на брюхе, и одной из них зацепил Лангдорфа. Кривые когти с той же наводящей ужас легкостью распороли человеческую плоть, что и одежду. Брызнула кровь. Лангдорф с воплем рухнул на землю.
Скованный леденящим страхом, Курт мог лишь смотреть, как пятнистый дух навис над поверженным человеком.
Ахзт рванулся к чудовищу и вонзил ему копье, как раз за последней из дополнительных лап. С шипением монстр снова поднялся на дыбы и, забыв о Лангдорфе, снова напал на Ахзта. Уворачиваясь от его атак, охотник крикнул Лангдорфу, чтобы тот убегал. Лангдорф попытался встать, но не смог и принялся медленно отползать в сторону.
Пятнистый дух остановился и, покачивая головой, начал оглядываться в поисках новой жертвы. Все х’киммы, побросав копья и луки, ретировались в ближайшие кусты. Не сводя глаз с ползущего по песку Лангдорфа, Курт сам сделал несколько нетвердых шагов назад.
Вскоре на песчаном берегу остались только Курт и Ахзт. Хищник потоптался в нерешительности, но потом сделал свой выбор. Медленно и осторожно он направился к Курту, угрожающе помахивая дополнительными лапами, на которых зловеще поблескивали черные когти.
Курт попятился, понимая, что уже не успеет убежать. Похоже, зверь тоже это понял и не спешил с последним смертельным броском. Его хвост со свистом рассекал воздух и стирал отпечатки огромных лап. Как настоящий дух, подкрадываясь к своей жертве, зверь не оставлял следов.
Курт почувствовал под ногами воду. Дальше отступать было некуда. Пятнистый дух настиг его.
И вдруг угрожающее рычание монстра сменилось раздраженным шипением: Ахзт, подкравшись сзади, уколол духа копьем.
Зверь развернулся и его когтистые лапы метнулись к охотнику. Ахзт отступил, и пятнистый дух начал преследовать его вдоль песчаного берега.
Как истинный охотник, Ахзт защищал Курта, а тот стоял, бесполезный и пристыженный. Ахзт откликнулся на просьбу Курта найти исчезнувшего Шанхольца, и его действия доказывали, что Курт принят в стаю. Охотники защищали всю стаю и каждого ее члена в отдельности.
И сейчас Ахзт защищал Курта.
Х’киммы приняли его, а он, боясь слишком сродниться с ними так же, как когда-то слишком сроднился с кассуэлами, не принял их. Курту было обещано, что эта экспедиция станет для него еще одной возможностью искупить прошлые ошибки, и Курт все время твердил себе, что для этого надо держаться от них в стороне. Но власть х’киммов над его сердцем с каждым днем крепла, и с каждым днем он чувствовал себя все большим и большим лицемером.
Другие, особенно Берк, могли сказать, что х’киммы не люди — «стоит лишь на них посмотреть». Курт смотрел и соглашался с тем, что х’киммы действительно не принадлежат к Homo sapiens, но в глубине души понимал: правда Берка — вовсе не правда. Человечность не определяется только генетикой.
Х’киммы пришли на выручку потерпевшим кораблекрушение людям, отнеслись к ним, как к своим. Не это ли в человеческом обществе называется добротой?
Они делились с ними всем, что имели. Не это ли в человеческом обществе называется щедростью?
Они любили и ненавидели, боялись и смеялись, горевали и радовались. Разве это не человеческие черты?
И сейчас Ахзт отвлек пятнистого духа от Курта. Разве настоящему человеку не свойственно жертвовать собой ради товарища?
Курт больше не сомневался в родстве душ — вернее, в том, что людей и х’киммов объединяет одно понятие: человечность. Он сомневался лишь в своей готовности принять это родство.
На крошечной песчаной отмели возле реки без названия одна родственная душа — человеческая душа — боролась за свою жизнь и за жизнь своих товарищей.
На том же самом островке стоял человек и ничего не делал, ибо слишком боялся за себя, чтобы помочь другому.
Логнен назвал Курта «туойалом», особенным членом стаи. Заслуживал ли он этого?
Стая не бросала своих.
Мог ли Курт бросить стаю?
Однажды ему уже пришлось это сделать.
Но не по своей воле.
Сейчас Элликота никто не заставлял.
Он наклонился и поднял одно из копий, оброненных убежавшими х’киммами. Ощущение шероховатого древка в руке было непривычным. Вооружившись тем, чем не умел пользоваться, Курт сделал свой выбор.
Наставив на зверя копье, Курт шагнул вперед. Вместо дерзкого вызова врагу из его горла вырвалось какое-то блеяние.
Мутные глаза чудовища повернулись к человеку.
Ахзт тут же воспользовался этим. Прошмыгнув под головой пятнистого духа, охотник ударил его в бок. Монстр взвыл от боли и попытался схватить обидчика. Огромные челюсти сомкнулись на походной суме Ахзта. Ремень оборвался, и охотник, потеряв равновесие, упал, повредив при этом левую руку. Чудовище угрожающе лязгало перед Ахзтом зубами, не давая подняться на ноги. Охотник едва успевал уворачиваться от острых зубов.
С диким воплем Курт устремился вперед, выставив перед собой копье с каменным наконечником.
Курт никак не ожидал, что шкура окажется такой крепкой.
Но, хотя он сумел лишь слегка оцарапать ее, дух издал полный негодования свист и, дернувшись, ударом хвоста сбил Курта с ног.
Однако за это время Ахзт сумел подняться. Курт тоже с трудом встал. Стоя бок о бок, оба угрожающе размахивали копьями. Пораженный их дерзостью, пятнистый дух остановился, растерянно качая башкой.
— Он слишком сильный, — сказал Курту Ахзт. — Если мы останемся здесь, то оба погибнем. Ты должен идти, туойал. Пусть пятнистый дух удовольствуется мной.
— Я как раз хотел предложить, чтобы ушел ты.
— Это неправильно.
— Очень жаль. Я не оставлю тебя одного.
— Почему ты это делаешь?
— Настоящий человек не предает свою стаю.
— Но я грортайо.
— Не все ли мы грортайо в этой жизни?
Ахзт недоверчиво уставился на Курта:
— Но ведь ты туойал.
— Так говорит Логнен. — Курт пожал плечами. — Я все-таки думаю, что уходить нужно тебе, а не мне.
— Я не могу.
— Тогда, как ты сказал, мы умрем здесь оба.
— Я думал, что и в стае душ я останусь грортайо. Но теперь мы придем туда как дарамаки, ты и я, да?
Это было новое слово, но переводчик молчал: вероятно, Курт потерял его при падении. Что ж, это уже не важно. Скоро никакие переводчики ему не понадобятся. Курт не верил в стаю душ Ахзта, но если охотник находит в этом утешение…
— Конечно, друг Ахзт. Мы будем с тобой дарамаки.
Охотник улыбнулся и вновь повернулся к пятнистому духу.
Но зверь почему-то не спешил нападать. Он явно беспокоился и смотрел куда-то за спину Курту и Ахзту.
Осторожно повернув голову, Элликот увидел, что несколько х’киммов вернулись, подобрали свои копья и, подняв их наперевес, наступали на хищника. Еще трое натянули луки, хотя, похоже, стрелять не
