- Ты сказал, что что-то начинает снова расти? - проговорил он.
Блюстоун не мог не почувствовать жалости к этому монстру.
- Да, Лорд Кваггер, я так сказал. На самом деле была даже птица - мы заметили ее как раз тогда, когда проезжали через посты. Дикая птица, которая каким-то образом спаслась.
Глаза Кваггера вспыхнули:
- Птица? Дикая птица? Летающая около горы?
- Совершенно так, Лорд Кваггер, - озадаченно проговорил Блюстоун. - Это хорошая новость - то, что некоторые птицы выжили в этом аду; хотя один Бог знает, чем она питалась…
- Это прекрасные новости! Ты знаешь, что мы сделаем, Ньют? Мы устроим на нее охоту.
Кваггер сиял.
- Да, именно так. Как в прежние времена! Как только я слегка отдохну, я соберусь на охоту. Что ты об этом думаешь?
Блюстоун посмотрел на него, не веря собственным ушам.
- Но… Но, Лорд Кваггер! Если какая-то птица сумела выжить, ее нужно оставить, чтобы она могла размножаться, вы так не думаете? Вероятно, осталось немного представителей этого вида, и убийство даже одного из них может нарушить равновесие…
Он умолк, поскольку Кваггер смотрел на него с гневом и подозрением.
- Что ты такое говоришь, Ньют? Разве ты не думаешь, что твоему господину можно немного расслабиться - хотя бы ради разнообразия?
- Да, разумеется, но…
Кваггер с сожалением покачал головой.
- Ты просто ничего не продумываешь до конца, - упрекнул он. - Ты даже не представляешь, какая ноша ложится на мои плечи - и ноша эта становится все тяжелее с каждой минутой. Небольшое развлечение могло бы дать мне возможность передохнуть - пускай всего на несколько минут, но забыть об этом тяжком бремени, оставить государственные заботы, мысли о том, что я должен заботиться о вас, о вашей жизни, о вашем здоровье, мысли о будущем… Нет-нет, не надо извиняться, Ньют, - сказал он, снова улыбнувшись. - Я знаю, ты просто сказал, не подумав. Не говори больше ничего.
Он поднялся, тяжело опираясь на руки Целе с одной стороны и Эллы с другой; Блюстоун позволил себе возразить в последний раз:
- Но, Лорд Кваггер, большинство видов птиц, вероятно, уже не существует…
- Забудь об этом, Ньют.
Ради разнообразия, проявляя терпимость, быть может, несколько взбудораженный перспективой будущего развлечения, Кваггер помахал пухлой рукой, призывая Блюстоуна к молчанию.
- Там, где есть одна птица, скорее всего, найдутся и еще. А если и нет, если эта птица последняя в своем роде - какой это будет великолепный трофей!
Со свистом втянув в себя воздух, он закончил почти ласково:
- Теперь ты можешь оставить меня. Вернись к своим трудам! А я вернусь к своим!
И, сопровождаемый бешено скачущей Анджи, Доктор Лорд Саймон Мак-Кен Кваггер заковылял к своей спальне и к единственной активной работе, которой он когда-либо занимался.
Хотя второе озоновое лето почти закончилось, искалеченная земля была далека от исцеления.
Жара не спадала. Понемногу газы, выделившиеся при падении осколков кометы, исчезали из атмосферы, химический баланс восстанавливался - тот баланс, который поддерживал жизнь на планете в течение четырех с половиной миллиардов лет. Человеческие существа сделали все, чтобы нарушить это хрупкое равновесие с помощью своих автомобилей и фабрик, выделявших летучие углеродные соединения, вырубая леса и превращая плодородные земли в пустыни. Но теперь осталось слишком мало людей, чтобы они могли представлять значимую угрозу, и то, что было разрушено или почти уничтожено Кометой Сикара, потихоньку восстанавливалось. Медленно-медленно там, в вышине, недоступной взгляду^ в верхних слоях атмосферы Земли снова формировался озоновый щит.
