неподозрительная. Позиция должна быть такой: Стругацкие написали прекрасную, поучительную, воспитательную, очень НАШУ книгу. Прекрасный, поучительный и очень НАШ вариант они опубликовали в «Неве» (вариант НАШ!). Однако детское издательство имеет свою специфику (военно-патриотическое воспитание и пр.), и потому мы попросили наших авторов внести кое-какие изменения, что они С УДОВОЛЬСТВИЕМ и сделали. Нам совершенно непонятно, почему такая ценная, воспитательная НАША книга задерживается в печати. Вот так я себе это представляю. Может быть, конечно, вам там виднее, но сам принцип отыграться за счет журнального варианта представляется мне опасным.
Другое дело, если бы удалось найти концы и получить список начальственных указаний. Тогда — пожалуйста! Вам не нравится то-то? Ради бога! Будет сё-то!
Если дело дойдет до визита к стучавшему ногами товарищу, я бы очень хотел при сем присутствовать.
27.07.69. Аркадий: Для чего детгизовцы сделали список разночтений, я сам хорошо не знаю. Полагаю, что это в порядке предосторожности на случай, если их припрут. По поводу невского варианта мне мадам и Компаниец при встрече выдали было упреки: зачем-де было нам не внести в тот вариант детгизовские исправления. Я их сразу оборвал. Я очень холодно сказал им, что в невском варианте все в порядке, что ленинградские обкомовцы не глупее их, детгизовцев, и что там, в обкоме, все были удовлетворены, так что им, детгизовцам, и подавно надо радоваться. Больше этот вопрос не поднимался.
Дела же идут так. Из моей встречи с мадам и с Компанийцем я не узнал ничего нового по сравнению с тем, что рассказала Нина. Да и не ожидал ничего узнать. Я искал только повода официально обратиться к комитетчикам. Меня направили к главному редактору художественной и детской литературы комитета по печати РСФСР тов. гр. Карелину Петру Александровичу. Пошел прямо из Детгиза. Карелина не было, ждал его полтора часа, но время потратил не зря, ибо понял, что, может быть, кому-нибудь он и главный, а нам он просто поц (или потц?). Там ниже главного никаких должностей нет. Выше есть, кажется, должности «самый главный» и «до невозможности главный». Как у листригонов все капитаны. Я позвонил ему на следующее утро. И тут меня ожидал некоторый шок. Понимаешь, обращение к этому Карелину, как я представлял себе, было тоже пустой формальностью, чтобы иметь повод обратиться выше. Но разговор был такой (подаю дословно).
Я: Здравствуйте, Петр Александрович, с вами говорит писатель Стругацкий. Вы будете у себя? Разрешите, я зайду к вам минут через сорок?
К: Одну минуту, я посмотрю, нет ли у меня какого совещания на это время.
Я: Пожалуйста.
(Проходит минуты три.)
К: Вы знаете, я как раз буду занят. А что у вас такое? Вы, наверное, по вашей книге в Детской Литературе?
Я: Да. Вчера мне сообщили, что по вашему распоряжению нашу книгу задержали, изъяли из типографии и изъяли из плана.
К: Ничего подобного. Мы никаких распоряжений не давали. Мы вообще не имеем обыкновения распоряжаться. Просто была в адрес вашей книги критика в прессе, в «Литературной газете»…
Я: В «Советской России»…
К: Вот я и говорю, в этой… как ее… Так вот мы обратили внимание товарищей на этот факт и предложили им еще раз просмотреть рукопись…
Я: У нас не рукопись, у нас уже почти готовая книга, ее изъяли из типографии!
К: Ну, не знаю, что там у вас… Одним словом, посмотреть, учтены ли все критические замечания прессы, а там поступать по своему усмотрению.
Я: Как же так, а мне в издательстве сказали, что вы приказали книгу изъять без всяких объяснений и на неопределенное время…
К: Это там что-то напутали. Мы таких указаний не даем. Мы не даем указаний изымать рукописи и выключать из плана. Идите и объясняйтесь с ними, мы тут ни при чем.
Я: Это вы точно говорите, что оставили все на их усмотрение?
К: Точно. Пусть сами там посмотрят, как, что… Мы ничего им не указывали, только поскольку были замечания в прессе, наш долг — указать… Вот так, товарищ Стругацкий.
Я: Спасибо, товарищ Карелин. Я сейчас же еду туда и буду выяснять.
