Полдень, XXI век (июль 2011)

кошмаров. Добро пожаловать, профессор! С женой, с женой, с благочестивой Мартой!

О, чета Ляскеров неимоверно гостеприимна, в свою очередь! К ним в гости на Арбат – кто только ни! Бурный поток! Коллеги по шахматам. Коллеги по науке. Представители торговых фирм: извольте отведать наших, отечественных, сигар (вы такой знаток!), а также наших чаёв, наших вин. Всего лишь дегустация, но если почтенному придётся по вкусу…

И само соб… Тьфу! Разумеется, круглосуточное тайное наблюдение за арбатской квартиркой. Кто пришёл, кто ушёл, что болтал, о чём молчал. Каждое слово пишется. Связь с иностранцем, однако. Нашим иностранцем, однако иностранцем. Что-то не торопится господин Ляскер оформить советское гражданство. Еврей, одно слово! Поспешай медленно. Да, но поспешай, поспешай, товарищ!

Круглосуточное – несомненный плюс.

Пишется – тоже плюс.

Гостевой бурный поток – решающий минус. Решающий!

Положим, приняв правила, синклит (и примкнувший к ним Ляскер) мудрствует в арбатской квартирке того же товарища Ляскера над очередным нашим ответом анониму. Тут откуда ни возьмись: бояре, а мы к вам пришли! Коллеги по науке. Представители торговых фирм. Кто угодно. Хоть фотограф: позвольте снимочек для журнала «Шахматы и шашки в рабочем клубе»? Уберите фотографа! Он мешает нашей творческой мысли!

И потом! Синклит, получается тогда, тоже приходящий. Не ночевать же вповалку на протяжении… (Сколько может продлиться партия?) На протяжении, положим, месяца. Злоупотребляя гостеприимством. Любое терпение не безгранично. Терпение благочестивой Марты, в том числе.

Когда же и если синклит приходящий – уходящий – снова приходящий – снова уходящий… Неизбежна утечка.

Нет, арбатская квартирка при всей комфортабельности плюс оснащённости никак не годится!

Значит? Изоляция. Полная изоляция от внешнего мира. Так надо, синклит! И пусть никто не уйдёт обиженным.

* * *

Не уйдёт – гарантированно. С Дальней-то дачи, оснащённой не в пример арбатской квартирке четы Ляскеров?! А уж насчёт «обиженным» – тем более. На Дальней-то даче?! Целиком и полностью в твоём распоряжении, синклит!

Сапожник сказал: карт-бланш? Сказал. Ну и вот! Сам на Ближней – практически безвылазно. На Дальней забыл, когда был. Если какая-то польза. Пускай. Гостевая она и есть гостевая.

Располагайтесь! Всё для вас! Чего изволите?

Соснуть? Любая спальня на выбор – хоть «карельская», хоть «чинаровая». Где кому постелить?

Откушать? Впечатляющий выбор блюд и напитков, ви?на-водки-коньяки включительно. Любая кухня мира. В какой столовой накрыть?

После в креслах отдохнуть? Специально для товарища Ляскера – подлинная «Гавана», дешёвых сигар не держим. Остальные не курят, верно? Папиросы «Герцеговина» для товарища Измайлова? Он вроде тоже некурящий! Ах, на память? Ради бога! Любой каприз!

Променад? О, здесь уникальная природа, заповедные места! А рыбалка! Форель на пустой крючок кидается, заглатывает!

В общем, живи, радуйся! И ни в чём себе не отказывай. И! Прежде всего, не отказывай себе в сокровенном. Шахматы, шахматы! Генерируй, генерируй – кабинет по левую руку от холла!

* * *

Избыточность всего и вся родит сомнения: что-то тут не так!

Сомнения родят подозрения: что-то тут не так, и неспроста!

Подозрения родят домыслы: неспроста, и вот оно как!

Домыслы родят вымыслы: точно-точно, так оно и!

Право слово, не умножайте сущностей, кроме необходимых.

