— Мы? — Он горько усмехнулся. — Я постараюсь справиться. Ведь мне придется теперь с этим жить.
— Не надо так говорить. — Сильвия с трудом сдерживала слезы.
— А что я еще могу сказать?
— Ты должен бороться.
— К сожалению, боролся я вчера, и с весьма печальным результатом. Кэрол с меня шкуру снимет. Она всегда говорила нам, что в подобных случаях нужно подчиниться и безропотно отдать все ценное, чтобы сохранить руки. Впрочем, меня не спрашивали, просто начали избивать. Что мог, я сделал. А теперь… что я могу сделать теперь? Вылечить сам себя я не в состоянии. И кое-что понимаю в медицинских терминах, а также в работе собственных рук.
— Валентин…
— Давай не будем об этом, Сильвия, пожалуйста. — Он прикрыл глаза. — Я скажу тебе номер Кэрол, позвони ей.
Кэрол приехала через час в сопровождении Фредерика Майера, с которым, Сильвия знала, Валентин дружил. Она вышла из палаты, чтобы он мог поговорить с коллегами наедине. Через некоторое время хмурая Кэрол отправилась разыскивать доктора Брауна, а Фредерик остался в палате. Сильвия не решилась войти: наверняка друзьям есть о чем поговорить без нее. Она сидела на пластиковом стуле, уставившись в одну точку, и лихорадочно размышляла. Что может сделать она? Только поддерживать Валентина.
Кэрол возвратилась через полчаса, еще более хмурая, чем прежде, и уселась на стоявший рядом стул.
— Вам рассказали то же, что и мне? — поинтересовалась Сильвия.
— В подробностях. — Кэрол покачала головой. — Браун не стал скрывать, что случай очень сложный. Тут нужно приглашать специалиста, и он порекомендовал мне нескольких, однако сложность состоит в том, что операцию нужно делать быстро. А у светил медицины все расписано на год вперед. — Кэрол скривилась. — Я попробую задействовать кое-какие связи, но не уверена в результате. В любом случае Валентин выбывает из игры на долгое время. Черт, как я хотела бы ему помочь! — Она рубанула воздух ребром ладони. — Но я не умею делать операции на запястье. И мы улетаем на гастроли через два дня. Я найду, кем его заменить, но не в этом же дело — вы понимаете?
Сильвия кивнула.
— Короче, так. Вы ведь будете рядом с ним? — Кэрол внимательно вгляделась в лицо Сильвии. — Валентин говорил мне, что встречается с вами. Но я не знаю, насколько это серьезно…
— Мне хотелось бы думать, что да, — прошептала Сильвия. — Но… я не знаю…
— Я, к сожалению, тоже. Ладно. Я оставлю вам номера телефонов, вы можете звонить в любое время, а я позвоню вам, если что-то прояснится. Хорошо? — Кэрол на мгновение стиснула руку Сильвии и поднялась. — Пойду попрощаюсь, и мы с Фредериком поедем. Буду держать вас в курсе.
Она ушла, а Сильвия осталась сидеть, все так же глядя в пол. Потом вспомнила, что нужно позвонить на работу, достала телефон и набрала номер Джареда Тейлора.
Сильвия провела с Валентином большую часть дня; потом его увезли на процедуры, а доктор Браун посоветовал ей отправиться домой. Сильвия сочла за лучшее послушаться. Валентин пребывал в угнетенном состоянии духа, и попытки взбодрить его оканчивались ничем. Сильвия старательно делала вид, что все идет к лучшему, что выздоровление наступит нескоро, но наступит. Она понимала, как это жалко выглядит со стороны. Но не поддаваться же Валентину в его меланхолии! Ему не это нужно сейчас. Ему нужна надежда.
Откуда, откуда ее взять?
