самое мизерное обеспечение. Но множество других банков поступало так же. Без кредитов под ничтожное обеспечение половина кредитных линий в стране уже давным-давно зачахла бы.
В том числе и моя, подумал Гарри.
Придется ему слегка расшевелить Народный. Сольются эти банки или нет, не важно, сейчас ему нужны деньги для клиентов, и Народный, черт бы его побрал, пусть раскошеливается. Он снял трубку и назвал оператору номер.
Телефон звонил довольно долго, прежде чем ответил мужской напряженный голос:
— Слушаю.
— Это Гарри. Позови Винни.
— Сейчас.
После паузы ответил голос более глубокого тембра, более добродушный:
— Привет, Гарри, дружище. Как поживает мой paisano[4] Гарри?
— Винни, давай пообедаем вместе, мне нужно поговорить с тобой. У меня встреча в «Вавилоне» в десять тридцать, а потом я вернусь в Вестчестер через мост Трогз Нек. Как насчет ланча в час пятнадцать?
— Конечно, Гарри.
— Ciao.[5] — Гарри положил трубку. То, что он назначил ему встречу, не могло вызвать подозрений. Все знали, что они с Винни друзья. Но во время ланча пусть уж Винни пообещает постараться.
А тот маленький ганеф, зять Винни, который работает в банке, пусть выполняет свои обещания.
Глава пятая
Оранжереи растянулись на несколько миль. У Палмера не было возможности узнать объемы компании «У Амато» и сколько акров или квадратных миль было занято под выращивание его продукции. Но даже площадь, отведенная под оранжереи, впечатляла.
Палмер понимал, что заблудился, но это его не путало, и он просто бродил от одной теплицы к другой. Их расположение напоминало расческу с рядами зубьев: к длинному основному зданию примыкали «зубья» оранжерей, которые соединялись с ним темным коридором.
Воздух был пропитан запахом глины вперемежку с запахом земли, сырости и с нежным ароматом, который издают зеленые листья. Рассеянный свет просачивался сквозь матовое стекло над головой. Повсюду разбрызгиватели окутывали легкими облачками влаги столы, на которых стояли растения в горшках.
Кое-где мелькали люди. На таком обширном пространстве, решил Палмер, можно было бы практически в открытую рассредоточить целую армию. Ему попадались служащие — кто по одному, кто по двое спокойно занимались делом. Он остановился позади двух пожилых женщин, которые, несмотря на влажную жару, были в свитерах, выгоревших платках, с небольшими шерстяными вязаными пледами на плечах.
Они стояли у длинного стола возле стены. Недавно в этой неспешной, спокойной обстановке сюда завозили на тачках жирную, черную землю и сваливали на стол, так что у стены образовался крутой холмик. Теперь этот холмик покрыли крошечные зеленые побеги высотой не выше двух дюймов, и на них распустились двойные резные листочки.
Женщины работали с горой маленьких глиняных горшочков, которые стояли тут же, под рукой. Они наполняли горшочек землей, набирая в горсть, утрамбовывали ее и делали углубление в центре. Затем крючковатыми пальцами, с опухшими от артрита суставами, осторожно выбирали побег из кучи земли и нежно опускали его белые корешки в углубление в горшочке. Несколькими движениями они утрамбовывали землю вокруг стебелька и ставили горшочек на большой плоский деревянный поднос.
Палмер постоял около них несколько минут. Женщины не спешили. Они были слишком стары для этого. Однако за то время, что он наблюдал за ними, они спокойно пересадили дюжину растений.
Он пошел дальше, решив, что никто не заметил его. За его спиной женщины начали тихо говорить по-польски.
Он нахмурился, пытаясь вспомнить хоть что-то по-польски, ведь он немного выучил его во время войны. В чине майора армейской разведки он командовал спецотрядами на разных фронтах Европы. Его задача заключалась в том, чтобы проникнуть в населенный пункт, оставленный немцами, опередив наступающие союзнические войска, и захватить как можно больше материала и специалистов. В спецшколе «Джи-2» Палмер получил короткую подготовку по таким абсолютно разным языкам, как польский, немецкий, итальянский, норвежский и голландский. Но, естественно, подобный разброс в языках был не менее алогичен, чем разброс в театрах военных действий, куда посылали Палмера.
Переходя из одного помещения в другое, совершенно не имея представления о названиях всех этих растений и цветов, Палмер проникся удивительным чувством покоя. Этому помогала абсолютная тишина. Все тут было подчинено неспешному росту зеленых растений, тишину нарушало лишь шипение разбрызгивателей, да и то еле слышное. Да и сама эта зелень, прорастая, разве способна шуметь? И цветовая гамма успокаивала. Зеленое и черное, черное и зеленое простиралось вдоль бесконечных анфилад; желтовато-зеленые и синеватые, глубокие черные тени под длинными столами для пересадки растений, полосатые, как зебра, тени под стеклянными крышами. Все было полно духа отрешенности, оторванности от реальности, покоя.
— Джимми Джи, Джимми Джи, зайдите, пожалуйста, в контору!
Палмер застыл на месте — женский голос из невидимого громкоговорителя прервал его прогулку. Покой был вдребезги разбит.
— Джимми Джи, Джимми Джи, зайдите, пожалуйста, в контору!
Зашагав снова, Палмер подумал, что на таких разбросанных просторах должна существовать какая-то внутренняя связь. Но звук громкоговорителя нарушил зачарованность. Палмера вернули во вторую половину двадцатого века, он совсем не радовался этому.
И тут он понял, как много времени провел, гуляя по оранжереям. Эдис и Джерри уже, наверно, давным-давно закончили покупки и теперь нетерпеливо ждут его.
Палмер резко повернулся и пошел назад, тем же путем, каким пришел сюда, доверившись своему умению ориентироваться. Он снова прошел мимо двух женщин, занимающихся рассадой. Мимо помещения с разбрызгивателями, которое запомнил. Дошел до коридора, нужно было решить, куда идти, — направо или налево. Инстинктивно повернул направо и пошел вдоль многочисленных теплиц, которые все были как две капли воды похожи одна на другую.
Спустя пятнадцать минут Палмер понял, что ни на дюйм не приблизился к конторе. Между прочим, он уже дважды проходил мимо тех двух полячек. Увидев телефон, он поднял трубку и постучал по рычажку.
— Слушаю? — ответил женский голос.
— Я покупатель, и я заблудился.
Женщина засмеялась.
— Какой там номер на телефонном аппарате?
— Эм-семнадцать.
— Отлично. Оставайтесь на месте, мы кого-нибудь пришлем за вами.
Палмер слышал, как она продолжает смеяться, пока не положила трубку на рычаг.
Палмер присел на край тачки около телефона, на губах играла улыбка. Немного погодя он услышал вдалеке какой-то звук, не похожий ни на шипение разбрызгивателей, ни на голоса женщин. Высокий, резкий звук, сначала еле слышный, но постепенно растущий. Он вгляделся в зелено-черный коридор. Потом увидел источник звука.
Небольшого роста, худой и морщинистый старик сидел за рулем тележки для гольфа, его выцветшие глаза с прищуром смотрели сквозь темные стекла очков, и он осторожно приближался к Палмеру. Вой
