звучит выстрел. Передернут затвор, звенит выброшенная гильза. Пауза. Выстрел. Перезарядка.
Выстрел. Забираю оружие, она встает и неспешным шагом идет к мишени, а там уже стоят мальчишки, молча. Подхожу и тоже молчу. Слов нет. Из трех пуль, только одна пробила девятку, остальные, лежат точно по центру черного пятна. Вот тебе и тихоня…
И как вы думаете, кто больше всех хотел продолжить? Есть у девчонки талант. Стал приглядываться к ней, она как-то больше все с Марфой. Так вот у меня сложилось мнение, что у девки просто нет нервов или они размером с колокольный канат. На все наезды со стороны нашей 'бабули' она реагирует спокойно, доброжелательно. На ребят смотрит как на расшалившихся детишек с эдаким снисхождением. Может одно и то же объяснять по двадцать раз, не меняя даже интонации в голосе.
Тому свидетель, сам просил с Мишкой цифирью заниматься.
Из незнакомого оружия с первого раза, без тренировок, выбила двадцать девять очков. Вот так'
— Поехали, по пути сказку расскажу. — Уселся на скамью. Всегда нравилась одна загадка.
'На жопе сидит, в жопу глядит и в жопу пьяный' И кто это может быть?
Разобрал вожжи, включил 'первую передачу' и наш 'шарабан' покатился дальше, по пыльной, весенней дороге. Мерно застучали копыта и под этот монотонный звук начал свой сказ.
'Идет по дороге воинство. Всадники впереди скачут, стяги на ветру развеваются. За ними пешцы идут, на плечах пищали лежат, а в руках бердыши несут. Опосля всех, обоз на телегах и возах скрипучих, скарбом воинским нагружены. Идут они с самого утра, устали ужо. Лошадей поить пора, людям воинским также роздых нужон. Впереди поле показалось, рядом речушка не широкая, протекает, а за ней, лесок. Ну чем место не угожее. Самое то что надо. Вода, всех напоить. Место, всех разместить. Лес, место отхожее и дровами запастись можно. Воевода своим начальным людям, приказ дает, — ставить здесь войско на дневку.
И вот поскакали гонцы, вдоль колонны, указы раздавая. Обрадовались все, строй смешался, стрельцы, шагнувшие самыми первыми с дороги, брели в высокой, по пояс, траве громко переговариваясь, обсуждая какие-то свои дела. Один из них зацепился ногой за что-то, как ему показалось, это пук сухотравья, он просто дернул сильнее, вытаскивая сапог, открыл рот, чтоб ответить другам… Да не успел. Снизу послышался хлопок, рядом промелькнула неуловимая тень, и над головой расцвел яркой вспышкой, взрыв.
Картечь разлетелась в разные стороны, убивая и калеча. Первые, молча попадали, а вторые истошными криками привлекли всеобщее внимание. К месту трагедии бросился народ. В разных местах поля, громыхнуло ещё дважды, и новые жертвы заголосили, орошая кровью не скошенную траву. Испуганные кони обозные, вставали на дыбы, ломая оглобли, одна ломанулась на поле, да успела пробежать всего десяток саженей. Очередной взрыв и обезглавленная туша валиться, телега опрокидывается на бок. Медленно, слегка поскрипывая крутиться колесо. Паника становиться ещё сильней, и вот некогда стройные ряды смешались, но удерживаемые сотниками и десятниками, стоят на дороге. Никто ничего не понимает. Перед ними мирное и с виду безобидное поле, да вот беда, трупы убитых и стоны раненых, просящих помочь, за ради пресвятой девы.
Все что они видят, говорит жолнерам, что это поле смерти. Уже послышались шепотки, слабых духом, — Это мол, господь кару на нас насылает.
Но такие разговоры враз десятниками пресекаются. Вон, на дальнем конце, этой 'чертовой поляны', кто-то смелый, решился пройти к пораненным, помощь людям оказать. Смотри, дошел, склонился, закинул себя на спину и понес к дороге. Скинул на руки подоспевших товарищей, пошел снова туда. Глядя на него народ, осмелел, нашлись и другие. Да вот беда, один шагнул дальше, чем следовало и снова взрыв, перекрыл говор людской и теперь спасителю, помощь требуется. Да нет, не ненужно, отмучился бедняга. Опять все отступили, страшно перед напастью неведомой. Решили с другой стороны дороги счастья пытать. Да там также, ад на земле. Стоит рать в чистом поле посередь дороги. Не нашлось больше охочих, судьбу пытать. Воевода команду дал, — Вперед.
