Я куда-то попала, и этого хватило, чтобы на секунду сбить ее со своего тела, всего на какой-то сантиметр, — и я начала отползать, пытаясь нащупать стул и хоть что-то разглядеть перед собой, но она схватила меня за щиколотку:
— На этот раз, дорогуша, сбежать не удастся.
Нога была в носке, но это была правая нога, на которой не хватает пальцев, поэтому удержать ее труднее: носки на ней всегда плохо сидят. Я рывком вскочила на ноги, оставив ее с носком в руках, — Крис еще не вернулась, значит, ружья рядом нет, — и побежала в глубину дома, но поскольку ничего перед собой не видела, бежала не по прямой, меня заносило в сторону, и, грохнувшись в открытый люк, я лицом вниз пролетела по ступенькам в сырость и холод подвала. Падала мешком, как ребенок, — именно так и следует падать. Перед глазами, как в старом телевизоре, выключилось и снова включилось изображение, и я различила сверху в квадрате света тень Диондры. Она помаячила и закрыла крышку подвала.
Я услышала, как вернулась Кристал:
— Придется ее…
— Теперь — да.
— Просто не знаю, как у меня вырвалось, так по-дурацки все вышло…
Я металась по подвалу, пытаясь найти выход, — вокруг три глухие бетонные стены и еще одна, возле которой до потолка поднимается куча хлама. Диондра и Кристал на мой счет не беспокоились, они взволнованно и невнятно что-то друг другу говорили, до меня долетали только обрывки фраз. В поисках укрытия и хотя бы чего-нибудь, что можно использовать как оружие, я истово разгребала кучу.
— …толком и не знает, что произошло, это точно…
Я распахнула какой-то сундук, в который можно было залезть, но это верная смерть.
— …знает, она же не дура…
Металлический остов шляпы, два велосипедных колеса — с каждым отброшенным в сторону предметом куча медленно оседала.
—
Я уткнулась в кривобокую башню старых коробок — такую же, как у меня под лестницей, — толкнула ее и откуда-то на меня вывалилась старая ходуля с подножками и пружиной, слишком для меня тяжелая, чтобы я смогла ею обороняться.
— …не беда, я сама это сделаю…
Голоса: злой-виноватый-злой-виноватый-решительный.
Грязный подвал был значительно больше, чем сам дом, — отличный глубокий подвал, способный выдержать торнадо; для Среднего Запада подвал что надо, здесь можно и овощи хранить. Продолжая разгребать хлам, я добралась до огромного стеллажа, за которым оказалась старая дверь: еще одна комната, важная часть укрытия от стихии, но — увы! — тупик. Однако времени на раздумья не было, останавливаться нельзя, в подвале появился свет — сейчас сюда спустятся Диондра и Кристал. Я закрыла за собой дверь и оказалась в тесной комнатушке, тоже забитой черт знает чем, — у стен стояли старые проигрыватели, детская кроватка, мини-холодильник; сколько еще можно пробежать — метров пять-шесть? Я слышала, как сзади, по другую сторону двери, оседает куча хлама, но ведь они мигом разбросают его в разные стороны.
— Стреляй туда, она должна быть там, — послышался голос Кристал; Диондра на нее шикнула.
Их шаги уже тяжело отдавались на нижних ступенях лестницы, ведущей в подвал. Они не торопились, двигаясь к моей двери, Диондра методично отшвыривала барахло со своего пути, отрезая дорогу к отступлению, загоняя меня в угол, как бешеное животное, которое нужно уничтожить. Она, пожалуй, не очень и напрягалась, потому что вдруг сказала:
— Мясо я все-таки пересолила.
В углу своего крохотного укрытия я вдруг заметила слабый свет, шедший откуда-то сверху.
