— Что ты, что ты, — заикаясь от неожиданности, пролепетал Щеглов. — У меня двое детей, мальчик и девочка. Я люблю их.
— Я тебе хотела сказать, Костенька, что у нас тоже скоро будет ребенок, может мальчик, а может девочка. Каково ему без папы?
От этого известия Щеглову стало дурно. Теплая волна ударила где-то вниз живота и, постепенно передвигаясь, достигла лица. Он весь вспотел, лицо покраснело. Щеглов в эту минуту выглядел каким-то перекошенным и сгорбившимся. Офицеры, выходившие из подъезда, с любопытством смотрели на беседующую пару. Константину хотелось провалиться сквозь землю:
— Как же быть, Ася? У меня семья, дети, — взмолился Щеглов.
— А мне каково, как его одной вырастить, а потом он имеет на отца такое же право, как и двое других. Он твой, Костик, понимаешь, твой.
— Так может что-нибудь можно сделать?
— Эх, Костя, попользовался, а теперь сделать. Я пойду к начальнику политотдела и всё ему расскажу. Расскажу, как ты, пользуясь своим служебным положением, совратил меня, заставил сожительствовать.
— Ася, это же партийное взыскание, а за ним конец карьере, конец всему, понимаешь?!
— А ты мне и без карьеры мил будешь.
— Нет, нет, Ася. Только не это, не ходи, прошу тебя. Но ведь можно что-то сделать. Ну, делают же женщины что-то.
— Нет, Костя, ребеночка я убивать не буду. Правда, есть один выход.
— Какой выход, Ася? — ухватился за соломинку Щеглов.
— А выход такой. Бурцев обо всем знает, но любит меня и просит, чтобы я вышла за него замуж, а о ребеночке говорит, никто и знать не будет, мол, мой это ребенок.
— Ну, так что ты, Ася, — вдруг воспарял духом Щеглов. — Выходи, парень он хороший.
— Да ведь, Костенька, когда я выйду замуж, ты ко мне больше не придешь, мужу я изменять не стану. Да и ты проходу ему не даешь, замучил парня, чтобы он ко мне не ходил. Так если отобьешь и этого, так я прямиком к начальнику политотдела армии.
У Щеглова от этих слов закружилась голова. Он сразу представил весь этот скандал. Партком в полку, партийная комиссия в армии, могут забрать и партийный билет. Майор Щеглов уйдет с понижением на другую должность. На этом карьера закончится. А как семья? Клавка может и бросить, уехать к матери. На Аське жениться? Нет, никогда. Он начнет стареть, а она молодая, власти той уже не будет, чтобы отбивать её любовников. Найдется с властью, такой как он, будет отправлять его в различные командировки, а сам будет спать с Асей. Обычно о таких острословы говорят «он состоит в должности мужа гарнизонной проститутки». Нет, только Бурцев сможет спасти его от этого кошмара.
— Асенька, я его больше не трону. Даю тебе слово, если он тебя любит, пусть женится.
— И чтобы больше никогда, понял, если хоть голос на него повысишь, мне, Костенька, терять нечего, ославлю на весь мир. А наряды свои он уже за весь год отходил, понял?
— Всё, Ася, даю тебе слово. Я пошел Ася, народ подозрительно посматривает.
— Ну и то, правда, иди.
Щеглов быстро зашагал в полк. А Ася развернулась и, улыбаясь, пошла в столовую. Ей было горько и смешно. Горько за себя, что ей когда-то нравился этот трусливый, скользкий человек. Был такой важный, гроза всего полка, а она, какая-то девчушка, наступила на хвост этому блудливому коту, и он сразу сник, куда ушла его спесь. Достаточно было ей одного слова, и он уже наложил в штаны. Смешно ей было за эту выдумку с ребенком, которая пришла ей в голову только под утро. Когда она лежала возле спящего, усталого Васи. Всё думала, как же ей защитить от этого наглого, самоуверенного чинуши, который считает, что только он должен жить, а все остальные вокруг него рабы, которых он может унижать, оскорблять, заставлять сожительствовать.
Щеглов зашел в свой кабинет. Он решил закрыться на ключ и перевести дух. Но не прошло и минуты, как зазвонил телефон. Щеглов поднял трубку — звонила жена.
