— Так или иначе, тут главное не смерть Зигги. Во всяком случае, не самое главное. Есть другая важная причина. Но об этом я хотел бы поговорить в частном порядке с вами или с руководителем окружного управления полиции.
— Капитан Белью сейчас очень занят. И поверьте, это не дежурная фраза.
Он молча посмотрел ей в глаза. Вивьен вспомнила его взгляд в тот день, когда его выпустили из «Плазы» и он проехал мимо нее в машине. Ей запомнилось тогда это ощущение глубокой печали и одиночества, которое даже передалось ей. У нее не было никаких оснований уважать этого человека, но и сейчас она не смогла остаться равнодушной перед глубиной его взгляда.
Голос Рассела Уэйда прозвучал совершенно спокойно:
— Если бы я сказал вам, что у меня есть важный след, который поможет найти того, кто взорвал здание в Нижнем Ист-Сайде, как по-вашему, капитан Белью нашел бы минуту для меня?
Глава 18
Он сидел на пластиковом стуле в зале ожидания на втором этаже полицейского управления Тринадцатого округа. Безликая комната с бесцветными стенами, в которых разворачивались разные события, тоже померкнувшие со временем. Но его время — сегодняшний день, и то, что здесь происходит, напрямую касается его. А это подчас оказывается весьма нелегкий в жизни момент.
Он поднялся и взглянул в окно, выходившее на улицу.
Жизнь шла своим чередом этой теплой весной, пахнущей ветром и молодой листвой. Как всегда, когда казалось, что зиме нет конца, холоду нет альтернативы, а серый цвет — единственный возможный, это обновление природы стало неожиданностью, которая могла помешать надежде превратиться в беспросветное разочарование.
Он сунул руки в карманы и ощутил себя частицей этого мира — так или иначе.
После того, что узнал в доме у Зигги, прочитав бумагу, которую тот передал ему перед смертью, после того как понял в замешательстве, о чем идет речь, всю субботу и воскресенье он провел в бесконечных мучительных размышлениях, которые перемежались телевизионными сводками новостей, просматриванием газет и всплывающим перед глазами образом окровавленного человека, умирающего у него на руках.
Наконец он принял решение.
Он не знал, правильное ли, но зато наконец-то собственное.
В этой трудной и неопределенной ситуации ему стало ясно только одно — в данный момент в его жизни определенно что-то закончилось и начинается что-то другое. И он сделает все, что в его силах, чтобы это другое получилось правильным и важным.
По какой-то странной прихоти судьбы в этот момент, когда он оказался один перед огромной ответственностью, узел, который он носил в себе столько лет, развязался. Как если бы судну понадобилась настоящая буря, чтобы доказать, что оно в состоянии плавать.
Поначалу он с волнением и сомнением спрашивал себя, что сделал бы на его месте Роберт Уэйд. Потом понял, что обращается не по адресу. Важно оказалось другое — понять и решить, что должен сделать
И наконец он отвернулся от зеркала, в котором, сколько ни искал собственное лицо, годами видел только отражение брата.
Всю ночь с воскресенья на понедельник он пролежал на кровати, глядя в потолок и размышляя.
Достаточно поискать. Самое трудное понять, не кто и не как, а где. И почти всегда это место оказывается ближе, чем предполагаешь.
Когда утро погасило вывески и фонари и включило солнце, он поднялся и принял душ, который полностью стер усталость после бессонной ночи.
Он стоял в ванной перед зеркалом. Теперь на блестящей поверхности отражалось его тело и его лицо. Теперь он знал, кто он, и если нужно что-то доказывать, он должен доказать это прежде всего самому себе, а не кому-то другому.
Но самое главное — он не испытывал больше никакого страха.
Дверь за его спиной открылась, и на пороге появилась девушка, которая представилась как детектив Вивьен Лайт.
Когда совсем недавно
его выпустили из участка и он вышел на улицу с адвокатом Торнтоном и садился в машину, он увидел ее у стеклянных дверей — она стояла, словно раздумывая, спуститься по лестнице или нет. Машина проехала мимо, и их взгляды встретились.
Краткий миг, мимолетный взгляд, в котором не было ни приговора, ни осуждения, а только какое-то странное сочувствие, которое он не забыл.
Тогда он не знал, что она сотрудник полиции, но когда увидел ее за столом в окружном управлении с фотографией Зигги, понял, что это, наверное, тот человек, с которым нужно поговорить.
А превратится ли это «наверное» в «наверняка», он вскоре узнает.
Девушка посторонилась и указала ему на коридор:
— Пройдемте.
Рассел последовал за ней до двери с матовым стеклом и уверенно выведенной надписью курсивом
Детектив открыла дверь не постучав, и они очутились в кабинете с отнюдь не строгой мебелью.
Картотека у одной стены, шкаф у другой, столик с двумя креслами и кофеварка на деревянной полке. Стены неопределенного цвета. Пара сомнительных картин и кое-какие растения в круглых чугунных держателях.
Рассел не сразу рассмотрел человека за письменным столом, потому что тот сидел против света, лишь слега приглушенного жалюзи.
Человек указал ему на стул перед собой.
— Я — капитан Белью. Садитесь, мистер Уэйд.
Рассел опустился на стул, а девушка отошла, но не села. Она рассматривала его с любопытством, которого капитан, со своей стороны, никак не проявил.
Рассел решил, что этот человек хорошо знает свое дело. Не политик, а полицейский из тех, кто заработал свои нашивки и должность конкретными делами, а не связями с общественностью.
Белью откинулся на спинку стула:
— Детектив Лайт сказала, что вы заявляете, будто у вас есть для нас важная информация.
— Не будто, а определенно есть.
— Посмотрим. Начнем с начала. Расскажите о ваших отношениях с Зигги Стардастом.
— Но прежде я хотел бы поговорить о моих отношениях с вами.
— То есть?
— Мне известно, что в таких случаях, как этот, вы располагаете широкими личными полномочиями для поощрения тех, кто предоставляет вам полезную для следствия информацию. Можете предложить деньги и целый ряд привилегий. Даже защиту, если необходимо.
Лицо капитана потемнело.
— Вам нужны деньги?
Рассел Уэйд покачал головой и слегка улыбнулся:
— Еще пару дней назад такое предложение, возможно, и порадовало бы меня и, наверное, даже убедило бы…
Он опустил голову и помолчал, не договорив, словно что-то припомнил вдруг или пришла какая-то другая мысль. Потом прямо посмотрел на капитана:
— Но сегодня дело обстоит иначе. Я хочу только одного.
