украсить одной из твоих картин, но я не могу заплатить за нее прямо сейчас.
Бенлуи улыбнулся, показав мелкие зубы. - Боюсь, я так дела не веду. Ты должен заплатить за картину, которую хочешь взять. И почему ты прикрываешь лицо?
Лэш проигнорировал вопрос. - В моем случае ты сделаешь исключение.
- Я не делаю исключений…
Лэш дематериализовался и принял форму за спиной мужчины, приставив нож к его горлу. С криком, к нему метнулся охранник, собираясь пристрелить Лэша, что было нереально, потому как яремная вена босса вот-вот могла дать течь.
Лэш зашипел прямо в ухо Бенлуи: - У меня выдалась чертовски тяжелая неделя, и я устал играть по человеческим правилам. Я твердо намерен продолжить наше сотрудничество, и ты сделаешь для этого все возможное и не только потому, что это принесет пользу нам обоим, а еще и потому, что я приму твой отказ очень близко к сердцу. И учти, ты не сможешь скрыться от меня, потому как я везде тебя найду. Не существует дверей, которыми можно меня удержать, или человека, которого я не смог бы победить, оружия, которое можно против меня использовать. Так что условия таковы - одна большая картина, что украсит мою стену, и я беру ее с собой прямо сейчас.
Когда он узнает, кто главное контактное лицо Бенлуи за границей, ублюдок ему больше не понадобиться, но не стоит бежать впереди паровоза. Южноамериканец был главным проводником товара в Колдвэлл, и только поэтому сукин сын доживет до обеда.
А ведь вместо трапезы можно оказаться у бальзамировщика.
Бенлуи с трудом втянул воздух. – Энцо, новые пастели из Joshua Tree [118]должны прибыть сегодня к вечеру. Когда это случится, возьми одну из них и…
- Она нужна мне сейчас.
- Тебе придется подождать. Я не могу дать то, чем не владею. Убей меня сейчас, и вообще ничего не получишь.
Ублюдок. Гребаный ублюдок.
Лэш подумал о том, сколько дури у него осталось в багажнике Мерседеса - и признал, что уже сейчас, коксовый драйв покидает его, и чтобы прийти в себя в дальнейшем ему придется употребить еще очень много доз. - Когда? Где?
- То же самое время и место, что и обычно.
- Отлично. Но я немного возьму с собой сейчас. Он вдавил нож в шею. - И не говори мне, что у тебя ничего нет. От этого я стану капризным... и нервным. Для справки: когда я нервный, то представляю опасность для окружающих.
Спустя какое-то время мужчина пробормотал: - Энцо, иди и принеси ему образец новой работы, пожалуйста.
Кусок мяса напротив них, казалось, столкнулся с проблемой восприятия информации, и то, что кто-то растворился, а потом появился в воздухе у него на глазах, было для него явно чем-то новым.
- Энцо. Ступай.
Лэш улыбнулся под тканью, что закрывало его лицо, напоминавшее мумию. - Да, поторопись, Энцо. И пока тебя нет, я прекрасно позабочусь о твоем боссе.
Телохранитель попятился назад, а затем послышался затихающий топот шагов вниз по лестнице.
- Так ты достойный преемник Преподобного, - напряженно произнес Бенлуи.
Ох, эта репутация Ривенжда в человеческом мире.
- Да, теперь я за него.
- В нем всегда было что-то необычное.
- Думаешь, он был особенным? - прошептал Лэш. - Подожди, я тебя еще не так удивлю.
***
В особняке Братства, Куин сидел в своей постели, прислонившись к спинке кровати. На одном бедре лежал пульт от телевизора, на другом стоял стакан, полный текилы «Эррадура», и кто это рядом с ним чуть ли не в обнимку?
Могучий капитан Бессонница.
Напротив, в темноте светился экран телевизора, шли утренние новости. Оказалось, полиция обнаружила гомофоба, над которым поработал Куин в переулке рядом с сигарным баром и доставила его в больницу Св. Франциска. Парень отказывался идентифицировать нападавшего, или комментировать произошедшее, но даже если он откроет свой поганый рот, это было уже не важно. В городе было полно одетых в кожу, покрытых пирсингом и татуировками сукиных детей, и копы могут смело поцеловать Куина в задницу.
Но как бы то ни было - ублюдок вряд ли заговорит, и Куин готов спорить на свое левое яичко, что тот теперь не проронит ни слова в сторону сексуальных меньшинств.
Затем появились новые подробности о том, что люди называли «Резней в Фермерском Доме» – правда, репортаж не содержал абсолютно никакой новой информации, зато истерия вокруг этого происшествия росла в геометрической прогрессии. Культы! Ритуальные жертвы! Не покидайте дома после наступления темноты!
Все это было основано лишь на косвенных фактах, потому что судмедэксперты ничего не обнаружили – тел-то не было. И хотя личности пропавших забулдыг начали потихоньку выясняться, ситуация была тупиковая: те несколько убийц, что избежали смерти от рук Братства, теперь прочно обосновались в Обществе Лессенинг, и никто из родных и близких о них больше никогда не услышит.
Так что, да, в основном, людям оставалось только все вычистить, и не более того: и криминалисты могли смело ступать нахрен, так как единственное, что им действительно требовалось, так это хороший пылесос для чистки ковров, куча швабр и литры Формулы 409[119]. И если копы думали, что смогут когда-нибудь «распутать» это преступление, то они зазря насиловали подошвы своих ботинок и стержни в ручках.
То, что случилось на самом деле, было как привидение, которое можно почувствовать, но схватить невозможно.
Как будто по команде, началась реклама новых выпусков Паранормальных Исследователей, что в скором времени будут выходить в прайм-тайм специальным эфиром, панорамная камера показала какой-то южный особняк, окруженный деревьями, которые , судя по внешему виду, отчаянно нуждались в стрижке.
Куин свесил ноги с края кровати и потер лицо. Лэйла снова хотела прийти, но когда она призвала его, он ответил мысленно, что жутко устал и ему надо поспать.
Не то, чтобы он не хотел быть с ней, просто...
Черт побери, он нравился ей, она его хотела, и его явно тянуло к ее телу. Так почему же просто не позвать ее сюда, не воссоединиться с ней, и не поставить галочку напротив пункта с главной целью в его жизни?
Когда он подумал о подобном плане, перед глазами возник образ Блэя, и это заставило его посмотреть на происходящее твердым и трезвым взглядом: жизнь - знатное дерьмо, и все нити, сплетенные ею, он не мог ни порвать, не связать вместе, и это становилось для него слишком тяжким бременем.
Поднявшись, он вышел в коридор со статуями и посмотрел направо. Туда, где была комната Блэя.
С проклятием, он подошел к двери, в которую входил так же часто, как в дверь своей собственной комнаты. Постучал, и стук вышел тихий, а не его обычный бах-бах-бах.
Ответа не последовало. Он постучал снова.
Повернув ручку, он слегка толкнул дверь вперед - и молился о том, чтобы у него не было причин осторожничать. Вдруг здесь с ним сейчас Сэкстон.
- Блэй? Ты здесь? - прошептал он в темноту.
Снова тишина... и шум воды не слышался из ванной, где, предположительно, парочка могла бы
