Точнее, я уверен, что отдельно от своих денег я никому не нужен. Вроде раковины, из которой достали и съели устрицу – она же некрасивая, ее просто выкидывают. И знаешь, женщины все мгновенно определяют… В общем, я давно ни за кем не ухаживал. Мне теперь кажется, что до тебя я вообще ни за кем не ухаживал – по молодости некогда было, а потом… Потом женщины стали ухаживать за мной. И тут ты. Ты же не знала, кто я.
– Я не смогла определить, – покаялась Лера. – Твоя гавайская рубаха все затмила.
– Да не знал я, в чем в поезде ездят! – смешно всплеснул руками Валерий. – Сто лет в поездах не ездил, а тут так выспаться захотелось, в тишине посидеть, в окно поглазеть, черт возьми, так достало все! Взял два билета в СВ, чтоб без попутчиков, собирался впопыхах, утром еще на работу заехал… В джинсах, думал, жарко, в брюках глупо. А рубаху я в Таиланде купил, для смеха. Кстати, мы там со Степанычем, с твоим Городничим, отдыхали.
– Жена тебе не помогала собираться? – не удержалась Лера от вечного и банального дамского вопроса. Она поняла, что сейчас эта реплика будет уместна, и не ошиблась. Да, она умела чувствовать партнера.
– Мы редко видимся, – терпеливо пояснил Валерий. – В нашей квартире две половины, «М» и «Ж». На мою она не заходит, мало ли что лишнее узнает, придется реагировать, а я ей слишком хорошо плачу за спокойную семейную жизнь.
– А может, предположим невероятное, она тебя просто любит? – справедливости ради усомнилась Лера.
– А за что ей меня любить? Я невнимательный, скучный, занят вечно. У нас нет общих интересов. Ее подруг я не выношу. О чем с ней говорить – не знаю.
– У вас же сын…
– Это у меня сын, – отрезал Валерий, и возле губ сразу легла жесткая складка. – У меня – сын. А у нее так – проездной билет в обеспеченную жизнь. С полутора месяцев – няня. Он няню и звал сначала мамой, очень была приятная женщина, а жену – по имени. В шесть лет определила его в теннисный интернат на Кипре. Язык там, видите ли, хорошо дают. Год назад в Англию перевели, отличный частный колледж. Парень плачет по телефону, домой рвется. Но я же не могу! А она не хочет!
В голосе Валерия прозвучала почти ненависть, и это Леру возмутило:
– Врешь ты все!
Не вовремя подсунувшийся с тарелкой официант отскочил от их столика и твердо решил больше к этой парочке не приближаться, пока сами не позовут.
– Вот тут ты точно врешь!
Валерий смотрел на нее округлившимися глазами – такой бурной реакции он явно не ожидал.
– Почему не можешь? Некогда тебе? Так ты же только что тут распинался, что богатый человек, – последние слова Лера произнесла с издевкой. – Так найми ему бонну, гувернера, кого там еще?! У нас тоже теперь школы есть, до восьми вечера их там держат, английский, японский, карате, теннис, бассейн и верховая езда. Тебе просто так легче. Жена виновата, а ты ни при чем…
Лера замолчала. Она сама себе удивилась: надо же, развоевалась, а какое ей, собственно, дело? Просто она еще отлично помнила Сашку в девять лет – столько сейчас Валериному Теме: тогда он еще с удовольствием играл в отцовские куклы, а по утрам забирался к Лере в кровать.
– Да, ты права, конечно, – Валерий смотрел на воду, уже потемневшую, свинцовую. – Но я… не умею все это. Не могу один. Я ведь тогда на перроне стоял и смотрел, как ты выходила, и видел, как твой сын на тебе висел.
Лера посмотрела на него внимательно.
– У меня аж сердце прихватило – я тоже так хочу! Чтобы я пришел домой, а там сын и… И такая жена, как ты. Тыл. Половинка. Как мои дед с бабушкой.
– Извини, – решилась Лера, – я все хочу спросить – а что ты деда-то там одного бросил?
– Не хочет он с моей женой. И без Темы.
– Понятно… – Это прозвучало с такой интонацией, что Валерий сразу понял: она считает его порядочной свиньей и в данном случае тоже. Он просчитался. Лера отреагировала на то, что он считал неглавным, и легко пропустила мимо ушей то, о чем он боялся ей сказать.