Раньше Сильвия наивно полагала, что может помочь любимому человеку, если возникнет надобность. Теперь от этой смешной иллюзии не осталось и следа. Что она может сделать? Она обычный человек. Не волшебник. Она может сколько угодно улыбаться и говорить подбадривающие слова, только Валентин знает, что все это пустое. И если бы он хотя бы любил ее по-настоящему, то, возможно, она могла бы убедить его. Однако с каждым часом Валентин все больше замыкался в себе, а она все больше отдалялась. Сильвия не находила нужных слов, не знала, насколько далеко она может зайти и какие аргументы подействуют на Валентина. Если бы она знала, что нужно кричать, она бы кричала. Если бы его ободряло ее молчание, она больше не произнесла бы ни слова. Но Валентин не давал ей никаких подсказок. Она, оказывается, вовсе не знала его.
Прошел день, затем второй. Никаких перемен не было. Ссадины и синяки понемногу заживали, однако доктор Браун по-прежнему хмурился, стоило Сильвии заговорить об операции на запястье. К концу второго дня позвонила Кэрол.
— Я честно пыталась найти хирурга, — мрачно сообщила она. — Увы, мы птицы не столь высокого полета, чтобы те связи, которые я задействовала, сработали. Максимум, что мне могли пообещать, это осмотр в конце апреля.
— Но это слишком долго…
— Да, операцию надо делать быстро. И в этом вся загвоздка. — Кэрол вздохнула. — Мы улетаем завтра утром. Мой помощник останется здесь и будет продолжать поиски. Он свяжется с вами, Сильвия, если ему удастся что-либо организовать. — В голосе Кэрол не было особой уверенности.
— Хорошо. — Сильвия постаралась говорить твердо. — Я присмотрю за Валентином.
— Спасибо вам. Спасибо. Я сейчас сама ему позвоню.
Сильвия положила трубку и поняла, что ситуация усложняется. Она так надеялась, что Кэрол удастся, потянув за ниточки знакомств, найти хирурга для Валентина. И эта надежда растаяла.
Сильвия представила себе, что будет дальше. Представила во всей ясности, со всей возможной прагматичностью. Вряд ли хирург найдется сразу, скорее всего удастся организовать операцию для Валентина много позже. Тогда уже никто не даст никаких гарантий. Если запястье не сможет снова двигаться, как нужно, Валентин лишится не просто работы — смысла жизни. Глупо полагать, что она, Сильвия, может стать для него этим смыслом. Даже если бы он и полюбил ее так, как она его любит. Любовь может вдохновлять, поднимать на крыльях, быть надежным тылом и защитой, но любовь никогда не сможет заменить тебе тебя самого. А Валентин — это то, что он делает. Музыка, которая слетает с его пальцев. Сильвия помнила тот концерт в Карнеги-холле, помнила выражение лица Валентина, когда он играл. Это нечто непостижимое, это его сущность. Если лишиться этого — как жить?
На следующее утро Сильвия поехала в госпиталь пораньше. Она догадывалась, что после разговора с Кэрол Валентин должен пребывать в наимрачнейшем расположении духа, и не ошиблась. Он даже не поздоровался с нею, когда она вошла.
— Ты как? — спросила Сильвия, присаживаясь на стул рядом с его кроватью.
Он молчал.
— Валентин?
— Как я могу быть? — тихо откликнулся он. — Пытаюсь свыкнуться с мыслью, что никогда больше не смогу играть. Пытаюсь представить, что меня ждет дальше. Ты это хотела услышать?
— Валентин, — Сильвия постаралась придать твердости своему голосу, — перестань отчаиваться. Надежда остается, Кэрол продолжает поиски хирурга. Давай верить в лучшее.
— Это ложь.
— Прости, что?
— Верить в лучшее в данном случае невозможно.
Сильвия перевела дух.
— Ты же сам говорил мне, что всегда нужно бороться! Я научилась этому от тебя!
— Кроме тех случаев, когда борьба бессмысленна. — Валентин отвернулся.
Сильвия встала и, взяв его лицо в ладони, заставила взглянуть на нее.
— Я не позволю тебе сдаться, — сказала она, — слышишь?
— Ты не имеешь права меня заставлять.
Ей стало пусто и очень больно.
