Имела место и еще одно значительное изменение: ее фамилия перестала быть Каши. Она стала Бэнкрофт.
— Это имя моего бывшего мужа, — объяснила она. — Я давно бросила его… нет, это неправда. Это он бросил меня, когда узнал, что я не унаследую нескольких миллионов куэс. Думаю, я сохранила его фамилию, чтобы позлить его.
Деккер был поражен, обнаружив, какого маленького она роста — по меньшей мере, на двадцать сантиметров ниже его. Стоя рядом с Лизеллотой Дерч она была роста инструктора на подиуме преподавателя, поднятого над студентами. Вблизи он, опустив глаза, видел ее макушку. На голове у нее был странно посаженный берет, который располагался высоко слева, заставляя волосы падать на левое плечо. Но берет немного сполз на сторону, потянув за собой часть волос, и под ним Деккер разглядел неровный белый шрам в шесть или семь сантиметров длиной.
Уловив его взгляд, Аннета подняла руку поправить берет.
— Сувенир со Станции Два, — сообщила она.
— А, — кивнул Деккер. — Той, что на орбите Марса. На самом деле, я надеюсь попасть в сам Оорт.
— Конечно. Все рекруты считают, что это единственно стоящее место, но, не будь контроля с Co- Марс станций, как бы им удалось доставить кометы на планету? — улыбнувшись, она покачала головой. — Во всяком случае, у нас появилась проблема со стыковкой, на дороге оказалась моя голова, вот оттуда Я и увезла эти маленькие сувениры. Впрочем, на Станции Два не так уж плохо. Я пробыла там год, пока они не послали меня назад. Не из-за несчастного случая. Медицинская проблема, — добавила она, хотя Деккер ни о чем не спрашивал. — Физическая, а не из этого психологического хлама.
— Я ничего такого не говорил, — отозвался Деккер.
— Ну, — почти извиняясь, сказала Аннета, — я знаю, но я становлюсь излишне чувствительной из-за всех этих разговоров о том, как люди срываются на станциях. Я к ним не отношусь. Во всяком случае, приятно увидеть тебя снова. Как тебе нравится на Земле?
— Прекрасно, — уныло ответил Деккер, подбирая остатки сандвича.
Аннета внимательно изучала его, но спросила только:
— Зачем ты ешь эти куски? О, подожди минутку. Ты голоден?
— А ты думаешь, стал бы я иначе это есть?
Внезапно она улыбнулась.
— Я бы тоже что-нибудь съела. Пойдем, как насчет отбивной?
Деккер не двинулся с места.
— Я не могу себе этого позволить.
— Черт, и я тоже, но мы же не собираемся платить за это, — она потянула его к бару. — Две отбивных, сыр и пару бутылок приличного пива, — заказала она, — и запишите это на счет вон того парня, — она указала на Танабе, а потом повернулась к Деккеру: — Так ты хочешь помогать привести в порядок твою планету?
Деккер не готов был шутить по этому поводу, даже за бесплатный обед, а потому просто пожал плечами.
— О, — сказала Аннета, — мне не стоило так шутить. Я знаю, что это для тебя значит.
— А для тебя?
— Ты хочешь сказать, тебя интересует, что я делаю в этой программе? — на мгновение она задумалась. — Отчасти потому, что этот проклятый проект едва не смел отца, когда дела пошли плохо. Он все еще держится за эти Боны, но это только потому, что не может позволить себе взять на себя убытки от их продажи. Отчасти, думаю, потому, что на меня так повлияли ваши люди, когда я ребенком была на Марсе. Вы, марсиане, все немного сумасшедшие. Марс просто не стоит всех этих трудов.
Появились заказанные ими блюда, на которые Аннета посмотрела довольно холодно.
— Когда я думаю о том, что мы ели тогда… ладно, Деккер, полагаю, мы живем и учимся на собственном опыте, разве нет? Скажи, Деккер, ты не в родстве с этим марсианским сенатором, которая все время попадает в сводки новостей?
