держась одной рукой за борта. Охрана, на лошадях едет спереди и позади, подгоняя отставших.
Один такой подрулил ко мне. — Кто таков?
— Домой еду.
— А почто един?
— Тут недалече. Сами куда путь держите?
Бабай, спокойно вышагивал, только сначала покосился на лошадку стражника, а потом отвернулся и опустил голову, словно устал.
— Тебе на кой?
Я пожал плечами, — Ты спросил, я ответил.
Охранник, молодой парнишка лет двадцати, в расстегнутом на груди армяке, свободно сидит в седле, левой рукой придерживает повод, правая опущена вниз и мне не видно, что в ней. Он горячит свою кобылку, заставляя приплясывать, не давая ей спокойно идти.
Дерганый он какой-то, суетится без меры. Я постарался незаметно оглянутся и был неприятно удивлен. Пока этот крендель заговаривал зубы. Двое под отстав, заехали сзади, справа этот дурилка, а передний чуть придержал коняшку и в итоге мы с Бабаем почти в окружение попали.
Страшно не было, только интерес — чего они хотят? Если просто проводить, это одно. Мы как раз достигли предпоследних телег. Но могли и… Людишки торговые, народ шалый, что нельзя купить, и прибрать могут — за так.
'О, парни мне с вами точно не по пути'
Ехавший первым стражник оглянулся на нашу кавалькаду и его спутники, три человека, разошлись в разные стороны. Видя это, ехавший рядом парнишка, вздумал начать действовать. Его кобылка, стала наваливаться на Бабая. Зря. Извернувшись гибким движением, ухватил её за ухо и дернул вниз в сторону. Как она сиганула… Зайцы так не прыгают. Мальчишку же словно ветром сдуло, когда он падал, в правой руке мелькнула плеть, нехорошая, больше на кистень похожа. (А может это он и был?)
На мгновение повисла тишина, а потом раздался дружный хохот, несколько разрядивший обстановку. Бабай давно остановился, прижав уши, грозно скалился на приближающихся к нам всадникам, а я достав пистолеты держал их на виду, показывая что без боя не сдамся. Не доехав пары шагов, один остановился, — Хорош у тебя конь, ладно проучил Петруху. Он ужо всех замучил, ко всем пристает.
Откуда-то снизу доносился мат, перечислявший всех моих родных. Его лошадку поймали через два десятка метров и теперь вели обратно.
— Тебя как звать- величать? — Спросил мужик в дорогом кафтане, опоясанный узорчатым поясом с болтающейся на боку саблей.
— А сам кто таков? — Бабай пятился потихоньку задом, пока не уперся в кусты, обеспечив, таким образом, хоть какую защиту от нападения с боков.
— Я Гавриил, купец из Суздаля.
— Федор.
— И все?
— Все. Вы езжайте, я поеду позади, мне туточки недалече осталось.
— Как знаешь. Петрушка, хрен собакоголовый, я те из жалованья за кобылку удержу. Мать вашу… какого… встали, айда вперед, нам ещё… — Рявкнув на остановившихся обозников и на стоящих рядом стражников. Развернул своего коня и направил в голову обоза, попутно врезав от души по спине парнишке, тот как раз в седло пытался сесть… Защелкали плети, загомонили возничие. Заскрипели колеса и, все пришло в движение. Когда мимо проехала последняя телега, вывел мерина из укрытия, и мы потащились следом на безопасном расстоянии. Через половину часа показалась знакомая развилка, свернул направо и облегченно вздохнул — осталось всего пять верст до дома.
Лета ХХХ года, Май 31день
Все, решено, окончательно и безоговорочно, через две седмицы, опосля троицы, а она в этом годе ранняя, мастерская должна начать фунциклировать на новом месте.
Поэтому сегодня, с самого утра, моя тощая задница перемазанная в смазке (Кирдык Димке), торчит из внутренностей мотора, откручиваю крепежные болты, обливаясь потом. Жарко и душно.
