— Вы бы стали покупать ворованное, если бы вели какието дела?
Он произнес это как бы между прочим, словно не придавая значения ни самому вопросу, ни ответу, но Валентина почувствовала, что для него это важно. Она понимала, что в своем ответе он был полностью уверен, но ему хотелось узнать, что скажет она. Валентина задумалась. Действительно, пошла бы она на такое?
— Да, — ответила она и сама удивилась. — Думаю, что стала бы. Если бы не было другого выхода.
Он рассмеялся. Своим удивительным воинственным смехом, от которого у нее шли мурашки по коже и шире раскрывались глаза.
— Что ж, хорошо, — сказал он. — В таком случае, я думаю, мы с вами поладим.
Неужели он до сих пор не понял? Они уже прекрасно ладили.
11
Остановившись у Аничкова дворца, они вместе вышли к его трехарочному входу. Тысячи огней сверкали, подчеркивая выставленное напоказ богатство. Дворец принадлежал вдовствующей императрице, матери царя. Мария Федоровна славилась умением устраивать великолепные торжества, блеском и роскошью намного превосходившие вялые попытки ее снохи. Бал в это позднее время был в разгаре, но были и такие гости, которые выходили из дворца и садились в свои кареты, чтобы ехать на другие балы, где веселье продолжалось до пяти утра. Грохотали колеса, гремела упряжь, ночь была шумной, и звезды здесь казались недоступными и чужими. Ни Валентина, ни Йенс не сделали шага в сторону дверей.
— Ваша компаньонка, поди, уж заждалась вас, — сказал Фриис.
— Да, наверное.
— У вас будут неприятности?
От этих слов Валентине вдруг отчаянно захотелось остаться здесь, и пробыть рядом с этим великаном до самого утра, и чтобы он, как сейчас, стоял к ней так близко, что она могла притронуться к его серому пальто. Она откинула капюшон.
— Сегодня у меня в компаньонках подруга моей матери. В новом сезоне я не одна у нее, и, я думаю, она ужасно рассердится. Но, — добавила Валентина, заговорщически улыбнувшись, — я скажу ей, что была занята образованием — изучала звезды. Хотя вполне может быть, что она сейчас так веселится, что и не заметила моего отсутствия.
— Вашего отсутствия невозможно не заметить.
Она проглотила подступивший к горлу комок и хотела чтото сказать в ответ, но так и не нашла подходящих слов.
— Спасибо, Йенс. Спасибо за то, что показали мне звезды.
Он повернул голову, посмотрел на дворец, приоткрыл рот, чтобы чтото сказать, но вместо этого лишь коротко поклонился и обронил:
— Это честь для меня.
И это все? Вот так формально? По правилам? В этот миг глаза его не были похожи на те глаза, которые так внимательно всматривались в нее на лесной опушке. Неужели придворные увеселения вот так влияют на человека? Превращают его в когото другого?
— Удачи вам с туннелями, — промолвила она, не найдя ничего лучше.
— Спасибо.
— Сказать вам чтото?
— Конечно, прошу вас.
Тело его не пошевелилось, и все же она почувствовала, что в эту секунду он приблизился к ней. В мыслях. Почти прикоснулся…
— О звездах вы знаете столько же, сколько я о туннелях.
Его длинный прямой нос сморщился, Йенс фыркнул. И тогда она добавила:
— Я ничего не смыслю в химии и биологии, хоть они и нужны мне, но в звездах я разбираюсь.
Она надеялась, что это рассмешит его, но вместо этого он уставился на нее непонимающе.
— Простите, но зачем вам химия и биология?
— Я собираюсь стать санитаркой.
Он не рассмеялся, и за это она была благодарна ему.
Пока Йенс бродил взглядом по ее лицу, она не могла понять, что творится за его зелеными глазами. Она лишь видела, что дыхание его сделалось тяжелее.
— У меня есть друг, врач, — произнес он осторожно. — Он както говорил мне, что для того, чтобы стать санитаркой, нужно быть очень сильным человеком. Кровь, раны… К тому же для этого нужно тяжело работать.
— Я работаю.
Губы его медленно растянулись в улыбку. Один их уголок поднялся выше другого.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я при виде крови не упаду в обморок. И я могу быть жесткой.
— Над последним вам, наверное, еще стоит немного поработать.
— Поверьте, это так.
Он не стал возражать. Гордо подняв голову, она развернулась и быстро пошла к дворцу.
— Валентина!
Она обернулась. Он стоял на том же месте, высокий и прямой, как мачта на боевом корабле викингов. Ночной воздух кружил вокруг него снежинки. Холодный ветер подул в лицо девушки.
— Я могу вас навестить?
— Можете. — Она даже не сделала вид, что задумалась.
— Сегодня был чудесный вечер.
— Вам и выстрелы понравились?
— Особенно мне понравились выстрелы.
Она поняла, что он хотел этим сказать.
Огромные жаровни, полыхавшие во дворе Аничкова дворца, выбрасывали в темноту высокие языки пламени, окрашивая все вокруг в ядовитый оранжевый цвет. Сотни кучеров с замерзшими бородами, наслаждаясь благодатным теплом, грели руки и отходили от жаровен, недовольные, по зову своих хозяев, покидавших бал.
Аркин какоето время смотрел на собольи шубы и диадемы, то и дело мелькавшие на ступенях дворца. Такие дорогие, такие яркие, такие бесполезные. Все это бабочки, которым в скором времени предстоит быть раздавленными. Но что ждет таких женщин, как жена Сергеева? Даже беременной ей приходится гнуть спину ради какихто грошей, которых едва хватает на то, чтобы сводить концы с концами. Неужели ни у одной из этих бабочек нет совести? Впрочем, в тот вечер его интересовали не женщины. Он пришел сюда ради того, чтобы найти определенного мужчину.
Премьерминистра Столыпина.
Аркин был в шоферской форме, хоть министр Иванов и не присутствовал на балу. Форма делала его незаметным среди остальных шоферов и кучеров, а ему необходимо было оставаться одной из ночных теней, которые витают над скованной толстым голубым льдом Невой.
Встреча на лесной опушке обеспокоила его. Что это было? Знамение? Указание на то, что сегодня все пойдет не так, как задумано? В эту ночь впервые посторонние застали их за перевозкой оружия, и он с трудом заставил себя сдержаться, чтобы не убить их. Обширные открытые пространства всегда заставляли его нервничать. Два быстрых выстрела, два тела на снегу, и никаких свидетелей. Но полиция наверняка стала бы искать их и наткнулась бы на следы телеги в лесу. Нет. Парочки выстрелов в воздух над головой лошади было вполне достаточно. И все же… Аркин стиснул зубы и сказал себе, что не верит в знамения.