Деккер не сознавал, что его мать становится настолько знаменитой, но кивнул.
— Моя мать.
Аннета с минуту смотрела на него, а потом тоже кивнула.
— Да, конечно. Я ее помню. Это она позвонила моим родителям после вечеринки и отругала их за то, что они напоили ее сына… Но чудное это было время, правда, Деккер? Я имею в виду всю эту ночь, а не только вечеринку… я хотела сказать, фейерверк и так далее… смотреть, как падает первая комета? Я никогда этого не забывала. А что ты делал потом, после того, как я уехала на Землю?
— Рос, — улыбнувшись, ответил он.
Но Аннете хотелось узнать подробности, как, в сущности, и ему.
Как выяснил Деккер, пока они обменивались историями своей жизни, он начал получать удовольствие. Помогла еда. Как и бутылочное пиво, импортированное из Японии и, судя по знаку на этикетке, гораздо лучшего качества, чем в кувшинах на столе. Покончив со своим мясом, Аннета допила остатки пива и встала.
— Мне нужно возвращаться на базу. Рада была тебя повидать. Но помни, что когда попадешь в класс, что я все же учитель, никакой фамильярности.
— Конечно. И спасибо за отбивную.
— Я же «сказала тебе, что плачу не я. Все пошло на счет твоего японского друга.
— Танабе? Но почему он станет за это платить?
— Не беспокойся об этом. За ним должок, — она посмотрела в сторону длинного стола, голоса возле которого становились все громче. — Похоже, пора пытаться доставить его назад, прежде чем он впутается в какие-нибудь неприятности.
Она была права. — Деккер вздохнул и пошел туда, где с Вен Купферфельд и несколькими другими студентами сидел Танабе. Сняв с себя свитер, он протянул его Вен.
— Спасибо, — сказал он.
Вен подняла на него безразличный взгляд, но приняла свитер и вернулась к своему разговору. Теперь он стал трехсторонним, и Вен была столь же увлечена им, как и остальные двое.
— Вы, западные люди, — говорил Танабе, едва выговаривая слова, — вы отошли в историю.
Он любезно улыбнулся Вен, но взгляд сузившихся глаз, казалось, прожигал насквозь.
— Некоторое время вы играли какую-то роль, но никогда столь важную, как вам это казалось.
— Правда? — отрезала Вен. — Но похоже вы, японцы, думали, что мы очень важны. Учитывая то, — как вы копировали нас.
— Моя дорогая Купферфельд, — хихикнул японец; — так вот вы как думаете? Но это же вы были такими увлеченными миссионерами, Купферфельд. Это ведь вам так хотелось, чтобы каждый в миру научился быть как вы во всех ваших мелких привычках — сделать это было лишь проявлением хороших манер с нашей стороны.
Он налил себе еще виски.
— Особенно русские. Помнишь, как происходило дело. Вы так отчаянно старались заставить русских копировать вас. Да, и китайцев тоже. Вы хотели, чтобы они перешли на американский образ жизни: американские выборы, американские церкви и американские автомобильные пробки и, прежде всего, американская свобода предпринимательства. А вам никогда не приходило в голову, что произойдет, когда русские и китайцы со всем их населением и всеми их ресурсами станут копировать вашу экономику? Они же едва не обставили Японию, не говоря уже об Америке!
Один из студентов недобро сказал:
— У нас все шло хорошо, пока вы, ублюдки, не бросили нас в этой сделке с Марсом.
— Бросили? — Танабе снова засмеялся. — Но мы только лишь немного сменили портфель наших инвестиций. Очевидно, обитанты показались лучшей перспективой.
— Вы бросили нас на произвол судьбы! — выкрикнул его противник.
— Какая жалость, что вы не разобрались тогда в ситуации, — соболезнующе отозвался Танабе.
— А теперь мы застряли с проклятыми марсианами! — воскликнул другой!