Двинулось войско дальше, через пару верст, речушка изогнулась и бродом перед ним предстала. Течет вода неспешно, мелко здесь, дно видно, мелкая рыбешка серебром мелькает, водоросли шевелятся.
А на том берегу, дозор побитый лежит вокруг ямы, что на самом урезе копана, али не копана.
' да что же это такое?'- Вскричал воевода и послал людей верных, осмотреть все, да ему обсказать.
Вошли они в реку, да обратно никто и не вышел. Взметнулся к небу огромный столб водяной, пахнуло смрадом пороховым, да и разметало всех смельчаков по кустам прибрежным…'
Даже охрип маленько от сказа, прокашлялся, сплюнул в траву. — Сашка!
— Что?
— Могет такое быть?
Почему его спросил? Да потому что остальным, игрища воинские, как зайцу рождественскому, барабан. Клима спроси, он опять за деньги гундить начнет, Димке трудов своих жаль будет. Вот и остались всего два брата, акробата. Младший подрастет, если запал не растеряет, сапером сделаю у старшого другая стезя. Надо будет с Силантием договариваться, чтоб взял парня в оборот, на одной теории далеко не уедешь.
Однажды в игре, он довольно сильно потеснил мою оловянную армию, заставив уйти в глухую оборону.
Тогда-то я и вспомнил, про диверсантов, обозвал их егерями, и тайными тропами забросил в тыл его войска. Мне это, по правде говоря, победы не принесло. Но в последующем, мы с ним даже сыграли пару раз, обкатывая разные варианты. Даром что мальчишка, мозги у него, как у хорошего шахматиста, я на пару ходов вперед смотрю, а он так закрутит, что понимать начинаю, только, когда его конники мой обоз громят или ставку окружают.
— Не, так не получится. — Он почесал затылок, сдвинув шапку на глаза.
— Это почему же?
— Ежели войско обучено, без указа никто на то поле и не пошел бы. Только ополченцы, так могут, баранами переть. Дозор маловат, да и всех за один раз не перебьешь. — Оглянулся на него, а он плечами пожимает.
— Мы с тобой егерей, обсуждали, могут они войску урон нанести?
— Наверно да.
Да, веры у него ещё маловато в новый род войск.
Скрипели колеса, плелись разговоры, и птичка свистела в кустах
Нам надо успеть, до обеда добраться ведь есть ещё дома дела…
Выехали из леса и покатили по укатанному тракту, скоро догнали, медленно плетущийся обоз. Пристроились в хвост и поползли вместе с ними. Стражник или уж кто там, не знаю, подъехал, посмотрел на нас, не говоря ни слова, ускакал вперед, видимо посчитав не опасными, четырех мальчишек и одного взрослого.
Посмотрел ему вслед, на пять телег, трое конных и человек пятнадцать пешком идут. Возы у них тяжко груженные, груз плотно увязан и притянут к телегам.
Ползем себе потихонечку, я с ребятней разговоры веду, по сторонам не смотрю. А надо бы. Через версту где-то, дошли до небольшого взгорка и встали. Лошади соседей видимо совсем устали и сил втащить даже в такую небольшую горку, уже нет. Мужики, облепили первую телегу как муравьи и подбадривая себя криками, стали заталкивать на гору воз. Вытянув, перевели дух, пока спускались вниз и опять шутки прибаутки соленые, даже нам слышно, потащили следующую. Немногочисленные охранники, разделились, один наверху остался остальные у нижних, крутятся. Долго им ковыряться, потянул вожжи, направляя Ласку в объезд, и по обочине начинаю обгонять (как меня бесит это)
Место это, какое-то неприятное, узкое, верхушки деревьев высоко, так и кажется, что по ущелью едешь.
В тупой башке, мысль проскочила.- ' Только афганских моджахедов не хватает…' Накаркал.
Из кустов, с правой стороны раздался выстрел, стеганувший картечью по верхнему стражнику и залихватский свист. И на дорогу поперла толпа, а мы на середине подъема. Кричат, железом острым машут. Все что успел, заорать дурниной, чтоб держались, про яблоки моченые и начать материться во всю глотку,
