Джон мгновенно понял логику. В Мэри было что-то очень спокойное и доброе, что объяснило, как ей удалось приручить не только дикого Брата, но и его внутреннего зверя.
– Это крик сегодня... Джон, если ты хочешь быть с этой женщиной, то должен помочь ей разобраться с этим. Она должна выговориться, потому что в ином случае это дерьмо разъест ее изнутри, черт возьми. И я поговорил с Мэри – не называя имен. У нее есть соответствующее образование, и она готова помочь. Если вдруг тебе выпадет шанс и настанет подходящее время с Хекс... скажи ей об этом. Попроси ее поговорить с Мэри. – Зи потер свой стриженый череп, кольца в проколотых сосках рельефно выделялись под его черной майкой. – И если нужна рекомендация, то могу поклясться жизнью моей дочери – твоя женщина будет в хороших руках.
«Спасибо», показал Джон жестами. «Да, я обязательно с ней поговорю. Господи... Спасибо».
– Не за что.
Внезапно Джон встретился с парнем взглядом.
Не сводя друг с друга глаз, они чувствовали себя частью уникального клуба, в который никто и никогда не вступает добровольно. Членства в нем никто никогда не ищет... но оно было реальным и очень могущественным: только пережившие подобные передряги могли видеть ужас от подобного страшного опыта в глазах других. Это было похоже на признание себе подобного. Словно они оба носили одинаковую татуировку где-то глубоко внутри, что огораживала душевную травму и словно отделяла их от остальной части планеты, объединяя несчастные души вместе.
А в их случае три души.
Голос Зейдиста был хриплым. – Я убил ту суку, что сделала это со мной. И уходя, забрал с собой ее голову. Получил ли ты подобное удовлетворение?
Джон медленно покачал головой. «Нет. И очень жалею об этом».
– Не буду лгать – мне это очень помогло.
Последовало жесткое, неловкое молчание, как будто никто не знал, как теперь нажать на кнопку перезагрузки и вернуться к нормальной жизни. Потом Зи кивнул и протянул кулак.
Джон стукнул по нему костяшками пальцев, с мыслью, что , никогда не знаешь, какие скелеты хранятся в шкафах у других.
Глаза Зи снова горели желтым, когда он повернулся и пошел обратно к двери, что вела в дом, к его семье, к его Братьям. В заднем кармане штанов, как будто он сунул и забыл о нем, торчал розовый детский нагрудник, с ремнями-липучками и рисунками в виде маленького черепа и костями.
Жизнь продолжается, подумал Джон. И не важно, что мир сделал с тобой, ты смог выжить.
И может быть, если Хекс поговорит с Мэри, она не...
Боже, он даже не мог закончить мысль, потому что он боялся представить, чем может закончиться ее военная стратегия.
Быстро спустившись в учебный центр, он направился к клинике, где нашел свою куртку и оружие, и то, что так требовалось Хекс.
Когда он взял вещицу в руки, в голове вдруг стало смешиваться прошлое и настоящее. Оно смешивалось, и смешивалось, и смешивалось...
Когда он вернулся в особняк, то сразу направился вверх по парадной лестнице, а затем вдоль коридора со статуями. Войдя в свою комнату, услышал, как в ванной комнате шумит душ и перед глазами сразу же возник яркий образ Хекс, прекрасной в своей наготе, с гладкой от воды и мыльной пены кожей. Но он не присоединиться к ней. Джон заправил кровать и положил скобы на край, а затем переоделся в боевое снаряжение и вышел.
Но не пошел на Первую Трапезу.
Он направился по коридору в другую спальню. Когда он постучал в дверь, у него возникло чувство, что то, что он собирается сделать, должно было случиться уже давно.
Наполовину одетый Тор открыл дверь, и он казался сильно удивленным. – Что случилось?
«Я могу войти?» спросил жестами Джон.
– Да, конечно.
В комнате Джона накрыло странное ощущение предчувствия. Но опять же, когда дело касалось Тора, он всегда ощущал эту… глубокую связь.
