– Завтра, Карл-сан, – ответил мужчина с лицом, напоминающим вафлю, протягивая Карлу длинную оперенную трубку. Карл уже видел ее на представлении аборигенов в Университете – это была трубка мира, причудливая, и по какой-то причине, к удивлению антропологов, характерная для островитян. Карл отрицательно покачал головой. Мужчина – Карл вспомнил, что его зовут Матасура-сан – сказал извиняющимся тоном:
– Сладкосердечный, я чувствую, вчера у тебя был долгий путь.
– Так и есть, – ответил Карл, не вслушиваясь в его слова. Он думал о правомерности применения натурального логарифма, но пришел к выводу, что и здесь ошибки нет.
– Сладкосердечный, девочка-подросток плохо пахнет, – серьезно заявил туземец.
– Да-да. Вы правы, – Карл думал о величине а, возрастном коэффициенте в конечном уравнении.
Таи-и Матасура-сан сказал настойчивее:
– Конут-сан тоже плохо пахнет, так говорит Эст Кирсан! Только не говори при девочке!
Мастер Карл рассеянно взглянул на него.
– Конечно, – сказал он. – Доброй ночи.
Таи-и что-то кричал ему вслед, но Карл по-прежнему не слушал; он, наконец, понял, что именно не закончено в статье Конута. Численные значения приведены для всех величин, кроме одной. Время было еще не позднее, и он не собирался спать, пока у него есть столь важная задача.
Конут, держа Лусиллу под руку, зевал в лицо красной луны, висящей над горизонтом. Луна довольно быстро поднималась.
Они должны были добраться до города, а оттуда ждать рейса в Университет; единственный прямой рейс от поселения до Университета был только утром, а семья Лусиллы не могла устроить их на ночлег. Впрочем, даже если бы места хватало, Конут все равно не захотел бы остаться. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Слишком много обрушилось на него сразу – чего стоит одно то, что ему придется изменить свой привычный уклад жизни из-за постоянного присутствия Лусиллы в его комнате. Но она, конечно, того стоит.
И вот уже под ними Университет; силуэт Моста через бухту, перечеркивающий луну, огни Административного корпуса, ярко освещенного среди массы темных зданий.
То, что Административный корпус освещен, было необычно.
Сквозь дремоту Конут уголком глаза посматривал на изящную головку спящей жены. Он не мог сказать, больше или меньше он любит ее теперь, когда представляет как члена семьи. Ее родители показались Конуту скучными. Они, конечно, любезные, думал он, но он-то привык иметь дело с выдающимися людьми. А ее брат – жаль что с ним случилось такое несчастье – как он был очарован тряпкой, которую ему привезла Лусилла! Как маленький ребенок, нет, скорее, как звереныш. Конуту совсем не хотелось, чтобы его связывали с Роджером. Однако нам не дано выбирать родственников. Даже собственные дети могут легко обмануть ожидания…
Его дети! Эта мысль возникла так естественно! Но Конут никогда не думал об этом раньше. Он вздрогнул и снова взглянул на Лусиллу. Она сонно пробормотала:
– Что случилось? – а потом, стряхивая остатки сна, добавила: – Интересно, что им нужно?
Перевозчик снижался, на посадочной площадке его ожидали несколько человек, позади них стоял полицейский вертолет. Винт не работал, но обязательные огни горели красным. В свете прожекторов, освещающих для пилота посадочную площадку в виде буквы «X», Конуту удалось разглядеть одного из стоящих внизу – кажется, это был чиновник, ведающий кадрами. Остальные были в полицейской форме.
– Удивительно, – сказал Конут, радуясь про себя, что не нужно объяснять дрожь. – Сегодня довольно прохладно, и я буду хорошо спать.
Он подал Лусилле руку и с удовольствием помог ей сойти, хотя в этом не было нужды.
Коренастый полицейский выступил вперед.
– Мастер Конут? Я сержант Рейм. Вы, наверное, меня не помните…
– Почему же, помню, – сказал Конут, – Рейм. Вы учились в моей группе лет шесть или семь назад. Мастер Карл был о вас хорошего мнения, помнится, он выступал защитником в прениях по вашей диссертации.