Сашка с братом под руководством Клима, собирают и пакуют инструмент по бочкам, мешкам и прочей таре-твари, какая нашлась пустая, в усадьбе. Марфа спокойно отнеслась к известию, поворчала для приличия и прислала Машку в помощь, да я отправил девку обратно, без неё справимся.
Значиться торчу, как пробка в бутылке, из недр агрегата, а там с ключом подлезать мудрено. Как вдруг он сорвался, выскользнув из руки, звякнул об станину и упал в стороночке, вроде рядышком, ан не дотянешься. Можно конечно сесть сбоку и в слепую, засунув руки по локоть, пытаться что-то сделать, но тогда морда в чугунину упирается.
Ещё в прошлый раз, Никодим с Силантием надо мной смеялись — Федя, бабу себе нашел, глянь, как милуется. Федь, она, пока не помилуешься, крутиться не будет?
Вылезать лень с трудом влез, потом обратно лезть? Нет уж, увольте, мы люди упертые…
Тянусь изо всех сил, все сильнее втискиваясь… чуть-чуть… пару сантиметров… и пальцы коснутся, злополучного ключа. Ну… дотронулся… Скребу по железке ногтями… Сдвинулся… Ещё чуток и можно будет взять.
Занятый всей этой акробатикой ничего не слышу и не вижу и поэтому очень удивляюсь, когда вдруг в поле зрения появляется рука, берет, этот чертов ключ и вкладывает мне в ладонь.
— Эй, кто тут? — Торчать перед гостем, каком к кверху неприлично. Извиваясь как червяк, начинаю выползать (теперь понятно, почему глисты родину, так редко покидают)
Гость ждет и молчит, а я не то, что говорить, дышу через раз. Спустя пять долгих минут борьбы, удалось освободиться из цепких объятий и встать в полный рост. Оборачиваюсь…
И только то, что грязный с ног до головы, удерживает на месте. Передо мной, улыбаясь в усы, стоит Анисим и протягивает руку для приветствия, — Здрав будь, Федор.
— Здравствуй, а сегодня, завтра собрался тебя навестить, корчагу меда приготовил. Думаю, дай заеду, пока в городе… А ты тут как тут. — Он пожимает мне запястье, с интересом оглядывая разобранный мотор.
— Это та механика, кою измыслил?
Кладу руку на раму. — Она самая.
Он идет вокруг, внимательно рассматривая разложенные на полу детали. Остановился, присел на корточки, потрогал пальцем поршень. Поднимает на меня взгляд и спрашивает, — Сам измыслил, али где вызнал как сие делать?
Улыбаюсь в ответ и киваю головой, вытирая грязные от смазки руки, куском ветоши.
Он хмурится от неоднозначности такого ответа.
— Да сам, сам. И её наш батюшка Серафим освятил. — Со смешком выставил перед собой руки.
Суровые складки исчезают с его лица, уступая место другим, он продолжает свое исследование, а я начинаю экскурсию. Не знаю почему, но знаю, он спрашивает лично для себя.
Прервались только на пару минут, в самом начале, когда вышел в соседнее помещение и попросил Мишку принести пива и кружки. Да только нам не до напитков было, лектор изредка делал глоток, смачивая пересохшее горло и, продолжал дальше.
Через час, я стал выдыхаться и после ряда повторов запутался в словах и попросил пощады.
Анисим только усмехнулся, налил пива в кружку, отпил немного, ладонью смахнул пену с усов, — Ежели сам не зрел, сказал бы — врет видак. А оно вон как…
Поставил кружку на печь, рядом с которой мы стояли, нагнулся, заглянул в топку, секунду рассматривал закопченные стенки, прикрыл топочную дверку, — А я к тебе по делу пришел.
Я внутренне подобрался, идти обратно? Да ни за какие коврижки, меня туда теперь и калачом не заманишь.
Видно что-то во мне изменилось, он шутливо выставил перед собой руки, — Нет, обратно тебя не зовут, хотя…
'Знаю точно, что Анисим Михайлов, первый и последний технический руководитель пушкарского приказа, после его смерти, больше на эту должность так никто и не будет назначен. Позже вакансия будет упразднена'