Они помолчали. В отдалении замаячил официант, но его опять не заметили.
– Я ведь тогда сказал правду, – оторвался от созерцания озерной глади Валерий. – Я действительно хочу на тебе жениться.
– Да ты женат, кажется? – подняла брови Лера и тут же устыдилась, потому что фраза прозвучала как подначка. – Прости. Я не хотела.
– Я решу этот вопрос. Ты только подожди. Ладно?
Лера поняла, что она ужасно устала, что ее вымотал этот разговор. До сих пор ей делали предложение только один раз в жизни: совсем юный Андрюша до заикания робел перед ее родителями, а ей было легко и смешно. Оказывается, это может быть и вот так – непросто и странно. И непонятно. Ведь он ни разу не сказал, что любит ее, и… что там еще положено говорить в таких случаях? Ну что ж, по крайней мере, товарищ миллионер не подозревает ее в охоте за его капиталами – какое облегчение! Прямо камень с души. А там видно будет. Солнце уже село, с озера подул ветерок, теплый и приятный после дневной жары, но Лера вдруг почему-то замерзла, зябко передернула плечами.
– Валера, отвези меня домой, пожалуйста, – попросила она. – Сегодня тяжелый день был. Длинный.
Валерий заплатил по счету, в машине они почти всю дорогу молчали – как тогда, в поезде, но это молчание было совсем другим, с обеих сторон напряженным. Как будто они оба о чем-то умолчали, что-то недосказали, а надо бы… Но в тот момент они оба думали, что впереди у них еще сколько угодно времени, и они все успеют объяснить и понять.
К себе Лера Валерия не пригласила.
Подъезжая к дому, Валерий взглянул на свои окна. Темно – значит, Вики опять нет дома. «Порядочный муж давно бы поинтересовался, где его красавица супруга проводит долгие летние (впрочем, и короткие зимние тоже) вечера», – усмехнулся Валерий. Узнал бы много интересного. Но ему, видите ли, неинтересно. Совсем. А вот сегодня, черт возьми, он рассчитывал застать ее дома. Но в холле горел свет, и Валерий прошел на Викину половину. В ванной комнате шумела вода. Он постучал.
– Валера, это ты? Заходи! – сквозь плеск и музыку прокричала Вика.
– Я подожду! Ты скоро? – ему тоже пришлось кричать из-за двери, потому что лицезрение купающейся Вики не входило в его планы.
Валерий прошел в ее гостиную и, усевшись на фиолетовый кожаный диван, с интересом огляделся – он давно сюда не заглядывал. Общих гостей они принимали в большой гостиной, но только теоретически, потому что на его памяти таких визитов не случалось: дни рождения отмечали в ресторанах или «на коттедже», как говорила теща, на Новый год уезжали за границу, приезжавший на каникулы Тема предпочитал отираться в его кабинете или у себя в детской (Вика всегда боялась, что у нее он что-нибудь разобьет или испортит), а друзей у него здесь не было – откуда? Как не было их и у самого Валерия: он почему-то благополучно избежал традиционных мужских увлечений футболом, охотой и рыбалкой, серьезные дела предпочитал решать в кабинетах, а не в саунах, пиво недолюбливал, анекдоты не запоминал вовсе – словом, был изгоем в любой мужской компании. До самого последнего времени все свободное от работы время он проводил на работе, получая от этого огромное удовольствие. И друзья молодости постепенно превратились в приятелей, а потом просто в знакомых. В их квартире было тихо, пусто и красиво, как в музее. Интересно, зачем Вике такая большая квартира? Домработница Галина Ивановна в компании с пылесосом проводит в ней времени больше, чем все ее обитатели, вместе взятые.
Насчет музея подумалось не зря. Гостиная, оформленная в сиреневых тонах, на его взгляд, очень напоминала вернисаж в музее изобразительных искусств, который он посещал недавно в качестве генерального спонсора привезенной в Екатеринбург выставки работ Сальвадора Дали. Вот где, кстати сказать, был кошмар! Он впервые увидел эти десять картин и несколько скульптурок уже в зале, куда пришел поторговать лицом рядом с мэром, губернатором и американским консулом. Началось с того, что какой-то идиот из местной богемы приклеил себе под нос длинные усы а-ля Дали и устроил у входа