Но для жизни на поверхности Земли эти благоприятные изменения пришли слишком поздно.
Пока Ньют Блюстоун ждал своего хозяина у огромных ворот Дома Кваггера, он достаточно насмотрелся на безотрадный пейзаж, чтобы осознать это. За его спиной раздались шаги; он обернулся - и то, что увидел, отвлекло его от мрачных мыслей.
- Граци! - воскликнул он радостно. Девушка поморщилась:
- Пожалуйста, не называй меня так. Мое имя - Дорис Кальверт. Я пришла сказать тебе, что Лорд Кваггер на пути сюда.
- Я и хотел сказать, Дорис, - извиняющимся тоном проговорил Ньют. - Я прошу прощения.
Она посмотрела на него уже мягче, а потом спросила с интересом:
- Как теперь там, Ньют? Я слышала, появились растения и эта дикая птица - что, дела идут на лад?
Блюстоун поколебался.
- Да, немного, - с неохотой признал он. - Но произойдут ли изменения достаточно быстро для того, чтобы исправить положение - это уже второй вопрос.
Он покачал головой, вспомнив страшную картину, виденную им у Колорадо Спрингс. Остатки его пан- маковских сил были смяты и раздавлены обезумевшими от голода людьми, которые сражались за несколько небольших складов с консервами. Не существовало больше электростанций, которые могли бы хотя бы заставить работать холодильные установки, поскольку все ретрансляционные станции и генераторы были уничтожены ЭМИ, а все то, что осталось от человечества, истребляло самое себя в бессмысленных и жестоких битвах за последние крохи продовольствия.
- Насколько я могу подсчитать, - сказал он девушке, закончив рассказ о своем путешествии, - во всем этом регионе вне наших пещер осталось в живых не более десяти тысяч человек. А было пятьдесят миллионов!
Он покачал головой.
- Дорис, на Земле еще два года назад было десять миллиардов человек, а сейчас - почти столько же скелетов. В нашем районе выжил примерно один из пяти тысяч - и это здесь, в сердце Америки, где столько ферм и животноводческих хозяйств! На Атлантическом побережье, должно быть, было еще хуже. Ты можешь себе представить, как выглядели города Нью-Йорк и Бостон? Двуногих животных, убивавших друг друга за ломоть хлеба или литр керосина? И… нет, я даже не хочу думать об Африке, Азии или Южной Америке.
- Но ты же сам сказал, что-то начинает расти, - проговорила девушка.
- Только сорняки, - с горечью ответил Блюстоун. -. Конечно, Ньют, но все же, если дела улучшаются -
что ж, в этом году уже поздно, мне кажется, но в следующем году мы ведь уже можем засевать поля, верно?
- Если мы только сможем дожить до сбора урожая. Может быть.
Девушка выслушала его рассказ очень серьезно. Глядя на нее, Блюстоун предпочитал не думать о том, каких «личных услуг» мог требовать от нее Кваггер. Он ясно видел, какое впечатление производят на нее его рассказы. И, не сдержавшись, спросил с искренним волнением:
- Ты не… никогда не слышала больше ничего о своей семье там, в Санта Фэ?
И она ответила тихо и очень серьезно:
- У меня там больше нет никакой семьи, Ньют. Мой муж пытался возражать, когда полиция Кваггера забирала меня. Они убили его. А больше никого у меня не было.
Когда наконец появился Доктор Саймон Мак-Кен Кваггер, тяжело опиравшийся на руки двух самых сильных своих слуг (разумеется, женщин), Блюстоун с трудом подавил восклицание, которое было бы либо выражением потрясения и отвращения, либо нервным смешком.
Кваггер выглядел не просто нелепо - он казался почти сумасшедшим. На нем была красная охотничья куртка, шляпа рыболова с продетыми в нее крючками для ловли форели, и еще одна женщина из его обслуги несла за ним великолепно украшенное двуствольное ружье.
