Мэнн не мог смотреть на это, но отвести глаза от монитора также не мог. Наоборот, еще ближе подтащил лэптоп к себе. Он должен находиться рядом с ней, и если не собственной кожей, то сердцем прочувствовать то, что испытала она.
Несколько минут Хелен пронзительно кричала, всем телом содрогаясь от боли. Наконец ее мучитель прервал экзекуцию и некоторое время переводил дух, приходя в себя после непривычных ему физических усилий. Затем он взял с тумбочки платок и обтер с лица пот и крохотные капельки крови жертвы. При этом он повернулся к камере в профиль, и Мэнн узнал его, после чего смерть этого человека стала решенным делом.
Истязатель стащил капюшон с головы жертвы, и камера стала брать крупным планом ее лицо. Оно распухло и кровоточило от побоев, глаза казались мертвыми. Сердце у Мэнна разрывалось на части. Между тем садист отвязал руки Хелен от крюка и потащил ее к стоявшему в центре комнаты столу. Она кричала и пыталась освободиться, но тщетно. Детектив подумал, что ему никогда не забыть этих криков ужаса и они будут вечно стоять в ушах. Камера изменила положение в пространстве, и Мэнн получил возможность сверху наблюдать за тем, что происходило на столе. Палач крепко привязал Хелен к столешнице, так что теперь жертва могла двигать только головой, которой она мотала из стороны в сторону, стараясь уклониться от рук своего мучителя. Более всего ее пугал полиэтиленовый пакет, который изверг держал в одной из них. Однако спастись от пакета девушке не удалось. Когда он оказался на ее голове, камера вновь продемонстрировала лицо жертвы, и Мэнн поймал себя на том, что всматривается сквозь прозрачный пластик в красивые глаза Хелен. Он наблюдал за тем, как жизнь уходила из них и в радужке тускнел свет. Одновременно слушал краем уха запыхавшееся бормотание и приглушенные стоны ее убийцы. Хелен умерла в тот момент, когда у Джеймса Дадли-Смайта произошла эякуляция.
Глава 120
Джорджина складывала и вновь расправляла одолженную Мэнном футболку раз, наверное, сто. Она давно уже собрала свою сумку, но не хотела уходить, не поставив спасителя в известность о своем намерении. Но похоже, ждать его было бессмысленно. Девушка не знала, почему он не пришел, и чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде. Все инстинкты говорили, что пора возвращаться домой. Встав у окна, она некоторое время наблюдала за тем, как в доме напротив одно за другим вспыхивали окна и в них, словно числа на табло календаря, появлялись жильцы. Немного подумав, девушка написала Мэнну записку:
«Мой самолет улетает после полуночи. Если хочешь, чтобы я осталась, приезжай в аэропорт и разыщи меня. Дж.».
В аэропорт поехала на метро, так как до отлета оставалось еще несколько часов. Пройдя в зал ожидания, некоторое время бродила там как неприкаянная с места на место, после чего опустилась в кресло и устремила взгляд перед собой, созерцая остановившимися глазами мелькавшие незнакомые лица. Джорджина сильно нервничала, временами начинала задыхаться и вообще чувствовала себя отвратительно. Скоро девушка пришла к выводу, что ей лучше двигаться, нежели оставаться на месте, но продолжала сидеть. Люди все так же проходили мимо, у ее ног играли дети. В сектор паспортного контроля и проверки багажа Джорджина решила идти в последний момент, так как у нее не было багажа, кроме небольшой сумочки. Кроме того, она не испытывала большой уверенности в необходимости возвращения в Англию, а лишь это чувство позволило бы ей твердой походкой пересечь пространство зала и перейти с территории Гонконга в зону отчуждения. Время от времени она поглядывала на часы, говоря себе, что у Мэнна все еще достаточно времени, чтобы ее найти. Если, конечно, ему это нужно.
Глава 121
Суперинтендант как раз заканчивал паковать вещи, когда дверь открылась и в кабинет вошел Мэнн.
— Все уже ушли. Какого дьявола ты здесь делаешь, Джонни?
Детектив прошел дальше в кабинет и плюхнулся в кресло, стоявшее перед столом. Потом откинулся на подушки сиденья и прикрыл глаза. Он до такой степени устал, изнервничался и вымотался, что кружилась голова. Поэтому овевавшие лицо струи прохладного воздуха от вентилятора пришлись как нельзя более кстати.
— Ты в порядке? — осведомился Уайт, отодвигая в сторону коробку с вещами. Инспектор приоткрыл красные, воспаленные глаза и воззрился на лопасти потолочного вентилятора.
— Я бы выпил, — буркнул он, продолжая немигающим взглядом созерцать потолок.
Дэвид распаковал одну из коробок, извлек бутылку водки для Мэнна, бутылку виски — для себя, а также пару стаканов с толстым донышком. Усевшись затем в кресло, разлил напитки по стаканам и подал водку Мэнну. Инспектор взял стакан, посмотрел искоса на озабоченное лицо «супера» и невесело улыбнулся:
— Извините, Дэвид. Я только сейчас подумал, что, вероятно, и в самом деле произвожу странное впечатление.
С этими словами он одним глотком прикончил водку. Уайт взял со стола бутылку и вновь наполнил стакан.
— Вот теперь я чувствую себя много лучше, нежели пару часов назад.
— Что случилось, Джонни?
— Я видел фильм, запечатлевший смерть Хелен…
Неожиданно в дверь постучали.
— Проваливайте! — рявкнул суперинтендант. Молодой офицер, отважившийся просунуть в начальственный кабинет один лишь свой нос, проблеял:
— Извините, сэр. Я помню, что вы просили не беспокоить, но вас требуют к телефону по очень важному делу.
— Хорошо, хорошо. — Суперинтендант поднял трубку и нажал на кнопку соединения с нужной линией. Мэнн с минуту наблюдал за выражением лица начальника, напряженно слушавшего собеседника. Единственным вкладом суперинтенданта в беседу были редкие отрывистые слова и фразы вроде: — Когда?.. Где?.. Свидетели есть?.. Что-нибудь похищено?..
Через некоторое время Уайт, закончив разговор, медленно положил трубку на рычаг. Потом подошел к инспектору и наполнил его стакан. Мэнн продолжал исподтишка наблюдать за старым другом и начальником, который, собираясь с мыслями, принялся мерить шагами кабинет, и этот процесс занял у него несколько минут. Джонни ждал. Наконец суперинтендант, придя, очевидно, к какому-то выводу, прекратил хождение, опустился в кресло и, налив себе основательную порцию виски, жадно выпил. Тут же налил новую порцию, спрятал бутылку в выдвижной ящик стола и, не глядя на Мэнна, произнес:
— Еще одна смерть. — Голос его звучал ровно, почти буднично. — На этот раз, правда, умер мужчина. Горничная Джеймса Дадли-Смайта обнаружила сегодня вечером хозяина в винном погребе в, так сказать, подвешенном состоянии. Похоже, перед смертью его основательно избили. По счастью, инструмент насилия искать не пришлось. Многожильный кнут, от которого он пострадал, был вставлен ему рукоятью вперед в прямую кишку и в прямом смысле торчал из задницы. Судя по всему, Дадли-Смайт умер от сердечного приступа в самом разгаре процесса. Горничная утверждает, что из ценных вещей ничего не пропало.
Мэнн сел в кресле прямо.
— Именно об этом я и хотел переговорить с вами, Дэвид.
Уайт воздел в воздух руку, призывая его к молчанию.
