начинать. Так бывает с высоко порядочными людьми, когда им судьба преподносит испытание ковыряться в чужом грязном белье.
— А вот с женщинами как у тебя дела?
— Женщины тут все чужие, — засмеялся Бурцев, — жёны офицеров да прапорщиков.
— Я и имею в виду жён.
— А что жёны, — Бурцев, недоумевая, взглянул на командующего. Их глаза встретились. Командующий, как бы стесняясь, опустил их вниз.
— Жёны там, где им положено быть — живут со своими мужьями. Я за ними не слежу: может, какая и не только со своим.
— Ну, а у тебя как насчёт любви с некоторыми, — наконец-таки выдавил из себя командующий.
— Вы о чём, товарищ командующий? — Бурцев с недоумением посмотрел на командующего.
— Я о том, что ты с чужими жёнами гуляешь.
— Это глупость какая-то. Может, фамилию скажете — с кем и когда?!
— В том то и дело, что фамилии нет. Главкому донесли по линии особого отдела, что ты тут развратничаешь, водку пьёшь с немцами, имеешь встречи. Кстати, как у тебя сложились отношения с офицером особого отдела?
— А, с Чулковым? Это особая личность! Отношения сугубо деловые. Если бы я сказал, что это прекрасный человек, то покривил бы душой. Водку пил, если мне не изменяет память, два месяца назад на встрече с немцами. Приезжал командир полка с заместителями и военком по линии шефских связей. Я не один был, присутствовали все заместители командира полка и парторг. Если это не разрешено, тогда виноват.
— Нет, как раз это разрешено. Странно, странно, — протяжно сказал командарм, при этом снова постучал пальцем по столу.
— А насчёт женщин я вам скажу так. После того как в Афганистане погибла моя жена, я к ним почему-то стал равнодушен.
— Так уж и равнодушен? — командарм, наконец, поднял глаза и посмотрел на Бурцева.
— Тут уж поверьте на слово, по-другому доказать не могу. А впрочем, я вам скажу так, если бы это было неправда, то давно бы уже женился, а не ходил в бобылях.
— Похоже так. И что, с немцами больше не было никаких контактов?
— Нет, больше я никаких немцев не видел.
— Я чего спрашиваю, тут пришла бумага от главкома. Он приказал разобраться и в случае подтверждения подготовить представление на откомандирование тебя в Союз. Должность командира полка номенклатура министра, он уже и приказ бы прислал.
— Как это приказ?! Это же не тридцать седьмой год, когда по одному стуку можно судить человека. А впрочем, если виноват, я готов. Меня, как вы понимаете, материальная сторона не держит. Чемодан собрал и в путь.
— Понимаешь, в чём штука, — командарм располагающе посмотрел на Бурцева. — Мне доложил начальник отдела кадров, что из этого полка таким же образом было откомандировано четыре офицера. Мне кажется, что у этого капитана натоптана тропа.
— Вам не кажется, это действительно так. Офицер НКВД времен Берии. Люди живут в страхе, конечно, не за свою жизнь, а за быт. Но тем не менее.
— Это тоже немаловажно, при том положении, что творится в Союзе. Так вот, я думаю, что этот капитан по привычке очень уверенно топает по этой тропе. Как бы нам эту тропинку «заминировать», Василий Петрович? Ну да ладно, с этим я, наверное, сам разберусь. Пойдём, лучше посмотрим твоё хозяйство.
Командующий обошёл всю территорию, казармы, столовую, автопарк. Всё ему так понравилось, что он был в приподнятом настроении. Он собрался уезжать. Положил руку Бурцеву на плечо.
— Спасибо, Василий Петрович. Всё же есть хорошие командиры полков. Вчера был в соседнем полку. Полк рядом, те же условия, такой же по штату, но поверишь — «говно на говне». Ступить некуда — всё запущено, всё загажено. В столовой крысы метровые бегают. Кровати без дуг, тумбочки разбиты, без шуфлядок, без крышек. В туалет не зайти — вонь глаза режет. И командир с замами стоит, подойти нельзя: перегар от них за два метра. Я ему говорю: «Знаешь, почему у тебя солдаты морды друг другу бьют? Потому, что ты их содержишь как скот. Ты же не командуешь полком. Тут старики балом правят». Вот его бы я с удовольствием отправил в Союз. Только никто на него доносы не пишет. Видать, никому не нужен. Ты знаешь, Василий Петрович, я всё же прихожу к выводу: если у человека нет врагов — это ещё не означает, что он хорош. Скорее наоборот: простая пустышка, даром жующая хлеб на этой земле.
