и жалости к самому себе. Но этого не происходит. Брандер купается в собственной симфонии и просто не замечает ничего вокруг.
— Черт, — тихо шипит Лени.
— Прием, — вызывает Наката, ее голос так далеко. — Всем прием.
Кларк увеличивает громкость и связь:
— Элис? Лени.
— Майк, — говорит Брандер спустя целую минуту. — Я слушаю.
— Срочно возвращайтесь. Они позвонили.
— Кто? Энергосеть?
— Они говорят, что нас эвакуируют. Через двенадцать часов.
— Это полная ерунда, — говорит Брандер.
— Кто выходил на связь? — интересуется Лабин.
— Не знаю, — отвечает Наката. — Вроде бы мы его до этого никогда не слышали.
— И это все, что он сказал? Эвакуация в двенадцать?
— И мы должны оставаться внутри «Биб» до этого времени.
— Без объяснения? Без какой-либо причины?
— Он разорвал связь, как только я приняла приказ. — Элис выглядит немного виноватой. — У меня не было возможности спросить, а когда я перезвонила, никто не ответил.
Брандер встает и направляется в рубку.
— Я уже поставила на автоматику, — останавливает его Кларк. — Когда связь появится, нам дадут сигнал.
Тот останавливается, сверлит взглядом ближайшую переборку. Потом бьет по ней кулаком:
— Это дерьмо полное!
Лабин просто наблюдает.
— Может, и нет, — говорит Наката. — Может, это хорошие новости. Если бы они хотели оставить нас, когда эта штука сдетонирует, то зачем врать об эвакуации? Зачем вообще с нами говорить?
— Чтобы мы сидели смирно и близко к эпицентру, — сплевывает Майк. — А теперь вопросик для тебя, Элис: если они действительно планируют эвакуацию, то почему не объясняют ее причину?
Та беспомощно пожимает плечами:
— Не знаю. Энергосеть нечасто говорит нам о том, что происходит.
«Возможно, они стараются спровоцировать нас, — размышляет Кларк. — Хотят, чтобы мы по какой- то причине сбежали».
— Хорошо, — громко произносит она, — как далеко мы сможем уйти за двенадцать часов? Даже с «кальмарами»? Каковы шансы на то, что отойдем на безопасное расстояние?
— Зависит от того, насколько большая бомба, — говорит Брандер.
— На самом деле, — замечает Лабин, — если принять во внимание то, что они хотят задержать нас здесь на двенадцать часов, и предположить, что именно это время понадобится для отхода на безопасное расстояние, то можно вычислить радиус взрывной волны.
— Если только они не вытащили эту цифру из шляпы, — парирует Майк.
— Но это по-прежнему не имеет смысла, — настаивает Наката. — Зачем обрывать связь? Это гарантированно наведет нас на подозрения.
— Они забрали Джуди, — напоминает Лабин.
Кларк глубоко вздыхает:
— По крайней мере, это можно сказать точно.
Остальные поворачиваются к ней.
— Они хотят, чтобы мы остались здесь, — заканчивает она.
Брандер стучит кулаком о ладонь:
— И если вы меня спросите, то это главная и единственная причина убраться отсюда на хер. Чем быстрее, тем лучше.
— Я согласен, — говорит Лабин.
Брандер бросает на него удивленный взгляд.
— Я найду его, — говорит она. — Сделаю все, что могу, по крайней мере.
Брандер качает головой.
— Я должен остаться. Мы все должны остаться. Шансы на то, что мы найдем его…
— Больше всего шансов на то, что мы его найдем, если я пойду одна, — напоминает ему Кларк. — Когда я там, он все еще иногда выходит. А ты и близко не подберешься.
Естественно, он это понимает. Просто символически протестует: если нельзя получить прощение грехов от Фишера, то, по крайней мере, можно постараться и выглядеть святым в глазах всех остальных.
«И все-таки, — вспоминает Лени, — это не совсем его вина. Майк уже пришел сюда с грузом прошлого, как и все мы. Даже если действительно хотел причинить вред…»
— Ну, остальные ждут. Думаю, мы поплыли.
Кларк кивает.
— Ты идешь наружу?
Она отрицательно качает головой:
— Сначала проведу сонарный поиск. Никогда не знаешь, может, и повезет.
— Не задерживайся. Осталось всего восемь часов.
— Я знаю. Пойду сразу за вами.
— Мы направимся…
— К мертвому киту, а потом будете придерживаться стабильного курса на восемьдесят пять градусов. Я знаю.
— Слушай, а ты уверена? Мы можем подождать тебя здесь. Один час большой разницы, скорее всего, не сделает.
Она мотает головой:
— Уверена.
— Ладно. — Брандер кажется таким неуверенным, поднимает руку, та дрожит и падает.
Он спускается по лестнице.
— Майк, — окликает она его.
Рифтер смотрит вверх.
— Ты уверен, что они взорвут эту штуку?
Он пожимает плечами:
— Без понятия. Может, и нет. Но ты права: они хотят, чтобы мы здесь остались по какой-то причине. Что бы это ни было, могу поспорить, нам это не понравится.
Кларк размышляет над его словами.
— Скоро увидимся, — говорит Майк, заходя в шлюз.
— Пока, — шепчет она.
Когда на станции гаснут огни, то не доносится практически ни единого звука.
Лени сидит в темноте и слушает. Когда в последний раз эти стены жаловались на давление? Она не может вспомнить. Поначалу «Биб» беспрестанно стонала, наполняя каждую секунду бодрствования трескучим напоминанием о весе на плечах. Но через какое-то время она примирилась с океаном: напирающая вода и отвечающая ей броня достигли равновесия.
Естественно, на рифте Хуан де Фука остались и другие виды давления.
Сейчас Лени почти наслаждается тишиной. Не беспокоит звяканье шагов по палубе; ушли в прошлое неожиданные вспышки случайного насилия. Она слышит только собственный пульс. Единственное дыхание доносится из кондиционера.
Она сжимает пальцы, те погружаются в ткань кресла. Со своего места в кают-компании Лени видит