— Ты уже совсем обнаглел, под окнами любезничал с этой проституткой.
— Ну, что ты, Клава, совсем с ума сошла. Женщина замуж выходит, спрашивала, как оформить отпуск, на чье имя рапорт писать.
— Ишь ты, а то она не знает, кому писать. Это повод, чтобы к тебе подойти. За кого она собралась?
— За Бурцева, из новеньких, три месяца как прибыл. Говорит, что уже и ребенка заделали.
— Что, уже успела охмурить? Бляди счастья не теряют. А он-то, гляди, и не знает, что она за шкура. Хотя бы вызвали его, да парню глаза открыли.
— Слушай, Клавка, не лезь в чужие дела. У меня работы много, клади трубку.
Щеглова тут же позвонила замполитше. Та позвонила еще кому-то. Все эти разговоры слушала телефонистка на коммутаторе. Она сидела и ерзала на стуле. Ей хотелось быстрее хоть на минутку покинуть коммутатор и убежать в строевую часть. Там писарями работали её подружки. Им-то и хотелось донести эту новость.
Щеглов вызвал к себе заместителя начальника штаба.
— Анатолий Иванович, — начал он, — наряд составлен на завтра?
— Через час будет готов.
— Командир приказал Бурцева в наряд больше не ставить. Жалобу написал, туда, наверх.
— Обнаглел, это первый жалобщик. Ну, коль приказ — не ставить, не будем ставить.
Только вышел зам, как вбежал в кабинет перепуганный начальник связи полка майор Объедков.
— Что случилось? — спросил Щеглов.
— Портфель с секретными документами исчез.
«Вот денек, — подумал Щеглов, — беда не ходит одна». Через час всё в штабе было вверх дном. Во всех кабинетах шла проверка, штаб закрыли и никого не выпускали. Наконец, оперуполномоченный особого отдела напал на след. На подозрении оказался солдат роты связи Петр Богословский. Он утром проверял дизель аварийного электропитания штаба. Дежурный по штабу видел, как он, якобы, выбегал со штаба и под полой нес что-то. Богословский уже больше двух часов был на допросе в кабинете командира полка. После того, как все были опрошены, ситуация стала разъясняться.
Телефонистка Надя, узнав только что подслушанную новость, не находила себе места. Хотела донести эту новость, но оставить коммутатор она не могла. И вдруг, о счастье! На узле появился Богословский, который прибыл проверять аварийный двигатель электропитания.
— Слушай, Петя, садись за коммутатор, а я сбегаю на пять минут в туалет, — сказала она.
Показав ему, как пользоваться штекерами коммутатора, она тут же убежала в строевую часть к подружкам. За обсуждением новости Надя не заметила, как пять минут обернулись двумя часами. В это время звонил командир полка. С перепугу Богословский забыл всю инструкцию, и только отвечал командиру «алло». Командир открыл дверь и крикнул дежурному: «Объедкова ко мне!» Тот работал в это время с секретными документами (составлял радиоданные). Услышав, что его зовет командир полка, бросил портфель с документами на столе и побежал к командиру. Командир предложил ему позвонить. Объедков взял трубку, и на все вопросы в трубке раздавалось «алло». Он выбежал на узел связи, который был в конце штаба. Увидев Богословского за коммутатором, выхватил у него трубку и ударил его по лбу. Трубка треснула пополам, а Богословский, схватившись за голову, выскочил из-за коммутатора. Объедков соединил командира, потом разыскал Надю. Затем отправился к командиру, чтобы оправдаться, мол, девушке надо было в туалет, а солдат оказался неопытным. Он тут же получил десятиминутную взбучку за плохую подготовку солдат. Когда всё закончилось, Обьедков пришел в кабинет. Документов уже не было. Сначала думал, что кто-то пошутил.
Добродушный, огромный детина Богословский в течение уже трех часов стоял в кабинете командира полка. Он смотрел на всех и молчал, моргая голубыми как васильки глазами. И когда Егоров спросил: «Что у тебя за шишка на лбу?», Богословский заплакал. Он рассказал, как получил шишку, как, проходя мимо открытых дверей кабинета Объедкова, увидел портфель с документами, как, засунув их под полу, вышел из штаба. Потом направился к наружному туалету, где по утрам весь полк отправляет естественные надобности, и выбросил портфель в очко туалета.
