нее. Энн прислонилась к стенке и скрестила руки на груди, невольно скопировав недавнюю позу Матиаса. Альберт подошел.
— Хорошо, что ты здесь. Ну как, успокоилась?
— Вполне, — процедила Энн, хотя внутри у нее все клокотало. — Можешь ответить мне на один вопрос, Альберт? Ты всегда так яростно защищаешь своих девушек?
Кершнер ухмыльнулся.
— Детка, если ты не можешь справиться сама, то это твои проблемы. Я люблю женщин, сильных духом, — ничуть не смутившись, объяснил он.
— А Матиас не размышлял о таких высоких материях — он просто меня защитил.
— Конечно, Матиас непогрешим, — надулся Кершнер.
— Знаешь, Альберт, — задумчиво произнесла Энн, — пожалуй, я, как сильная духом женщина, сама тебя брошу, не дожидаясь, пока это сделаешь ты. У этих отношений такой неприятный дух, что лучше не начинать.
Глаза Альберта потемнели.
— Заметь, ты за мной охотилась, а не я. Не жалко терять с трудом приобретенное?
— Я передумала, — мирно сказала Энн. Она вдруг испытала облегчение: будто от нее отвалился налипший ком глины. — Я была в тебя влюблена, но это прошло.
— Конечно. Матиас тебя переубедил.
— Можно сказать и так. Давай будем откровенными до конца, Альберт. Ты ухаживал за мной, чтобы насолить ему?
— Ты очень милая девушка, — хмыкнул Кершнер, — так что нельзя сказать, что я не испытывал удовольствия. Но да, в основном поэтому.
— Спасибо, — поблагодарила Энн, — теперь мне все предельно ясно.
— Без обид, детка, — улыбнулся Альберт. Он вдруг расслабился. — У каждого свои методы ведения войн. Ты рыла окопы, а я брал пленных.
— Вот поэтому вы и проиграли Вторую мировую войну, — вздохнула Энн. — Меньше пленных надо брать.
— Эй, Матиас тоже немец, — засмеялся Кершнер. — Ты хочешь сказать, что и он продул?
— Не думаю.
— В таком случае — останемся ли мы друзьями? — Альберт протянул Энн руку. — Я не хочу доводить дело до бытового скандала, хотя за мной и закрепилась определенная репутация.
Поколебавшись, Энн пожала протянутую руку.
— Ладно, мир.
Альберт чмокнул ее в щеку и отправился по своим делам, а Энн, простояв еще несколько минут в коридоре и сообразив, что это занятие не приносит никакой пользы, медленно побрела в сторону костюмерных. На душе было муторно. Она наконец-то разобралась во всем, и Матиас оказался прав. Она поняла, кто ей нужен на самом деле. Но — слишком поздно.
Был поздний вечер. Люси Хаген сидела в кафе неподалеку от дома, где она снимала крохотную квартирку, пила пиво и старалась не плакать. Вот это и называется — черная полоса в жизни. Сначала Альберт охладел и бросил, заменив Люси на эту тощую английскую выскочку, потом прекрасный план выдворения Энн из театра обернулся против создательницы. Люси никак не могла понять, где прокололась. Конечно, зря она брякнула про конверт, но Реннер мог бы и промолчать! Люси даже не брала его в расчет. Она слышала, как он ссорится с Энн Лейси. После всех обидных слов, что та ему наговорила, Реннер просто обязан был помочь ее утопить. Но Люси не учла дурацкого благородства, с которым этот рыцарь в сияющих доспехах кидается на защиту обиженных. Из-за него она теперь в полной заднице.
Что же делать, как вернуть Альберта? Если Альберт снова будет с ней, он поможет Люси остаться в театре, девушка в этом не сомневалась. Чтобы заново завоевать доверие Альберта, нужно сделать для него что-то очень хорошее, чтобы Кершнер был ей благодарен. Преподнести ему то, чего он хочет больше всего. Да. Тогда Альберт, несомненно, снова будет с нею.
Он хочет «ламборджини», но на машину у Люси денег нет. А еще Альберт хочет петь Овода, роль которого на веки вечные отдана ненавистному Реннеру. С этим Люси тоже ничего не может сделать… Или может? Девушка задумалась, потом достала мобильный телефон и, хитро улыбаясь, набрала номер.
