ещё были живы свидетели тех лет. Малачи покинул столицу после смерти Турхана, ходили слухи, что он покончил собой. Вернувшись всего лишь несколько недель назад, он выступил с речью, которая привела к избранию Рифы. Немногие из ныне живущих были столь же выдающимися, уважаемыми и влиятельными.
Малачи так же был ответственен за убийство Рифы и ложное обвинение бывшего министра Лондо Моллари, но это были настолько незначительные детали, что он не считал необходимым с кем-либо делиться ими.
— Уважаемые лорды и министры, — начал он, — могу ли я внести предложение?
Мысли ничего не значили для женщины, которая некогда была Сьюзен Ивановой. Ни мысли, ни идеи, ни образы. Ничто кроме знания, кем она была, что она потеряла, и что она должна была сделать.
Трёх человек любила она. Всего трёх за всю жизнь.
Её мать: убита Пси-корпусом много лет назад. Убита фактически, если не буквально. Сьюзен никогда не переставала горевать, никогда не переставала помнить. Вся её оставшаяся жизнь была определена этим единственным событием. Однажды Сьюзен был задан простой прямой вопрос: «Чего ты хочешь?». Отвечая на него, она вспоминала глаза своей матери.
Маркус Коул: убит самой Сьюзен. Убит фактически, а не только на словах. Мечтатель, вырванный из мира грёз. Идеалист, видевший только боль. Любовник, чья душа навсегда принадлежала другой. Сьюзен убила его — случайно, но ей не было от этого легче.
Лорел Такашима: убита… где-то. Как-то. Сьюзен не знала, кто конкретно сделал это, но она знала, кого винить. По крайней мере, она знала, кого должна винить из тех, кто был здесь.
Они спросили: «Чего ты хочешь?». И она ответила. Она хотела быть в безопасности. Она не хотела быть одинокой. Она не хотела бояться Пси-корпуса. Она хотела быть в безопасности.
Он идёт. Посол Дэвид Шеридан. Тот, кто занял её место. Тот, ко свалил на неё все провалы. Тот, кто что-то знал о смерти Лорел. Тот, кто не сдержал своего обещания.
Сьюзен не знала, как у нее получалось двигаться так быстро, или как она достала оружие. Со дня смерти Лорел она не думала вообще ни о чём. Она жила только местью, только убийством, только своим жутким криком.
— ВЫ ОБЕЩАЛИ, Я БУДУ В БЕЗОПАСНОСТИ!
Она поняла, что произнесла эти слова вслух, только когда Шеридан повернулся к ней, его глаза почти смеялись.
Волна боли заставила Сьюзен упасть, оружие выскользнуло из её пальцев. Она могла видеть охрану позади себя, — как она не заметила их раньше? Они были готовы убить её.
— Нет, — сказал посол Шеридан, его чёткие слова проникли сквозь завесу вокруг сознания Сьюзен. — Нет, не убивайте её. Я думаю, мы сможем найти ей другое применение. Куда более занятное.
Она потеряла сознание.
Он плакал… снова. Кажется, не было ещё такой ночи, когда сон Майкла и Лианы Гарибальди не был бы прерван его плачем; пронзительным, требующим, зовущим.
Лиана поднялась и села на кровати. Позади неё раздался жалобный звук — Майкл тоже проснулся.
