там так же нежелательно, как тайна, о которой ей надо было рассказать ему сразу, как только у них начались отношения, она бы обязательно туда отправилась.
На самом деле, порой самое лучше, что ты может сделать для другого, – это просто держаться от него подальше. К тому же, когда-то давно она дала ему свой адрес на Гудзоне. Он знал, где ее можно найти.
Господи, она искренне надеялась, что у него все в порядке.
Стук в дверь заставил ее повернуть голову.
– Да? – сказала она.
– Это значит, можно войти? – послышался глубокий мужской голос.
Она поднялась на ноги и нахмурилась, подумав, что он явно принадлежит не доджену. – Да. Открыто.
Дверь широко распахнулась... чемодан. Чемодан-шкаф. Огромный старинный чемодан-шкаф от Луи Виттон. И она полагала, что на руках его держит Брат – судя по военным ботинкам и кожаным штанам.
Если только Фриц решил не сменить свой скучный фасон на прикид в стиле Ви. А еще набрал лишних сто фунтов.
Чемодан чуть опустился, и теперь она четко разглядела лицо Тормента. Брат был серьезен, но, с другой стороны, он – не любитель веселиться. Никогда таким не был и... учитывая произошедшее с ним, никогда уже им и не станет.
Он откашлялся, а затем кивнул на то, что прижал к груди. – Я принес тебе кое-что. Для брачной церемонии.
– Эммм... Ну, мы с Джоном решили не создавать список подарков. – Она жестом пригласила его войти. – Вряд ли «Крэйт и Баррел»[137] занимаются поставками огнестрельного оружия. Но все равно спасибо.
Брат переступил через порог и опустил громадину на пол. Штука была пять футов в высоту, около трех в ширину и, судя по всему, открывалась посередине.
В повисшей тишине, взгляд Тормента скользнул по ее лицу, и у нее снова возникло странное чувство, что парень знал о ней очень много.
Он снова откашлялся. – Обычно для брачной церемонии семья девушки предлагает ей специальный наряд.
Хекс снова нахмурилась. Затем медленно покачала головой из стороны в сторону. – У меня нет семьи. Я серьезно.
Боже, этот тяжелый, проницательный взгляд выбивал из колеи... и мгновенно ее симпатская сторона протянула свои щупальца к его сетке, оценивая, измеряя.
Так. Ерунда какая-то. Эмоции, что он испытывал: горе, гордость, грусть и радость... имели смысл только в том случае, если он ее знал. Но, насколько ей было известно, они были друг другу совершенно чужие.
В поисках ответа, она попыталась проникнуть в его разум и воспоминания... но он блокировал ей доступ в свой мозг. Вместо того чтобы прочитать его мысли... все, что она увидела, это была сцена фильма «Годзилла против Мотры»[138].
– Кто ты мне? – прошептала она.
Брат кивнул на чемодан. – Я принес тебе... кое-что из одежды.
– Ну да, разумеется, но меня больше интересуют причины этого жеста. – Конечно, ее слова звучали неблагодарно, но манеры никогда не были ее сильной стороной. – Зачем ты это делаешь?
– Причины к делу не относятся, но поверь, они обоснованы.
Читай: он не собирался ей ничего рассказывать.
– Позволишь показать тебе?
В обычное время она на подобное не пошла бы ни за что на свете, но этот день едва ли обычный, да и ее настроение обычным не назовешь. И снова возникло странное чувство... что блокируя доступ в свой разум, он защищал ее. Защищал от таких подробностей, которые могли вдребезги разбить ей сердце.
– Да. Окей. – Она скрестила руки на груди, чувствуя дискомфорт. – Открывай.
Брата опустился на колени перед чемоданом и достал из заднего кармана штанов медный ключ. Послышался щелчок, а затем он открыл верхние и нижние замочки, поднялся с колен и встал позади громадины.
Но не стал его открывать. Вместо этого, пальцами благоговейно пробежался по поверхности – и его эмоциональная сетка практически рухнула от боли, которую он сейчас испытывал.
Беспокоясь за его психическое здоровье из-за страданий, которые сейчас переживает, она подняла руку, чтобы остановить его. – Подожди. Ты уверен, что хочешь…
Он широко распахнул дверцы чемодана.
Красный атлас... метры атласа глубокого кроваво-красного цвета вырвались из Луи Виттона и волнами упали на ковер.
Это была настоящее свадебное платье. Из тех, что передаются от женщины к женщине. Такое, от которого захватывает дух, даже если ты не увлекаешься бабскими вещами.
Хекс взглянула на Брата. Он не смотрел на то, что принес. Его взгляд уперся в противоположную стену, а на лице отражалось мучительное терпение, словно то, что он сейчас делал, убивало его.
– Зачем ты принес его мне? – прошептала она, осознав, что это за платье. Она мало знала о Брате, но хорошо помнила о том, что его шеллан застрелили враги. И это, должно быть, свадебное платье Веллесандры. – Это же настоящая агония для тебя.
– Потому что женщина должна быть одета в надлежащее платье, когда спустится... – Ему пришлось снова откашляться. – В последний раз это платье одевала сестра Джона в день своей свадьбы с Королем.
Хекс сузила глаза. – Значит, это ради Джона?
– Да, – хрипло произнес он.
– Ты лжешь… не хочу казаться невежливой, но ты говоришь неправду. – Она посмотрела на облако красного атласа. – Оно невероятно красиво. Я просто не понимаю, почему ты пришел сюда и предлагаешь мне надеть его – твои эмоции сейчас обрели слишком личный характер, ты не можешь даже взглянуть на него.
– Как я уже говорил, причины имеют личный характер. Но это будет... очень благонамеренный жест, если ты выйдешь замуж именно в нем.
– Почему это так важно для тебя?
Женский голос прервал их. – Потому что он присутствовал с самого начала истории.
Хекс резко повернулась. В дверях стояла женщина, завернутая в черные с капюшоном одежды, и первая мысль Хекс была о том, что это Дева-Летописеца... вот только из-под ее одежд не исходил мерцающий свет.
Вторая мысль была о том, что эмоциональная сетка этой женщины... была очень похожа на сетку Хекс.
Более того, они были практически идентичными.
Женская фигурка, прихрамывая, шагнула вперед, и Хекс почувствовала, что пятится назад, обо что-то споткнувшись. Она попыталась присесть на кровать, но промахнулась и приземлилась задницей прямо на пол.
Их сетки были абсолютно идентичны, не с точки зрения эмоций, а их конструкций. Идентичные... как обычно бывает у матери и дочери.
Женщина подняла руки к капюшону и медленно убрала его с лица.
– Господь... Всемогущий.
Эти слова произнес Тормент, и его голос заставил женщину обратить на него свой взгляд цвета стали. Она медленно и почтительно ему поклонилась. – Тормент... Сын Харма. Один из моих спасителей.
Хекс смутно осознала, что Брат теперь прислонился к чемодану, словно его колени вдруг уехали в отпуск далеко и надолго. Но то, что ее действительно сейчас интересовало, это черты, которые женщина явила миру. Они были так похожи на ее собственные, более мягкое, да... более деликатные... строение лица было таким же.
