прошли в ванную к умывальнику, где кран был из чистого золота!
Это было прекрасно: я могла привести себя в порядок. Когда я вышла из царской ванной и прошла в шахскую спальню, я поняла, что это оказалось тюрьмой для всех нас. Когда я сказала «для всех нас», я имела в виду не только «всех нас», а даже более чем «всех» и более чем «нас». Вернулся мой Дом. Госпожа Рейган приглашала его и нескольких генералов для частной беседы. Дам и я, несомненно, были самыми большими «мы» во всей моей жизни. Но здесь было три «его», а если считать и того, из телевизора, то четыре.
И здесь было две «меня»!
Я с большой тревогой восприняла тот факт, что здесь было более одного моего возлюбленного, но еще больше обеспокоилась увидев свою копию. Это напоминало мне случай, происшедший два-три года назад на уик-энде в долине Висконсин, куда я приехала с Ферди. С собой я взяла своего кастрированного кота по кличке Пантера, а Эми, сопровождавшая меня, свою холощеную калико Пу-Бир. Это нельзя было назвать счастливой встречей! Пу-Бир первым делом накинулась на лакомство, сбив по пути половину вырезанных из дерева зверюшек. Пантера, в свою очередь, залез под книжный шкаф. Они не шипели и не царапались, а просто следили друг за другом. Я ушла, а Эми потом рассказывала, что спустя полчаса они мирно лизали друг друга.
Это очень напоминало наше поведение, хотя нельзя было сказать, что мы облизывали друг дружку. Другая Найла сидела в углу, смотрела на меня и иногда что-то шептала премерзкой обезьяне. Я сидела в просторном кресле времен королевы Анны вместе с Домом (моим Домом!), обнимавшим меня, и он пересказывал мне все те волшебные события, которые ему довелось пережить. А мы — я и другая Найла — завороженно смотрели друг на друга и не могли оторвать глаз.
Хотя я и рассматривала ее внимательней любой женщины, я не заметила, что у нее не хватает больших пальцев, пока не подсказал Дом. Было и другое отличие. У нее совсем иное выражение лица. Наверное, циничное? Или, быть может, завистливое? Все равно — это была я!
Я очень благодарна Дому за то, что он обнимал меня.
Было уже неудивительно, что я не заметила еще одну вещь. Тот факт, что в комнате находилось три Дома, был нелепым. Присутствие Найлы-Не-Меня, было еще хуже. Но когда я перевела взгляд с Найлы, достаточно долго владевшей моим вниманием, на других, то заметила, что супруги Кеннеди беседуют с двумя молодыми людьми, очень похожими на моего старого знакомого Лаврентия Джугашвили, и оба они смотрели на меня.
— Лави? — спросила я обоих.
Они удивились. Дом рассмеялся и крепче сжал объятия.
— Это не послы! — произнес он. — Лаврентий встречает в аэропорту русских ученых.
— О Боже! — рассмеялась я (это было лучше, чем плакать). — Здесь что, каждой твари по паре?
— Не только по паре! Думаю, это число бесконечно! Но нас только двое
— ты и я, мы вместе. Давай будем считать так!
Вдруг показалось, что в комнате появились еще двое, хотя оба они существовали только в воображении. Это были те же самые Мэрилин и Ферди, и выражения на их лицах полны гнева, обиды и обвинений.
Замечательно, что все это было только в воображении. Но позже они могут появиться и в реальности. Я выкинула из головы мысли о наших супругах.
— Я принимаю это предложение! — сказала я. — Не хочу больше наших разлук, за исключением тех моментов, когда я буду на гастролях.
— И не считая избирательных кампаний! — улыбнулся Дом. — Быть так!
Просто поразительно, как легко вы даете обещания, которые не сможете сдержать!
В этом мире по-прежнему оставались реальные Мэрилин и Ферди. Только им мы были обязаны маленькой свободой действий, пока они не узнали, что произошло. Несмотря ни на что, не обращая внимания на превратности судьбы и то, что прямо под окнами отеля шла жестокая война, я соблюдала приличия, особенно когда я заметила изучающий взгляд Джека Кеннеди.
