Понятно, что она шутит. Но я встречал немало вполне нормальных людей, которые, попав на работу в администрацию города, внезапно наполнялись чувством собственной значимости и богоизбранности. Пусть городишко мелкий, пусть должность пустая, но приближенный к власти. А уж когда такой человечек дорастает до руководящей должности, то все — тушите свет. Один такой товарищ в приватной беседе за рюмкой чая сказал о себе, что у него теперь высокий социальный статус, что нельзя к нему без уважения. Во как! Не работа важная и ответственная, необходимая городу, а статус стал высокий. Так сказать, кто за чем идет во власть. Слава богу, у Роланы подобных симптомов я не наблюдаю. Девушка лишь веселится на всю катушку.
— Так зайти можно? — повторил я вопрос, встав на задние лапы и дотянувшись передними до края стола.
В такой позе моя голова чуть-чуть возвышалась над столом. Хоть что-то, а то ловишь снисходительные взгляды сверху вниз.
— Тебе всегда можно первым и без очереди, — прекратила веселиться Ролана, — проходи.
— Эй, куда без очереди?! — заволновался народ в приемной.
— Спокойно господа, это… это, — девушка беспомощно посмотрела на меня.
Действительно, а как меня представить народу? Скажем так, широкие массы до сих пор не знают моей руководящей и направляющей роли в состоявшихся выборах. Пост генерального секретаря партии «Светлое будущее» — это сугубо внутрипартийное дело.
— А я его знаю, он в избирательной комиссии на выборах работал, — прошелестел чей-то тихий голос в задних рядах.
Я уже говорил, кто работает в этой комиссии — офицеры из компетентных органов. Народ погрустнел и начал тихонько сдавать назад. Каюсь, не удержался — зевнул, потянулся, скрытно подмигнул Ролане и голосом усталого Штирлица произнес:
— А в Зарундии сейчас дожди зарядили. На прошлой неделе из командировки вернулся. Еле успел вырваться — все дороги развезло. А вы там не были? — как ни в чем не бывало, обратился к ближайшему посетителю.
Приемная опустела. Только в углу сиротливо стоял чей-то зонтик. О как, у них уже и до зонтов додумались.
— Сергей, ну зачем ты так? — укоризненно сказала Ролана.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — весело сказал я, — по-моему, ты уже сильно устала и хочешь кушать. А они все идут и идут. Ведь так?
— Конечно, ты прав, — согласилась девушка, — но ведь у них проблемы, просьбы, жалобы. Мы всем им должны помочь. Ресей предложил работать без обеда, и мы его поддержали.
Если честно, то мне стало стыдно. В моих планах захват власти в области лишь трамплин к военному перевороту во все республике. Понятно, что на остальной территории мы не сможем столь бескровно свергнуть местные советы, а тем более Совет Народного Спасения. До этого момента мне и в голову не приходило, что люди этой области отдавали свои голоса за нашу партию, потому что хотели другой жизни. Если не брать в расчет армию и наши махинации с бюллетенями, то все равно за нас проголосовала большая часть населения. Им были неведомы наши планы — они хотели перемен. Я уже мысленно выстраивал оборону области, отражал первый удар, делал ответный выпад, поражал врага в его логове и праздновал победу. До меня как-то не дошло, что победа на выборах в местный совет означает не только абсолютную власть в области и доступ к ее казне и ресурсам, но и ответственность за жизнь и благополучие всех жителей.
