— Хорошенькие, — сказал Деккер, чтобы быть вежливым.
— Это флаги, — объяснила мать. — Думаю, тот с красными полосами флаг Америки.
Пока они шли обратно к своей спальне, мать немало удивила его, рассказывая, что вниз по коридору находятся жилые комнаты землян, у каждого из которых есть своя личная комната, а также такая немыслимая роскошь как личные ванны и даже домашние животные.
— Две семьи с Земли держат кошек, — оказавшись у себя в комнате, мать чихнула, — а Тинкер говорит, что раньше у кого-то был попугай, но он умер.
А когда Деккер спросил, почему земляне могут позволить себе бросать на ветер такие огромные деньги, она серьезно ответила:
— Земляне могут позволить себе все, что угодно, Деккер. В особенности потому, знаешь ли, что платить за это будем мы.
— А верно, — он вдруг понял. — Бонны.
— Бонны, — прогремел от входа Тинкер Горшак, слегка ошарашив Деккера, который даже не подозревал о его присутствии. — Земляне и Боны, — сказал он, странно двигая губами, как будто хотел выплюнуть эти слова.
К тому же он пришел не один. Держась за его штанину, на нем почти висел малыш, посасывая палец и разглядывая Деккера.
— Это мой внук Тсуми, — с гордостью сказал старик. — Мы зашли, чтобы посмотреть, не нужна ли вам помощь. А вы поиграете вместе, Дек.
Чувствуя на себе взгляд матери, Деккер протянул руку, чтобы пожать руку мальчика. И быстро отдернул ее. Тсуми протянул именно ту руку, которую до того держал во рту, и она была все еще влажной от слюны. Тинкер же, ничего не заметив, вернулся к теме разговора.
— Земляне говорят, что они здесь, чтобы присматривать за своими вложениями, но на самом деле это туристы. Они пришли посмотреть на шоу пожарной команды! А мы платим по тысяче куэс в день за каждого из них. Ты знаешь, что такое куэс, Деккер? Их деньги. Твердая валюта.
Мать Деккера покачала головой.
— Деккер знает, что такое денежные единицы, Тинкер.
— А знает ли он, что мы вынуждены занимать эти чертовы деньги у них, чтобы иметь возможность использовать фонды на оплату их счетов? Только, видите ли, потому что им не нравится то, что есть у нас здесь. То, что им нужно, должно быть с Земли, и платить за это надо в их валюте.
Герти Де Во вздохнула.
— Тинкер, — сказала она шутливо, — думается мне, что ты нуждаешься в тренировках мягкости больше, чем кто-либо из ребят. И раз уж ты здесь, давай закончим работу. Помоги мне разложить все по местам.
У беженцев из Сагдаева ушло на это совсем немного времени — даже с надоедливым внуком Тинкера, вечно путающимся под ногами. У них было не так много пожитков. Самое забавное, как сказал им Тинкер, что по всему Санпойнту местные занимались тем же самым. Беглецы из Сагдаева находили довольно комичным то, что эти люди беспокоятся за последствия столкновения для самих себя. Без сомнения, комета упадет слишком далеко от Санпойнт-Сити, чтобы город испытал хоть какое-то сотрясение. Марс слишком стар, чтобы страдать от сколько-нибудь значительной сейсмической активности, даже если в его пустыню рухнет несколько миллионов тонн кометной массы. И, тем не менее, поскольку беглецы были гостями города, хорошие манеры обязывали их помочь своим хозяевам. А потому все принялись снимать предметы на пол, укреплять стены, убирать все, что может разбиться, и помогать аварийным командам проверять системы контроля повреждений, на случай если во внешних стенах возникнет протечка.
Проблема с повальной занятостью взрослых заключалась в том, что Деккеру тоже пришлось потрудиться. Нет, ничего полезного в его усилиях не было. Ему предстояло нянчиться с ребенком. Это была идея Тинкера, но Герти Де Во высказалась за нее целиком и полностью.
— Конечно, ты можешь приглядеть за Тсуми, — разумно сказала она. — Ты очень всем поможешь. У Тинкера забот полон рот, и у отца Тсуми тоже.