К: Вот-вот, идите и выясняйте.
Вот такой разговор.
Я, естественно, встретился снова с Ниной, мадам и Компанийцем и передал им всё это. Все взвыли. Но тут выяснилось одно интересное обстоятельство. Никто не мог вспомнить, откуда взялась фраза «из-за невского варианта». Насчет высшего товарища выяснилось окольно, это мне Нина говорила, однако окольные выяснения страдают неопределенностью, сам знаешь. Короче говоря, очевидно, фразу эту произнёс директор Пискунов, который ушел в отпуск и будет через три недели. Решено все оставить до него. Мне было твердо сказано, что издательство будет драться за книгу, а Пискунов по возвращении дойдет до ЦК, если потребуется. Возможно, фраза «из-за невского варианта» в первоначальной редакции выглядела так: из-за критики невского варианта в прессе. Это тем более правдоподобно, что одновременно из-за дурацкой статейки в «Лит. газете» сняли поспешно с плана несколько отличных книжек для детей младшего дошкольного возраста. Это означало бы, что Карелин не врал, а Пискунов действительно напугался этой статейки, а высший товарищ понятия не имеет об ОО, а только выражал где-то нам «фе» по поводу УнС и СоТ. И это «фе» при выяснении окольными путями распространилось и на ОО в процессе передачи.
У нас с тобой достаточно богатый опыт, и мы можем вспомнить, как задержали «Возвращение» из-за вонючей статейки М. Лобанова (совпадение: то была тоже обзорная статья — только не по «Неве», а по «Уралу») и как держали «Стажеров» из-за «Запорожцев в космосе». Тогда схема происшествия необычайно упрощается. Карелин звонит Пискунову и сообщает о статье в «Сов. Рос.». Пискунов пугается и извлекает книгу из типографии до выяснения, а мадаме и Нине просто говорит, что ему предложили это сделать «из-за невского варианта». Нина бросается выяснять и легко обнаруживает, что где-то нами недовольны (это мы и сами знаем, однако в панике она распространяет это недовольство и на ОО). Тем временем Пискунов предлагает Нине составить список исправлений и укатывает в отпуск. Вот и всё. Исправления нужны не в комитете, а ему самому как документ на случай грядущих нападок. Одним словом, я настроен оптимистично.
1.09.69. Борис: Кажется, я понял, почему задерживают ОО в Детгизе. Сашка в середине августа случайно наткнулся в эфире на передачу каких-то паразитов — то ли «Немецкая волна», то ли «Свободная Европа». Так вот, паразиты передавали главы из ОО. Сам понимаешь, как это могли воспринять наверху. И дай бог, чтобы там не было никаких комментариев.
12.09.69. Аркадий: Все лежит без движения, Пискунов потребовал какой-то новый текст докладной записки, у Детгиза теперь новый куратор в ЦК, он пойдет туда.
16.09.69. Борис: Что происходит в Детгизе, я не понимаю. Ты, по-видимому, выпустил какую-то информацию, имевшую место в августе-начале сентября. Ответь, пожалуйста, на следующие конкретные вопросы: а). Подтвердилось ли, что Пискунову никто указаний сверху не давал? б). Если нет, то кто давал? в). Если да, то что теперь говорит Пискунов и, вообще, за чем дело стало?
19.09.69. Аркадий: Пискунов по-прежнему не мычит и равно не телится. Наверное, совершенно обалдел от разноречивых отзывов. Нина настаивает на следующем плане: ММ возвращается на той неделе, они вместе идут к Пискунову на приступ, если же ничего не выйдет, тогда пойду я и учиняю скандал. Кроме скандала нет средствий вытянуть из него, что к чему. А надо вытянуть у него, куда ведет цепочка.
25.09.69. Борис: Чем больше я думаю об истории с ОО в Детгизе, тем больше подозреваю, что здесь не обошлось без искусствоведов в штатском. Отсюда и таинственность, и недоговоренность, и путаница, и полная непробиваемость. Доконала нас «Свободная Европа», или что там за говнюки это дали в эфир. Если мои опасения оправдаются, то дело швах — тут уж мы концов не найдем. Но я считаю, что скандал мы должны будем учинить до самого верха. Хватит им бить в нас, как в бубен.
29.09.69. Аркадий: Нина посоветовала немедленно сходить к Пискунову и самому поговорить с ним. Пошел. Впечатление отвратное. Старая сволочь даже сесть не предложил, говорил сухо и