— Только не снова, — прошептала Лиана. — Только не… снова…
— Я возьму это на себя, — пробормотал Майкл, поднимаясь с кровати и одеваясь. Лиана взглянула на него и легла. Она не высыпалась в последнее время, даже в те ночи, что не прерывались плачем. Её сны были наполнены тяжёлыми мыслями и тревогами. Страшными видениями о потере мужа и сына, об одиночестве, о… её отце…
Майкл вышел из комнаты, надеясь, что его жена поспит хотя бы ещё немного. Видит бог, ей это необходимо. Ему, по правде говоря, тоже, но он выдержит, если надо. Попытка Лианы вернуться к работе вызвала больше проблем, чем она ожидала. Бестер замыслил что-то недоброе, и его люди, — в том числе и Лиана, — испытывали сильное давление. А тут ещё болезнь ребёнка — просто ещё одна из обычных бытовых проблем, но в настоящий момент…
Майкл взял на руки сына — своего сына! — Френка Альфреда Кеммер-Гарибальди, и медленно вышел в гостиную. Он… думал. В последнее время он много думал. Он не понимал, что происходит в галактике. До него дошли слухи о бомбардировке Минбара. Он слышал, что атмосфера и вода были отравлены, окружающая среда уничтожена, сотни тысяч погибли. И это сделали люди. Его люди, такие же, как и он сам, имеющие жён, детей, дом, надежды, стремления и мечты.
Раньше человечество могло, по крайней мере, претендовать на звание «хороших ребят» в этой войне. Сейчас же, Майкл не был уверен, кто такие вообще «хорошие ребята».
Альфред прекратил плакать. Почему-то у Майкла он плакал редко, только у Лианы. — Правильно, — прошептал Майкл. — Дай маме немного поспать, хорошо? — Он остановился, задумавшись. — Видишь ли, сын. Есть вещи… которые тебе следует знать. Я понимаю, что ты ещё слишком мал, чтобы понять их. Чёрт, ты даже не знаешь, что я говорю сейчас, но…
— Чёрт, этот мир точно сошёл с ума. Ничто не имеет значения, а когда ты думаешь, что имеет, то непременно случается что-то, рушащее эту уверенность. И ещё… есть вещи хорошие, и есть вещи плохие. Сейчас хорошие парни — те, кто помнят эту разницу и пытаются всю жизнь делать только хорошее. Я не говорю, что поступал именно так всегда, но я пытался. Честно. Твоя мама… она знает, как дорого может стоить такая попытка. Видишь ли, если бы я выбрал простой путь много лет тому назад, твой дедушка был бы ещё жив. Но… это был не выход. Это был момент, когда я поступил правильно. Никто не посмеет сказать, что это было просто, потому что это не было.
— Но… ты будешь одним из хороших парней, сын. Это будет не просто. Фактически это будет одна из самых сложных вещёй, с которыми тебе придется столкнуться — быть хорошим парнем. Потому что… так много плохих людей, людей выбирающих самый простой путь. Но ты станешь хорошим парнем. Я думаю, станешь, как-нибудь.
— Если повезет, я скажу тебе это ещё раз. Тогда будет немного больше хороших парней, и немного меньше плохих, но ты не должен с этим считаться. Я не говорю, что я хороший. Я просто пытаюсь им быть иногда.
Ребенок на его руках заснул. Майкл улыбнулся, положил его обратно и пошёл в спальню, но вскоре остановился и вновь посмотрел на сына. Своего сына.
— Ты будешь одним из хороших ребят, потому что так много плохих. Просто… помни об этом, даже если ты не будешь помнить ничего другого. Этого будет достаточно.
Вот оно. Одно имя. Два слова. Вот оно.
Уэллс отступил на шаг от сооружения, известного как Стена Павших. Огромный чёрный обелиск, на котором запечатлено имя каждого солдата Вооруженных Сил Земли, погибшего от рук минбарцев. Так звучала теория. Более миллиона солдат погибли в одиночестве и их имена были неизвестны. Нет, Стена хранила только тех, кто погиб ради какой-либо цели, или тех, у кого были семьи, настоявшие на включение имён.
У Такашимы не было семьи, и не минбарцы убили её, но всё равно её имя было здесь. Уэллс настоял на этом. Это было опасно, так как таким образом он связывал себя с нею, но Кларк и так уже не доверяет ему, как и Шеридан.
Ещё одна смерть. Пешка в игре, которую она никогда не могла понять. Бестер не будет, конечно, сожалеть о ней. Он ушёл. Давно. Такашима была пешкой Бестера, но в то же время Уэллс помог ему с этой идеей.
Много смертей. Слишком много смертей.