Я покраснела и выпрямилась в кресле. Не оттолкнула руку Дома, но немного отодвинулась. Он правильно понял мои мысли и сделал то же.
Затем Дом очнулся и вновь положил руку на мое плечо. Гордо, почти вызывающе. О дьявол, подумала я, мы утратили всякую осторожность! Если наша связь и была тайной, сейчас она раскрыта.
Роскошь люкса не ограничивалась золотыми принадлежностями ванной. К люксу была подсоединена кухня, при которой состояли свой шеф-повар и официант.
— Давайте поужинаем! — предложил Дом (мой Дом). — Все это уже оплачено налогоплательщиками.
Мы поели. Я обнаружила у себя зверский аппетит, как и все путешественники паравремен. Вероятно, за последнее время они ели слишком мало и теперь наверстывали упущенное. Еще они разговаривали. Я не принимала в беседе активного участия, а только прислушивалась, пытаясь разобраться в происходящем.
В основном объяснял Дом, а Джек Кеннеди спрашивал.
— Этих паравремен, Джек, целый миллион! — говорил Дом. — Нет, даже не миллион, возможно, миллион миллионов! Правильнее сказать, бесконечность!
— Удивительно! — воскликнул Джек. — Я не имел об этом ни малейшего представления!
Он сидел напротив нас, сжимая руку Джекки. Хотелось бы, чтобы в их возрасте мы любили друг друга также сильно (но все эти сплетни о Джеке и куче женщин…).
— Правда, мы можем проникать только в ближайшие, — продолжал Дом. — Доктор Де Сота знает об этом больше меня! — Он дружески кивнул тому на того, к кому я бросилась в первые секунды и который с подозрением разглядывал свою тарелку.
Другой Дом сглотнул слюну.
— Они чуть-чуть напоминают наши миры, — согласился он, — но есть и различия! В одном из них — агрессоре — президентом США стал Джерри Браун.
— Джерри Браун! — вскрикнул Джек. — В это так трудно поверить!
— Но это в самом деле так! — Он попробовал фалафел и сказал: — Это очень вкусно! Когда вернусь домой, я посмотрю, сможет ли кто-нибудь сделать такое же блюдо. У паравремен есть преимущество: они повышают уровень жизни.
— Не могу сказать, чтобы наша жизнь стала комфортнее, Дом! — усмехнулся Джек. — Но продолжайте о других паравременах. — Хорошо! Есть времена, где президентом Рональд Рейган!
— Рони?
— Да! И в этих линиях времен двадцать лет назад президентом был Линдой Джонсон, а потом… вы! Только… — он заколебался. — Только там, сенатор, вы были убиты во время принятия присяги террористом по имени Ли Харви Освальд.
Жаклин поперхнулась, а Джек с тревогой, взглянул на нее, потом снова на Дома. Сенатор причудливо изогнул брови, но другие мускулы лица оставались каменными.
— Ли Харви Освальд? Постойте… это было… да, я вспомнил. Это тот парень, который пристрелил губернатора Техаса?
— Да. Он самый.
— Чудесно! — сказал Джек Кеннеди и остановился, потом покачал головой. — Моя бедная жена! — он улыбнулся и хлопнул по руке Джекки. — Вы не знаете, доктор Де Сота, какой она стала вдовой?
— Не помню точно! — извиняющимся тоном ответил Дом, и я поняла, что он не захотел сказать правду.
Джек рассеяно кивнул. Действительно, он подумал то же самое, но удержался от вопросов из-за майора с золотым галуном. Офицер, зашедший в комнату, — свежевыбритый, с аккуратной прической и усталыми глазами. Он выглядел так, словно не спал несколько ночей. Вероятно, так оно и было.
— Сенатор Де Сота? — осторожно спросил он, переводя взгляд с одного Доминика на другого. — Вас хочет видеть госпожа президент! Всех трех, сэр!
— добавил он.
И мой Дом обнял меня, поцеловал в щечку и ушел.
