А вся прочитанная информация упала в 'мусорную корзину' и была благополучно забыта'
На данный момент я не видел причин, по которым, кто-то или что-то могло помешать построить этот мотор. Самая главная… самый главный оппонент, церковь, даже если мне каким, то чудом удастся наладить производство стальных трубок для водогрейного котла, объяснять движущую силу пара довольно затруднительно, хотя вот он горячий и обжигает руки. Свист и рев клапана стравливаемого давления вызовет не адекватную реакцию. В случае со Стирлингом, никаких звуковых эффектов, никаких раскаленных топок зияющих гиеной огненной…
Надо будет освятить его… Точно, опробуем, как работает, разберем для проверки, выявим дефекты, исправим. Позовем отца Серафима, в его присутствии соберем и снова запустим. Пусть посмотрит, что и как делается, попутно буду объяснять, глядишь и удастся получить благословление…
Если с этой стороны пройдет удачно, тогда можно будет смело делать большого монстра, и пусть только кто ни будь, попробует обвинить меня в связях с сатаной…'
Никодим хотел ставить плотину, я на бумаге доказывал ненужность, говорить о том, что разузнал, пока не хотел. Решил оставить этот козырь на потом, если не получиться…
Назывался разный лес, глина, камни. Землекопов надо было не меньше полусотни, подвод штук тридцать вместе с возчиками. Медник перечислял стоимость, а я умножал, складывал, вычитал, тихо шизея…
Он закончил перечислять, Когда у меня получилась сумма, я озвучил её, — Сто двадцать три рубля и двадцать шесть алтын.
Никодим подпер щеку кулаком, во взгляде появилась вселенская тоска, — Отродясь стока в руках не держал.
— Я тебе потом сказать хотел, — Отложив свою самописку, полез в папку за бумагой, — место для плотины плохое…
— Откель ведаешь?
— Со стариками тамошними поговорил, они с того оврага, песок берут… Брали…
Никодим вскинулся, ноздри его хищно раздулись, — А землица как? Совсем худая?
Я, молча кивнул.
— От тварь, даже словом не намекнул… Значиться Архипка Шадровитый нам дерьмо подсунул… — Вспомнил ещё один аспект, — Федька, а как же теперь твоя механизма крутиться будет…
Давно это было, в подпитии с Никодимом прибывали, дернул меня черт за язык, помечтать вслух, ну и обозвал наш пресс и точилку суконную, механизмом. Он опосля, полдня пытал, что это такое, объяснил. Теперь для него все, что сложней молотка, механизм.
Сделав успокаивающий жест:- 'все нормально мол' взял ручку и стал рисовать принципиальную схему двигателя, попутно рассказывая, как он будет работать. Это заняло всего минут пятнадцать.
После небольшой паузы, Никодим высказался, — Бесовщина какая-то, — и перекрестился.
— Ты Никону скажи, что стрелки в часах на башне Кремлевской, нечистая сила крутит. А что, разве не так, мужик обученный раз в день ворот покрутит, гирьки поднимая… А может и правда, бес за цепку тянет?
— То механика освященная… — Никодим поднял вверх палец.
— Так и мы, нашу освятим, отца Серафима позовем…
— Он тя как раз… как зайца промеж ушей, кадилом освятит…
— Ладно, об заклад биться с тобой не стану. Со священником сам поговорю. Лучше мне вот что скажи, мы такую сможем сделать?
— Кто это, мы?
— Ты, я, Данила, Сидор, Силантия с ребятишками позовем…
— Эти на помогают, — Тон его исполнился сарказма, — знатные рукодельники, особливо как давеча…
— А что было давеча?
— А то не ведаешь.
— Нет. Мне никто ничего не говорил.
И тут наступила невнятная пауза, я как раз убирал рисунок в папку, а Никодим почему-то замолчал.
Поднял голову, он отвел взгляд, и стал разминать кисти рук.
'Сейчас, врать будет'
Чувствуя, что затянувшееся молчание выдает его, он заговорил, — Ну… Так… Э… А ничего там все…
Вроде как хорошо…
Поставив локти на стол, я положил подбородок на сцепленные кисти рук, добродушно улыбнулся и посоветовал не врать, ибо не получается. Никодим заерзал по лавке.
Или я не прав, или наш уважаемый хозяин замешан по самые уши.
— Поведай о делах наших скорбных.
— Это, о каких?
— Никодим ты же ведь не иудей, вопросом на вопрос отвечать, — из-за его упорства и нежелания отвечать, я начал волноваться. Может чего с ребятами случилось? Да вроде бы все при руках и ногах и глаза на месте…
'Когда обсуждали вопрос обучения ребят мастерству, поставил одно условие, оно собственно и вызвало больше всего споров и нареканий. Оплата труда. За свой труд наши дети должны были получать заработную плату, на достойном уровне скажу вам, у кожевников поденщик столько же получал, две копейки в день.
Никодим считал, что все заработанное ими, принадлежит ему, хозяину и учителю, потому что он их кормит, поит, одевает. А мне претит наказывать этих мелких человеков поркой, думаю таким способом внушения, можно только последние мозги выбить. Другой стимул нужен, иная мотивация, ты учишься, это твоя работа, а она должна оплачиваться. В твоей работе есть брак, двойки или что-то иное, тебя штрафуют и ты не получаешь заработанное. Когда у тебя есть деньги на карманные расходы… К хорошему привыкаешь быстро…
Мной был составлен греховник, так они его назвали, каждый пункт расписан, особое внимание уделялось технике безопасности, есть у меня такой пунктик. Благодаря нему, с моим хобби, ставшим здесь профессией, до сих пор глаза и руки целы. Зарплата ещё не выдавалась и мои нотации, предупреждения, объявления о штрафах, пока воспринимаются в шутку, для них это какая-то игра, затеянная дядькой Федором. Что ж, кто смеется последним, а кто-то в последний раз, и думаю, что это буду не я.
Взять хотя бы Клима, спокойный, рассудительный, выполняет все нравоучения от и до… Братья, если и получат, то это будет, дай бог алтын на двоих, Дмитрию надо напоминать…'
Вспомнилась утренняя трапеза, Клим откусывал хлеб и брал его правой рукой, в то время как левая спокойно лежала на столе…
— И что случилось с Климом? Покалечил парня?
Никодим стал похож на нашкодившего кота. Отвел взгляд в сторону, и начал говорить…
'Пацан сидел за полировальником, доделывая последний кран. Никодим, с кем-то поругавшийся, метался по мастерской в поисках жертвы. Отложив в плетеный короб с опилками, последнюю на сегодня деталь, Клим с братьями приступил к уборке. Меднику показалась, что они рано закончили (он всегда их этим третирует, когда меня рядом нет, они молчат, да только я об этом знаю) Он наехал на них, — 'рано, мол, ещё'
Рабочие рубахи, были перешиты Марфой, на широкий, раструбом рукав был добавлен хлястик и пуговица с тем чтоб ничего не болталось и запястье было обтянуто.
Клим расстегнул рукава и стал их закатывать, чтоб помочь с уборкой. Тут подоспел хозяин, нарычал, обгавкал и чуть ли не силком усадил обратно, велев братьям раскручивать станок, всучил подставку и, не дав парню привести себя в порядок, заставил работать. Видя, что ученик мешкает, обозвал 'хреноедом' и своими лапищами придавил деталь вместе с руками Клима к полировальному диску. Да только совсем забыл любезный, что надо было к правому, он поновей и как раз для таких больших заготовок предназначен.
Вал станка сделан из дубового бруска в пять сантиметров, диски крепятся, клином. Недавно я его
