Она протянула руки и взяла в ладони его лицо.
Это произошло так быстро, что он даже не успел в это поверить. Позже, он будет снова и снова воспроизводить в памяти этот момент, растягивая его до бесконечности, и странным образом подпитываясь этим воспоминанием снова и снова.
Но на самом деле это было лишь мгновенье. Неожиданной порыв с ее стороны. Целомудренный дар, своего рода благодарность за его столь же целомудренной подарок.
Хекс привстала на цыпочки и прижалась губами к его рту.
О, так мягко. Ее губы были невероятно мягкими. И нежными. И очень теплыми.
Прикосновение было слишком мимолетным, но опять же, он был готов растянуть его на долгие часы, считая практически бесконечным.
– Пошли, ляжем вместе, – сказала она, открывая дверь в душевую и выходя в комнату. – Мне не нравится, что ты спишь на полу. Ты заслуживаешь гораздо лучшего.
В наполненном паром воздухе, он выключил воду и последовал за ней, принимая полотенце, которое она ему протянула. Они вместе вытерлись, она закуталась в свое всем телом, он же просто прикрыл своим бедра.
В комнате, он первый лег на больничную койку и абсолютно естественным жестом широко развел руки. Если бы он подумал об этом, то вряд ли бы так поступил, но движение было не осознанным.
И это хорошо.
Потому что она пришла к нему, подобно легким горячим брызгам воды в душе, обволакивая его теплом, что проникало под кожу в самую глубину его сущности.
Но, конечно же, Хекс проникла в него намного глубже. И так было всегда.
Казалось, он отдал ей всю свою душу без остатка в тот самый момент, когда увидел ее впервые.
Джон выключил свет, и она подвинулась еще ближе к нему, словно пытаясь расположится прямо в его холодном сердце как дома, казалось, ее огонь оттаивал его душу, пока он наконец не вздохнул самым чистым и беззаветным за последние месяцы вздохом.
Джон закрыл глаза, но засыпать не собирался.
Но все же заснул. И очень, очень крепко.
В покоях для слуг, в особняке Сампсона, Дариус завершал свою беседу с горничной дочери.
– Спасибо, – сказал он, вставая на ноги и кивая женщине. – Я ценю вашу честность.
Доджен низко поклонилась. – Пожалуйста, Господин, найдите ее. И верните домой.
– Мы сделаем все возможное. Он взглянул на Тормента. – Будь добр, приведи сюда управляющего.
Тормент открыл дверь перед крошечной женщиной, и они вместе покинули комнату.
В одиночестве, Дариус вышагивал по голому полу, его кожаные сапоги выписывали круги вдоль письменного стола в центре комнаты. Горничная не сообщила ему ничего важного. Она была скромна и честна, но абсолютно не помогла приблизиться в разгадке ни на дюйм.
Тормент вернулся в сопровождении управляющего, и снова безмолвно встал рядом с дверью. И это хорошо. Вообще, во время допроса гражданского не требовалось более одного дознавателя. Но у мальчика была другая задача. Его проницательные глаза ничего не упускали, так что, возможно, он сумеет заметить то, что упустит Дариус во время разговора.
– Спасибо за возможность побеседовать, – сказал Дариус управляющему.
Доджен низко поклонился. – Для меня честь и удовольствием быть вам полезным, господин.
– Поистине, – пробормотал Дариус, присаживаясь на жесткий стул, который он использовал при разговоре с горничной. Доджены, как правило, по своей природе предпочитали соблюдать протокол, и, следовательно, предпочитали, чтобы те, кто выше их по положению сидели, пока они сами стояли. – Как зовут тебя, управляющий?
Еще один низкий поклон. – Мое имя Фритцгельдер Перлмуттер.
– Как давно ты служишь этой семье?
– Я родился здесь семьдесят семь лет назад. – Управляющий соединил руки за спиной и расправил плечи. – Я служу этой семье с гордостью с тех пор, как мне исполнилось пять лет.
– Довольное долгое время. Хорошо ли ты знал хозяйскую дочь?
– Да. Она очень достойная девушка. Отрада для родителей и всей кровной линии.
Дариус внимательно посмотрел в лицо управляющему. – А ты не знаешь ничего такого, что... могло привести к ее исчезновению?
Левая бровь слуги вздрогнула.
Последовало долгое молчание.
Дариус понизил голос до шепота. – Если это облегчит твою совесть, я даю тебе слово Брата, что ни я, ни мой коллега никогда и никому не расскажем то, что услышим из твоих уст. Даже самому Королю.
Фрицгельдер открыл рот и коротко вздохнул.
Дариус снова замолчал: давление на бедного слугу могло лишь помешать его откровенности. В любом случае, он либо будет говорить, либо нет, но даже слова поощрения могли его спугнуть.
Управляющий полез в карман своей униформы и достал ярко-белый платок, сложенный аккуратным квадратом. Промокнув им верхнюю губу, он пытался на ощупь вернуть ее на место.
– Ничто не покинет эти стены, – прошептал Дариус. – Ни единое слово.
Управляющий дважды откашлялся, прежде чем прозвучал его высокий голос. – Воистину... она была безупречной. Это я могу сказать с уверенностью. Не существует... отношений с мужчиной, о которых не знали бы ее родители.
– Но... – тихо произнес Дариус.
В этот момент дверь широко распахнулась и дворецкий, который чуть ранее впустил их в дом, появился на пороге. Он, казалось, был совершенно не удивлен увиденным и явно все это не одобрял. Несомненно, ему доложил о происходящем кто-то из слуг.
– Вы управляете таким огромным штатом слуг, – сказал Дариус мужчине. – Мой коллега и я находимся под глубоким впечатлением.
Низкий поклон не убрал с лица мужчины выражение недоверия. – Я польщен вашей похвалой, господин.
– Мы как раз собирались уходить. Ваш хозяин еще здесь?
Дворецкий выпрямился, и его облегчение было очевидным. – Он ушел в свои покои, именно по этой причине я и пришел к вам. Он просил меня прощаться с вами за него, так как ему самому необходимо немедленно позаботиться о своей любимой шеллан.
Дариус поднялся на ноги. – Ваш управляющий как раз собирался проводить нас к выходу. Идет дождь, я уверен, вы предоставите нам кого-то из обслуги, чтобы нас провели по мокрой траве. Мы еще