По-моему, я начинаю вести себя, как большинство градоначальников в моей стране. Цинично и расчетливо использую свою должность для достижения личных целей. Оправдывает меня только одно — это делается не для того, чтобы набить свой карман и перепрыгнуть в кресло повыше, а ради нашей победы. Цель оправдывает средства, да? Ввергнем область в хаос, а потом все восстановим, когда победим? Оставим беды и горести населения будущему, а в настоящем будем ковать победу? Это мои мысли. А вот друзья восприняли результаты выборов по-другому — начали работать, строить будущее уже сейчас. А вдруг так получилось потому, что они местные? Все равно я до конца не воспринимаю окружающий мир как настоящую реальность. Сказка, сон или что там еще? Может быть, сейчас лежу без сознания с сотрясением мозга в лесу в сугробе? Ерунда — это я ищу оправдание своему безразличию к судьбам людей, к их нуждам и заботам. Словно какой-то вирус поражает всех, кто работает на государственной службе. Самый главный признак этой болезни — равнодушие к самому смыслу работу. Именно так, не к самой работе, а к ее смыслу — благополучию города, области, страны. Работает человек, на первый взгляд, успешно. Напрягается, вечерами засиживается, в выходные спешит на работы. Плодит отчеты, указания и графики. Главное — правильные цифры в докладе, своевременный отчет, информация наверх преподнесена красиво. Вот тогда работа считается сделанной, работник успешным, результаты достойными поощрения начальством. А то, ради чего все это затеяно — да кого это интересует? Чиновник умеет отвлекаться от содержания своей работы. И тогда никого не волнует, что в детском садике по штату не положена дополнительная ставка логопеда. Не положена и все — тогда цифры не сойдутся в годовом отчете. А нужен такой специалист детям или не нужен — это выходит за уровень компетенции чиновника, считающего ставки. А чей это уровень компетенции? Неизвестно… замкнутый круг. Вот так и я сейчас не вижу конкретных людей, а вижу население, с помощью которого мы победим. А Ресей с Роланой пытаются им помочь.
Мне стало стыдно.
— Если сейчас переключимся на областные проблемы, то потерям темп и погрязнем в рутине, — предостерег внутренний голос.
— А что делать? Если мы останемся глухи к местным проблемам, то в критический момент население нас не поддержит. Кому нужна такая власть?
— Что ты волнуешься? — начал успокаивать я сам себя. — Ведь так и задумано. Местный совет работает с населением, а ты с Раскуном и Традорном куешь оружие победы. Что изменилось? Что за длинные монологи и муки совести?
Хм, действительно, чего это я? Работать надо, а не сеансы психоанализа устраивать!
А осадок остался. С какой легкостью я разогнал страждущих помощи, да еще и перед Роланой этим покрасовался — мол, смотри, как лихо с населением работаю — не то, что вы, развели здесь демократию, слушаете всех подряд. И ладно, буду плохим! В конце концов, в мои обязанности не входит быть белым и пушистым котиком, меня призвали императора вернуть, а уж с населением вы сами давайте работайте!
И все равно гадостно на душе.
Но я тоже делаю добро для людей! Ведь взял же на себя командование обороной и координацию действий наших союзников? А у Ресея, благодаря этому, остается больше времени на управление областью. Вот какая с меня польза для народа.
— Молодец, лихо выкрутился, — вяло поаплодировал внутренний голос, — теперь ты еще и народный герой. Браво!
— Все. Хватит рефлексировать. Дел по горло.
Кстати, вспомнил один интересующий меня вопрос.
— Ролана, а что ты знаешь о карударах?
Девушка стремительно покраснела и закашлялась.
— Сергей, а ты где это слово услышал? — прочистив горло, спросила она.
Так. Ну и сволочь же ты Раскун, я тебе это еще припомню. Злую шутку со мной сыграло незнание местного языка. Уже говорил, что если слово имеет аналог в языке Норэлтира, то окружающие меня понимают, в противном случае они лишь слышат это слово на моем языке. Аналогична и обратная ситуация. Если у нас и у них есть лошади, то я понимаю, о чем идет речь. Хоть у них лошади и шестиногие. А вот если не имеет слово «карудар» прямого аналога в русском языке, то я просто слышу набор звуков. Так и запишем — Раскун обзывается.
— Да так, — смутился я, — комиссар как-то в разговоре обмолвился.
— А с виду такой порядочный человек, — фыркнула девушка. — Никогда не произноси это слово в приличном обществе, а тем более при дамах.
— А что оно означает? — невинно спросил я. — Раз ты его знаешь, то и значение тебе известно?
