навсегда распрощаться с этим домом и двигаться дальше. Но как ей ни хотелось думать о дальнейшей жизни в позитивном ключе, глаза вновь и вновь возвращались к балкону, с которого шагнула в вечность бедняжка Ка-Лей. Она пыталась представить себе шаг за шагом путь сестры в тот роковой вечер.
Отойдя от окна, Люси бросила взгляд в сторону входной двери. Но выйти на лестничную площадку, пройти оттуда на балкон, перегнуться через ограждение и глянуть на квадрат асфальта внизу было свыше ее сил. С минуту подумав, девушка решила, что ей вовсе не обязательно видеть последний образ, запечатлевшийся в сознании Ка-Лей перед смертью. Равным образом, ей не так уж нужно знать, о чем думала сестра перед тем, как перелезла через ограждение. О чем таком важном она могла думать? Тут в сознании Люси мгновенно, как если бы ее ударило молнией, проступило лицо Джорджины. Образ был настолько яркий, что на мгновение заполнил все поле зрения, отчего у Ка-Мей перехватило дух, а веки дрогнули, словно от нервного тика. Потом перед ее внутренним взором предстал Чан. Он и только он причина всего того, что случилось. Но нельзя не признать, что Люси тоже немало этому способствовала.