Касаемо сокровенного – руководитель всесоюзной шахматной завсегда обставлял и обставляет так, что мало не покажется.

Международный турнир – отель «Националь»!

Сеансы одновременной игры – Колонный зал Дома Союзов!

Второй международный турнир – Музей изящных искусств!

Торжественно, торжественно! Все флаги в гости к нам! Писатели, режиссёры, музыканты, конферансье! И все, все, все!

Огромный интерес! Радио, «Последние известия»: на русском, немецком, французском, (ладно, и) английском! Мы должны раз и навсегда… См. далее по тексту программной речи.

Касаемо же странноватых факторов именно данной, конкретной партии (в шахматы!) – товарищ нарком, общеизвестно, такой затейник!

И «живые шахматы» в ЦПКиО с энтузиазмом курировал! Натуральные лошади по клеточкам цокали. Натуральные санитары с носилками всякую сбитую «фигуру» (натуральную!) с поля выносили. За исключением, хм, лошадиных «фигур».

И сеансы игры вслепую горячо пропагандировал.

И, кстати, товарищу Ляскеру всячески потворствовал с его профессорской idea fix: изобретение автоматического устройства, дающего сеансы на двадцати досках. Не какой-то спрятанный в ящике лилипут-виртуоз прошлого века, но последние достижения электромеханики, радиотехники! Шаг влево, шаг вправо – нарушение гостайны. Зато при удаче – Всемирная выставка, Нью-Йорк!

Затейник, затейник…

Почему же очередная затея руководителя всесоюзной шахматной должна породить сомнения, подозрения, домыслы, вымыслы?

Нипочему! Не должна! Просто очередная затея. Касаемо глубинных причин – тебя, синклит, не касается. Не думай о причинах свысока, лучше думай над очередным ходом. Лучше думай, не отвлекайся! Иначе на сороковом ходу тебе вдруг бац – Rh6! Плохо думал! Эх, синклит! А ведь этот ещё из лучших…

Положим, одно дело мягко советовать «не думай о причинах» и совсем другое дело заставить не думать. Мысли-то, мысли куда девать?! Положим, в качестве причины да хоть такая: вам, товарищи, противостоит не менее выдающаяся группа товарищей, а по результатам партии (отборочной, если угодно) будет принято решение, кого от нашей страны выставлять претендентом на Корону. Не оскудела талантами наша страна – один молодой да ранний Ботвин чего стоит! И в помощь ему пара-тройка мастеров соответствующей квалификации. У вас здесь синклит, и у них там (при таком же комфорте) синклит. Бодайтесь!

Гм, глубинная причина не хуже любой другой. Положим, не прозвучала вслух, напрямую. Если вслух: чушь, бред, концы с концами не сходятся. Но если косвенно, мельком, намёком: уже пища для размышлений, вполне пригодная пища, не голодный паёк. Само соб… Тьфу! Не для размышлений вслух. Особенно это касается товарища Измайлова!

* * *

– А сдаётся мне, милсдари, что нам подсовывают дезинформацию!!! – громовым баритоном, фрондёр штопаный.

Да, в тиши кабинета, ещё в дебюте. Да, не при товарище наркоме. Да, вроде свои, коллеги. Но давно уже не мальчик, должен хотя бы предполагать – всё пишется.

Нет, право, несносен!

Вечная початая фляжка, то и дело пополняемая коньяком из «шкапика». Удар тебя не хватит, щекастый? Вон лицо уже цвета «мокрый кирпич»!

Ничо! Могучее сибирское здоровье, наследственное! Сердце – как часы! Коньячок для сердца аккурат полезен. И не пьянит, сколь ни употреби, хоть ведро. Тоже наследственное. Выхлоп мощный, но взгляд ясный, дикция отменная, походка твёрдая.

Вечный безвременный парусиновый костюм а ля товарищ Мулинков (и комплекция а ля). Но тот хотя бы летом, а тут декабрь! В помещении – куда ни шло, но ведь и по парку так, на голое тело! А воспаление