У медного Никулина устроили привал. Надежды найти что-нибудь нужное не оставалось.
Трофим вспомнил рассказы стариков о садах на крышах. Мол, стоит земли натаскать, и полный порядок: удобрение на чердаке под боком, до квартиры недалеко, и с земли не видно. Да, воды не хватает, но можно устроить резервуары для сбора дождевой влаги. Говорят, есть умельцы по этой части.
Понятно, искать нужно на плоских крышах низких домов. Но здесь все такие. Обойти хотя бы половину – неделю надо. Значит, надо подняться на крышу самого высокого дома в округе.
Трофим осмотрелся и обнаружил на изгибе Неглинной восьмиэтажное здание. Над окружающими трёх– и четырёхэтажками оно возвышалось, как ледокол над спасаемыми сейнерами.
С крыши гиганта округа была как на ладони. Коричневые, стальные и серые шапки домов выглядели необжитыми и брошенными. Буро-выгоревшая зелень на некоторых из них напоминала смесь ржавчины с лишайником. Даже пологая крыша «Детского мира» не вызывала практически никаких подозрений, хотя грязной зелени на ней было больше, чем на соседках.
Для очистки совести Трофим решил проверить это здание. Тем более, на этажах можно найти подарки для мелких. Вряд ли те, кто здесь жил, вынесли все игрушки из здания.
Окна бывшего магазина были заколочены, а двери завалены. Проникнуть в него оказалось совсем не простым делом. Только природное упрямство заставило Трофима довести начатое до конца.
На первом этаже царил хаос. Горы, завалы мусора. Найти что-то целое, пригодное к использованию, представлялось делом безнадёжным.
Пробравшись по захламленной лестнице на второй этаж, Трофим присвистнул: балконы были превращены в оранжерею. В горшках, кадках и ящиках росли яркие и сильные растения. На кустах помидоров алели сочные плоды, фасоль коричневела вызревшими стручками, картофель буйно цвёл нежно-фиолетовым цветом.
На крыше обнаружилась та же картина. Тщательно замаскированные от посторонних глаз клумбы цвели, благоухали, плодоносили. Трофим отыскал грядку лука и принялся заполнять им рюкзак.
– Откуда вы? – проскрежетал за спиной старческий голос.
Трофим резко обернулся и уткнулся глазами в сдвоенный
ствол на воздуховоде. Потом над ружьём проступило сморщенное лицо в чёрном платке. «Спасибо, Шнырь, прикрыл», – подумал Трофим, ища глазами напарника. Тот стоял рядом, забавно хватая воздух беззвучным ртом. Наконец он опомнился и рванул из кармана пистолет. Арбалетная стрела впилась в бицепс его правой руки. Бабка была не одна.
– Из Кузьминок, – неохотно ответил Трофим.
– Кто там у вас сейчас за главного?
– Седой.
– А где Микола Хмурый?
– Убит в прошлом году, в стычке с марьинскими.
Похоже, старушка осталась довольна ответами. Напряжение
на её лице спало. Она сменила позу на более свободную, но ружья не убрала.
– Девочку к себе возьмёте? Десяти лет. Умная, грамотная, работящая, – задала бабка главный свой вопрос.
Трофим понял, к чему та клонит, и успокоился. Всем было известно отношение кузьминских к детям. Наряду с порталом они считались основным богатством, мостом в будущее.
Коренной общинник Трофим не мог понять действий некоторых соседей, живущих без детей и не стремящихся их завести. Ну, пограбил ты, покуролесил, а дальше что? Кто прожуёт тебе краюшку на закате жизни, кто укроет зябнущие ноги? Или они не надеются дожить до старости?
– Отчего ж не взять? Возьмём. И ты приходи, если хочешь.
– Нет, я здесь ещё не всё закончила, – сказала старушка, убирая наконец ружьё. – Уйду – пропадут годы селекции. Может, весной. А внучке у вас надёжней будет.
Она мотнула головой, и из-за соседнего воздуховода вышла худенькая долговязая девочка. Соломенные косички торчали в разные стороны. Голубые глаза испуганно прыгали с гостей на бабку и обратно. В руках она держала взведённый арбалет.