— Привет, Крис, это Люси. Ты не занят? У меня есть к тебе дело.
19
— Привет, Энн, что это у тебя?
— Привет, Хейди. — Энн лучилась, как новенькая монетка. — Вот, принесла тебе посмотреть. — Девушка взяла верхний журнал из стопки, которую держала в руках, и протянула гримерше. — Страницы с девятой по одиннадцатую. Можешь оставить этот экземпляр себе, я взяла несколько штук в редакции.
— Ух ты! — восторженно воскликнула Хейди, разглядывая статью, напечатанную в толстом глянцевом журнале с отличными иллюстрациями. — Наконец-то!
— Это первая ласточка, и будет еще восемь. А где Матиас? — Энн огляделась. — Я хотела показать и ему.
— Он появится ближе к вечеру. Они с Конрадом, Малером и Фризом сегодня заняты в съемках телепередачи, и Матиас сказал, что после у него еще короткое интервью. Так что будет часам к шести. Как раз полтора часа на грим, отстоим последний спектакль, выпьем шампанского и разъедемся по домам. У меня две недели отпуска, представляешь? Думаю отправиться на Испанскую Ривьеру.
— Понятно, — потускневшим голосом произнесла Энн. — Ладно, читай, я еще загляну попозже.
Было три часа дня воскресенья. Театр лихорадило: последний спектакль всегда вызывал определенную бурю эмоций. Энн крутилась здесь с раннего утра, однако в десять позвонила Карин Дильс и сказала, что журнал со статьей вышел, и она может забрать в редакции несколько экземпляров. Энн отпросилась у Лизбет и съездила в «Культурную жизнь Германии», где выслушала множество поздравлений от присутствовавших сотрудников. Несмотря на воскресенье, в редакции оказалось полно народу, работа не прекращалась. Энн это понравилось: она любила места, где кипит жизнь.
— Выходной у нас понедельник, — объяснила Карин, — к этому придется привыкнуть.
— Уже привыкла, — засмеялась Энн, — в театре выходной в понедельник тоже.
Она забрала толстую стопку журналов, заверила Карин, что появится утром во вторник, и вернулась обратно в «Берлинале палас», где с удовольствием раздавала издание почитать. Лизбет похвалила статью, журнал пошел по рукам, и к Энн начали приходить с поздравлениями. Она надеялась, что Матиас тоже увидит ее работу, однако он появится лишь перед самым спектаклем. Как жаль. Энн так хотела показать Реннеру, что не била баклуши все эти два с половиной месяца.
Ей не хватало его, как воздуха. Каждый раз, когда они встречались в театре, Энн пыталась подойти к Матиасу и попробовать помириться еще раз, но никак не удавалось это сделать. Он не хотел ее слушать, он считал ее обманщицей. Да и застать Матиаса в театре можно было все реже, он появлялся теперь за пару часов до спектакля. Йоханна рассказала Энн, что почти все время у Реннера занимает подготовка к мюзикл-туру, стартующему в следующую среду. Через несколько дней Матиас улетит в Кёльн, и возможность все выяснить будет навсегда потеряна.
Парковка была забита, и Реннер, покрутившись по соседним улицам, наконец припарковал машину в переулке в полукилометре от театра. Ничего, можно пройтись пешком — Матиас приехал даже раньше, чем предполагал, еще и пяти нет. Хейди обрадуется, что не нужно гримировать его в спешке. Реннер запер машину и неторопливо пошел в сторону «Берлинале палас».
Сегодня все закончится. «Овод» в Берлине завершен, и часть труппы отправляется вместе с Матиасом на гастроли в мюзикл-тур, а часть уходит в отпуск до середины августа, чтобы возобновить репетиции на уже подготовленной площадке в Вене. И Энн уедет обратно во Франкфурт. Или куда-нибудь еще. Матиас пытался убедить себя, что ему все равно, куда направится эта маленькая врунья.
Ему было больно услышать от нее, что она тайком пробралась в театр, потому что запала на Альберта