Я бросилась туда, зацепилась за тачку и упала. Они засмеялись, Кристал крикнула: «Вот теперь у тебя будет синяк!» — Диондра продолжала расчищать себе путь. Я оказалась под дорожкой света — это было вентиляционное отверстие, слишком узкое для большинства людей, но я со своим ростом могла бы в него пролезть. Я стала складывать что попало, чтобы подняться повыше, достать до края, уцепиться, подтянуться… Диондра и Кристал были совсем рядом. Я встала на старую детскую коляску, но дно провалилось, я оцарапала ногу, снова начала мостить себе путь: на покосившийся пеленальный столик покидала несколько толстых справочников, встала на них, чувствуя, что вся конструкция ходит ходуном у меня под ногами, зато руками я уцепилась за край, подпрыгнула, выбила головой насквозь проржавевшие лопасти вентилятора, вдохнула холодный ночной воздух, готовая к очередному броску к свободе, но тут Кристал вцепилась мне в ногу, пытаясь втянуть обратно. Я всячески сопротивлялась, пиная ее ногами. Внизу крики: «Стреляй!», вопли Кристал: «Я ее держу!» Она почти висела на мне, я чувствовала, что теряю опору, и тут из последних сил пнула ее больной ногой — пяткой прямо в лицо. Наверное, я сломала ей нос, потому что услышала хруст, она взвыла подо мной, Диондра завопила: «Моя девочка!» — но я была на свободе. Руки в кровавых ссадинах, но я выбралась! Вскочила на ноги, втягивая воздух с привкусом грязи, услышала сзади голос Диондры: «Запрокинь голову! Голову запрокинь!»
Ключей от машины в кармане не оказалось — очевидно, я обронила их где-то в доме, и я побежала в сторону лесополосы — рысью, припадая на одну ногу, в лунном свете, в одном носке, через грязь с резким запахом навоза, — обернулась и увидела, что они выскочили из дома и бегут следом — бледные лица, обе слизывают кровь. Я бежала, голова гудела, я ничего не замечала — ни деревьев, ни неба, ни шарахнувшегося от меня зайца. «Либби!» — неслось сзади, но я забиралась все глубже в лес, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание, и когда в глазах начало темнеть, я уперлась в гигантский дуб, покоящийся на торчащих из земли кривых шишковатых корнях, разбегающихся в разные стороны солнечными лучами, и юркнула в грязное нутро его основания. Там наткнулась на старую брошенную нору под корнями толщиной с туловище взрослого человека, зарылась в мокрую землю — дрожащее, но не издающее ни звука маленькое существо, притаившееся в небольшом отверстии. А это я делать умею.
Свет фонариков приближался, уперся в ствол дуба, я слышала, как они ползают у меня над головой, мелькнула кофточка, кусочек покрытой веснушками голени. Голос: «Она должна быть где-то здесь, не могла она убежать слишком далеко», возня наверху, и я стараюсь не дышать, зная, что выдохну и получу пулю в лицо. Кристал сказала: «А вдруг она вернулась в дом?» — а Диондра ей в ответ тоном знатока: «Ищи-ищи, она быстро бегает», и они побежали дальше в лес. Я выдохнула в землю, глотнула затхлого сырого воздуха, уткнувшись лицом в грязь. Не один час лес оглашался их криками, полными ярости, отчаяния: ужасно, как это все ужасно, а потом крики как-то постепенно сошли на нет, я посидела в укрытии еще пару часов и, когда начинало светать, выползла наружу и побрела в сторону Канзас-Сити.
Бен Дэй
Диондра продолжала сидеть верхом на Мишель. И прислушивалась. Бен скрючился на полу и качался из стороны в сторону, словно баюкая себя, а из коридора раздавались крики, проклятия, удары топора, рассекающего плоть, выстрел и тишина, потом снова голос мамы — она жива, может быть, даже не ранена, но, едва это подумав, он тут же понял, что она ранена, ранена смертельно, потому что она издавала нечленораздельные булькающие звуки «а-а-а, гы-ы-ы» и билась о стены, а по коридору громыхали ботинки на толстой подошве в сторону маминой комнаты, а потом жуткие звуки за что-то цепляющихся маленьких ручек — это Дебби, она царапает деревянный пол… снова топор и громкий выдох и снова выстрел из ружья, и Диондра, подрагивающая верхом на Мишель.
Диондра застыла, ее нервы давали о себе знать лишь подрагиванием кудряшек на голове. Шаги остановились за дверью — эту дверь Бен прикрыл, когда начались крики, а теперь прятался за ней в то время, когда по ту сторону умирала его семья. Они услышали протяжный вой, проклятие и буханье ног,