Он нахмурился, посмотрев на мужчину, вспоминая то время, что они провели вместе на диване на первом этаже, за просмотром Годзиллы, в тот день, когда Хекс ушла сражаться. Забавно, он чувствовал себя так комфортно рядом с парнем, словно был один, но в то же время не одинок...
«Ты следил за мной, не так ли?» резкими движениями спросил Джон. «Ты и был та... тень, которую я почувствовал. Возле тату-салона и в Экстрим-Парке».
Глаза Тора сузились. – Да, это был я.
«Зачем?»
– Послушай, серьезно, я делал это не потому, что думал, что ты не можешь справиться сам…
«Я знаю, что нет. Но я не понимаю... если ты достаточно силен, чтобы выходить на поле боя, почему ты не убиваешь их? За... нее. Зачем тратишь время на меня?»
Тор выдохнул проклятие. – Черт, Джон... – Долгая пауза. А затем: – Ты ничем не можешь помочь мертвым. Их нет. Все кончено. Но живые... О них можно позаботиться. Я знаю, через какой ад ты прошел – и до сих пор в нем находишься – и я потерял свою Вэлси, потому что не был с ней, когда она нуждалась во мне... Я не мог потерять тебя по той же причине.
Когда слова Брата растаяли в воздухе, Джон чувствовал, будто ему дали кулаком под дых – но все же не был шокирован. Потому что в этом весь Тор – стойкий и честный. Настоящий мужчина.
Парень натянуто рассмеялся. – Не пойми меня неправильно. Как только ты разберешься с Лэшем и эта сволочь сдохнет, я плотно займусь ублюдками. Я буду убивать их в ее честь и память до конца своей никчемной жизни. Но дело в том, что я помню... видишь ли, я чувствовал то же самое, что и ты, когда пропала твоя женщина. И не важно, насколько рассудительным ты сам себе казался, на самом деле ты был невменяем, и, слава Богу, ты вернул ее себе, но опять же – жизнь не может вернуться в нормальное русло так быстро. Кроме того, давай смотреть правде в глаза – ты готов ради нее на все – даже подставить грудь под пули. Что я могу понять, но всеми способами хотел бы избежать.
Когда слова Брата стихли, Джон автоматически показал, «Она не моя женщина».
– Поверь, она твоя женщина. И вы созданы друг для друга. Ты даже не представляешь насколько.
Джон покачал головой, «Не обижайся, конечно, но ты сам не понимаешь, о чем говоришь».
– Быть правым – занятие не из легких.
«В таком случае, мы созданы друг для друга».
Повисло долгое молчание, во время которого у Джона возникло очень странное чувство, будто жизнь перестраивается, и те передачи, что раньше не использовали и забыли, снова заработали.
И вот мы снова в клубе Переживших Жизненное Дерьмо.
Господи, из-за всех тягостей, что пришлось в свое время пережить каждому обитателю этого особняка, Ви следует разработать специальные татуировки и разместить каждому на задницу. Потому что, без сомнения, они все выиграли в лотерею, если дело касалось жестких ударов судьбы.
Или, может, такова сама жизнь? У каждого на этой планете. Может, клуб Переживших Дерьмо – не то, что «заслуживаешь», а то, с чем рождаешься, что приобретаешь сразу, как только покидаешь утробу матери. Бьющееся сердце автоматически заносит каждого в специальный реестр, а все остальное – лишь вопрос словарного запаса: существительные и глаголы, используемые для описания событий, которые выбивают почву из-под ног, для всех людей разные, но жестокие болезни, несчастные случаи, вредоносное внимание злых людей и их грязные дела, разбитые от потерь сердца, что наполняют грудь режущей болью и словно стягивают ее цепями... по сути, все это было одинаковым для всех.
И в уставе Клуба не было пункта о добровольном выходе – только посмертно.
Он, наконец, начал понимать неотъемлемую правду жизни: никакого романтизма – только два коротких слова на этикетке: Дерьмо. Случается.
Но дело в том, что ты все равно продолжаешь двигаться вперед. Изо всех сил стараешься уберечь жизни своих друзей, семьи, супруга. И продолжаешь сражаться даже после того, как тебя сбивают с ног.
Черт побери, ты просто поднимаешь свою задницу с земли и продолжаешь сражаться.