— Кстати, о хлебе. Может отобедаем, товарищ командующий?
— Пожалуй, не откажусь.
Обедали вначале молча.
— Готовят вкусно. Кто повар?
— Жена начальника автослужбы полка. В Союзе работала шеф-поваром в ресторане. Поставил на должность старшего повара. Хочу весь персонал столовой жёнами военнослужащих заменить.
— Вот молодец, правильно мыслишь. А то, к кому в полк не поедешь, поварами казахи, да узбеки. Я как-то одному командиру говорю: «Ты что, восточную кухню любишь»? А он мне отвечает: «Таких присылают». Почему, говорю, ты сам не подбираешь? Это же пищеблок. Тут лежит основной путь к солдату, через его желудок, как сказал великий полководец. А ты сидишь и ждёшь, пока тебе со школы поваров казашонка пришлют, а у тебя жены офицеров без работы сидят. Мы как-то с главкомом были в полку Антонкина. Пристал он к главкому: «разрешите вас на обед пригласить». Тот отказывается, а он его приглашает. Наконец главком согласился. Ну, говорит, пойдём Антонкин. Приходим, а там замок амбарный висит на столовой. Обед ещё и готовить не начинали. Главком говорит: «Ты зачем меня сюда звал»? А он, знаешь, ему что сказал: «Я думал, что вы не пойдёте». Гляжу я на него, Василий Петрович, вроде и парень он симпатичный, и форма на нём ладно сидит, с виду настоящий офицер, а в голове ветер гуляет.
Оба засмеялись.
— Я, кажется, нашёл ответ на бумагу главкома, — сказал командарм. — Давай-ка, Василий Петрович, я его сюда приведу. Как только главком будет в армии, мы обязательно к тебе приедем.
Ждать долго не пришлось. На партийно-хозяйственный актив в армию прибыл главком. Командующий армией привёл его в полк Бурцева. Бурцев встретил их, подал команду «смирно» и отрапортовал.
— Так это тот Бурцев, который с немцами шашни водит, — сказал главком.
— Я, товарищ главнокомандующий, воевал в Афганистане, там был ранен, но на Родину обид не держу, и предавать её не собираюсь.
— Я разбирался, товарищ главком, — вмешался командарм и за спиной у главкома показал Бурцеву кулак, — это по линии шефских связей.
— А, ну тогда это другое дело. Веди, показывай свой полк.
Обойдя весь полк, главком не обронил ни одного слова. Затем зачем-то вышел на середину плаца. Долго стоял, рассматривая близлежащие здания.
— Молодец, — обратился он к Бурцеву, — даже снаружи всё привёл в порядок. Был вчера в бригаде спецназа, здания запущенные стоят, и в таком бедламе живут, а ведь это элита. Я вот что думаю, командарм. Может, сюда бригаду переведём, а полк на её место? Как ты думаешь?
— Думаю, что через полгода такое же будет. Не от городка и не от конкретного здания зависит порядок в части. Вы же помните, что тут раньше было. А человек за полгода всё привёл в порядок. А потом, что городок бригады, что этот городок, одного года постройки.
— Да, пожалуй, ты прав, командарм. Знаешь, что мы сделаем? На базе этого полка проведём показные занятия. Затем обратился к Бурцеву: «Подготовьте заявку, подумайте с командующим, что ещё необходимо подделать. Я пришлю своих офицеров, пусть вам окажут помощь».
Через три дня в полку всё завертелось. Приехали офицеры штаба Западной группы войск. Подготовка к показным занятиям пошла полным ходом. Посмотреть подготовку к показным занятиям в полк приехал Член Военного Совета группы, вместе с начальником политотдела армии. Дрофинова в это время не было в полку. Да он особенно и не занимался подготовкой к показным занятиям. Бурцев с начальником штаба полка встретили генералов. Те прошлись по ленинским комнатам. Там не было даже намёка на подготовку к