– Здравствуй, – умилился Трофим. – Как тебя зовут?
– Леся.
– А меня дядя Трофим. Будем знакомы. Пойдёшь с нами?
Молчавший до этого рыбой Шнырь обиженно запричитал.
Бабка его усовестила и, прикрикнув для острастки, рывком извлекла стрелу и начала бинтовать рану.
– А что ж вы с внучкой на прорыв не пошли? – глядя на точные движения старушки, задал мучивший его вопрос Трофим.
– Болела внучка. Влёжку. Никак её трогать нельзя было. А я с ней осталась. Поначалу тихо было, а теперь что ни день – новые гости мимо ходят, – ответила старушка, заканчивая оказание первой помощи. – Чую, скоро толпой явятся, ничейную землю обживать. Вы-то как?
– Нам бы своё удержать, – вздохнул Трофим и, отойдя к кадкам и ящикам, принялся изучать бабкины богатства.
Долго гостевать не стали. Взяли, чем хозяйка нашла нужным поделиться, и отправились в обратный путь.
Не успело гостеприимное здание скрыться из виду, как осмелевший Шнырь, нагло осклабясь, поинтересовался:
– Как девку делить будем, командир? Она вроде как общая.
– Это не девка, а ребёнок, – вспыхнул Трофим. – Ещё раз пасть откроешь – половины зубов не досчитаешься.
Шнырь увял и надулся. До самого заката он обиженно глядел под ноги, замыкая их маленькую колонну. Трофим хотел было прикрикнуть, напомнив об обязанностях замыкающего, но решил не накалять.
На ночлег остановились у Чистых прудов. Забрались на крышу и устроились у края. Так безопаснее: не на виду, прикрыты с трёх сторон, и крысы по ногам не бегают.
Трофим отдежурил первым, разбудил Шныря и устроился рядом с Лесей. Заснул он мгновенно. Будто в колодец провалился. Но сон был беспокойным, поверхностным. В нём он карабкался куда-то вверх, тянулся, хватался за что-то мягкое и податливое, соскальзывал и опять карабкался.
Очнулся Трофим рывком. Вынырнул, уловив краем сознания непонятную возню рядом и услышав сдавленное мычание. Открыв глаза, он увидел в свете звёзд нависшую над девочкой тёмную фигуру. Не вставая с места, Трофим отвесил ей смачный пинок.
Шнырь подпрыгнул от неожиданности, оступился и, споткнувшись, перевалился через край крыши. С мягким чмоком тело незадачливого насильника плюхнулось в куст у дома.
Трофим прислушался. Тишина. Ни ругани, ни стона. Три этажа. Мог даже удариться не сильно. Он взглянул на девочку. Та ошарашенно осматривалась по сторонам. Похоже, спросонья она ничего не поняла.
Схватив одной рукой девочку, другой – ружьё, Трофим поспешил к чёрному прямоугольнику люка. Спустившись на ощупь на предчердачный этаж, он нырнул в первую попавшуюся дверь. Протолкнул девочку вглубь квартиры, сел у двери и принялся чутко ждать рассвета. Ребёнок тихо и доверчиво сопел рядом.
Когда окружающий мир посерел, Трофим осторожно спустился вниз. Шныря у дома не было. На расплющенном кусте нашлись капли крови. Редкие красные кляксы сворачивали за угол, чтобы оборваться в десяти шагах маленькой лужицей. Никаких признаков близости упавшего. Никакого намёка на его присутствие.
Быстро собравшись, Трофим двинулся к Яузе, но не бульваром, а в обход, через Китай-город. Шли медленно, сторожко, почти струясь по стенам. Не выходя на открытое место и выбирая узкие улочки.
Первой Шныря заметила Леся. Он лежал у Яузских ворот, укрывшись за проржавевшим остовом машины, и неотрывно смотрел в сторону бульвара. Со стороны Солянки, откуда подошли Трофим с девочкой, он был как на ладони.
Леся взвилась, как тетива, и остановилась. Трофим, отследив её взгляд, прикрыл ей рот и оттащил в укрытие. Там он спокойно улёгся, прицелился и послал пулю в голову предателя. Сегодня милосердие в его