Равно как и у нее самой. Этого она не сказала, но ей и не пришлось это говорить, так что Деккер смирился с обществом сосунка.
Проблемой было то, что сосунку совсем не интересно было водить Деккера по Санпойнт-Сити, что могло бы быть интересным. Он хотел, чтобы Деккер с ним поиграл, и Деккер порядком устал от детских игр. Тсуми даже не желал воспользоваться шлемами виртуальной реальности, по крайней мере, не теми, которые были позволены ребенку его возраста, хотя для детей это и было ниспосланной с неба возможностью. Учитывая то, что заняты все остальные, большую часть времени шлемы простаивали пустые. А сосунок к тому же не желал сидеть спокойно.
— А как насчет того, чтобы почитать книгу? — почти в отчаянии спросил Деккер.
— Книгу, — фыркнул Тсуми, — К чертям книги. Если тебе нужна книжка, можешь взять мою.
Порывшись в поясной сумке, он вытащил книгу-картридж.
— Вот тебе старозаветное представление о хорошей книге, — сказал он, бросая картриджем в Деккера. — Не нужен мне этот хлам. Я хотел книгу о войне.
Поймав книгу, Деккер вертел ее в руках. Называлась она «Приключения Геккельбери Финна», и, судя по обложке, написал ее некто по имени Марк Твен.
— Не будь дураком, — сказал он мальчишке, — Кому хочется читать книги о войне?
— Я хочу. Вы ведь смотрите войны? На занятиях по воспитанию мягкости для восьмилеток? Если это подходит для вас, почему во имя Христа, не могу читать о них я?
— Потому что ты еще слишком мал.
— Это нечестно, — со злостью выкрикнул Тсуми.
Ну ладно, Деккер думал, что, пожалуй, это и вправду так. Но это же не его вина, не он придумал правило, что детям до восьми лет нельзя смотреть клипы о войне, и, в конце концов, пришел к тому, что в равной мере нечестно оставлять его на весь день с этим ужасным созданием. Мать была не права, решил Деккер. Быть может, старому Тинкеру Горшаку и нужно сходить на занятия по воспитанию мягкости, но никто не нуждается в них больше, чем его внук.
Потом Деккеру стало полегче, поскольку действительно внезапно наступило время отправлять Тсуми на занятия; ведь совершенно неважно, какое сейчас напряженное время и насколько у кого мало времени. Время для занятий по воспитанию мягкости находилось всегда, поскольку мир, миры давно перешли тот рубеж, до которого они способны были бы пережить свой собственный внутренний стресс без чего-либо подобного.
Деккеру, в его восемь лет, не было необходимости присутствовать на занятиях для малышей. Как только ему удалось доставить Тсуми в нужную комнату, он оказался свободен. Нашел тихое местечко. Вынул брошенную Тсуми книгу и нажал на кнопку старт, чтобы посмотреть на что это будет похоже.
На многое он не надеялся. Но когда по экрану потекли слова, он взглянул на них, потом прочел внимательнее и окунулся в книгу с головой.
Когда ему наконец позволили вернуть Тсуми деду, книгу Деккер оставил себе. Когда позволяло время, он читал бегущие слова, удивляясь таким странным концепциям как «рабы» и «ружья» и, быть может, больше всего «реки». Когда он дошел до того места, где Финн разыгрывает собственное самоубийство — самоубийство! — чтобы сбежать от порки — порки! — пьяного отца, он вернулся назад и прочел его дважды, чтобы убедиться, что правильно понял то, что хотел сказать автор.
Так значит, Деккер не единственный мальчик в истории человечества, чей отец не особенно жаловал его.
Деккер попытался отнестись к этой мысли, как к чему-то успокаивающему, но у него ничего не получилось.
Каждую ночь на плоских экранах появлялись изображения приближающейся кометы, большого грязного снежного кома десяти километров в диаметре.
Ее температура уже не была больше температурой ледяного холода, как в месте ее рождения в практически межзвездном Оортовом облаке, потому что она уже проплыла недалеко от Солнца, чтобы