Наступила пауза.
– Да, действительно, – произнес Рейм. – Мастер Карл хотел взять меня на факультет, но я занимался судебной теорией вероятностей и меня призвали в Вооруженные Силы. Это было так давно…
– Рад был повидать тебя снова, Рейм, – Конут поощрительно кивнул. – Спокойной ночи.
Но Рейм покачал головой. Конут остановился, чувствуя, как его охватывает немой необъяснимый ужас. На кого не подействует появление полицейского, настроенного на неофициальную беседу, да еще среди ночи, а выражение лица Рейма говорило о самом худшем. Конут резко спросил:
– В чем дело?
Казалось, Рейм испытывает неловкость.
– Я ждал вас. Дело касается Мастера Карла, а поскольку вы его ближайший друг… У меня есть несколько вопросов…
Лусилла испуганно стиснула руку Конута, но он даже не заметил.
– Что-то случилось с Карлом? Рейм развел руками.
– Мне очень жаль. Я думал, вы уже знаете. Лейтенант дал указание позвонить в Сэнди Хук; наверное, к этому времени вы уже уехали.
Конут видел, что Рейм старается высказать сочувствие.
– Это случилось примерно час назад – около двенадцати. Президент собирался ложиться спать, я имею в виду Эста Кира. Мастер Карл ворвался в его резиденцию – он был невменяем, как утверждает охранник.
– И кто же довел его до такого состояния? – вскричал Конут.
– Я надеюсь, вы поможете нам выяснить это. Случай очень серьезный. Мастер Карл пытался убить Эста Кира топором. К счастью, – тут Рейм замялся, но не нашел более подходящего выражения, – к счастью, в этот момент рядом находился телохранитель Президента. И ему пришлось выстрелить – он не смог остановить Мастера Карла иначе.
Глава 11
Конут прожил эту ночь и следующий день как во сне. Не оставалось никаких сомнений, что случившееся – правда, но принять ее было нелегко. Карл мертв! Старика застрелили при попытке убить человека! Это было более чем невероятным. Конут ни на секунду не мог допустить такую возможность. Но нельзя отрицать очевидное.
Лусилла почти все время находилась рядом, ближе, чем требуется от жены, ближе даже, чем сторож. Конут не отдавал себе отчета в ее присутствии. Но он заметил бы, если бы ее не было. Казалось, Лусилла была с ним рядом всю жизнь, и это не удивительно, ибо его жизнь стала теперь совершенно другой, не похожей на прежнюю, и началась она в час ночи со встречи с сержантом Реймом. Рейм исчерпал все необходимые вопросы за четверть часа, но и после этого не оставил Конута в покое. Им руководило милосердие, а не чувство долга. Полицейский, даже если он занимается судебной теорией вероятностей, более привычен к насилию и разнообразным убийствам, и порой может прояснить некоторые факты, которые не укладываются в голове наивных свидетелей. Именно это он пытался сделать, но Конут не испытывал к нему благодарности. Он испытывал скорее недоумение.
На следующий день Конут отменил все свои занятия – за него поработает видеозапись – и отправился вместе с Реймом по последнему маршруту Карла. Сперва они посетили резиденцию Эста Кира; тот уже проснулся и встретил их очень холодно. Он не выглядел потрясенным или взволнованным, хотя, надо сказать, он всегда отличался хладнокровием. Президент уделил пришедшим всего несколько минут.
– Карл – убий-ца. Это боль-шой удар для нас, Конут. Однако, я ду-маю, гении все таковы, мы не мо-жем требо-вать от них урав-нове-шенности.
Конут не хотел здесь задерживаться. Присутствие Эста Кира было ему неприятно. Единственное, из-за чего он пришел сюда, – взглянуть на алебарду пятнадцатого века, которая лежала на полу, где, по словам очевидцев, Мастер Карл выронил ее, пораженный выстрелом охранника. Ворс ковра был здесь ярче, чем в других местах. Конут, чувствуя внезапно подступившую тошноту, понял, что ковер недавно вычистили, и
