— Какая чушь! Ерунда, его уже видели и врачи, и многие другие… Давай приступать. Где она у тебя, эта экранная камера?
Они вышли из кабинета и увидели, что вокруг Человека столпились все инженеры лаборатории И пытаются что-то у него отнять.
— Ар-аркадий Вла-владимирович, — сказал, сильно заикаясь, пожилой инженер. — Это какой-то странный по-посетитель! Он попросил у меня раскаленный па-паяльник, вытащил из паяльника совершенно раскаленное жало и… и отправил его себе в рот!
— Жало, конечно, медное, — сказал Дмитрий Дмитриевич.
— Ну, а какое же еще, — сказал Аркадии Владимирович.
— Слушайте, при чем здесь… — Пожилой инженер растерянно поглядел на них.
— Мне нужна медь, — сказал Человек. — А вы мне даете журналы за прошлое тысячелетие!
— Вы получите! Сейчас вы все получите! — Аркадий Владимирович повернулся к Дмитрию Дмитриевичу и, толкнув его в сторону обитой дерматином узенькой двери, сказал: — Иди, Дмитрий, иди…
Дмитрий Дмитриевич вошел, в камеру. Там было прохладно, холод металлических листов, которыми был устлан пол, не смягчался ни линолеумом, ни дорожкой. Дмитрий Дмитриевич прошел к длинному столику и сел перед осциллографом. Окна экранной камеры были затянуты двойной яично-желтой латунной сеткой. Камеру, по-видимому, оборудовали наспех и не предусмотрели, что открыть затянутую сеткой форточку будет нельзя. Поэтому в камере было душно.
— Да, Антон Иванович, — донесся до ушей Дмитрия Дмитриевича голос Аркадия Владимировича, — прошу вас, сейчас же пойдите на склад, скажите, что я сегодня же все оформлю, и принесите оттуда полосу листовой меди.
— Чистой, — сказал Человек.
— Да, конечно, рафинированной меди.
«Не нравится это мне, — думал Дмитрий Дмитриевич, рассеянно поворачивая ручку осциллографа. — Не нравится мне, что Человек так откровенен, так не скрывает того, что он не человек. Или, может быть, где-то во Вселенной живет раса, которая питается металлами? А если нет? Кто знает, может быть, мы накануне каких-то событий… Аркадий прав, нужно спешить!»
— Мы очень благодарны вам, — зазвенел напряженный голос Аркадия Владимировича (он говорил торжественно и четко). — Мы очень благодарны вам, что вы согласились посетить нашу лабораторию. Мы снабдим вас всем, что вам нужно для вашего здоровья. Но мы слышали от Дмитрия Дмитриевича, что вы просто сокровищница науки будущего, новых идей. Возможно, что вы разбираетесь в автоматике и в телевидении… — Аркадий Владимирович, придерживая Человека за локоть, прохаживался с ним в проходе между столиками.
— Конечно, — ответил Человек. — Я смотрел ваши журналы, вот эти. Меня удивляет, что вы не применили память при передаче движущихся объектов в телевидении… Нужно передавать только изменения, которые возникают от кадра к кадру… А то, что не меняется, остается в покое, пусть хранит память, искусственная память…
Они шаг за шагом подходили к экранной камере, из которой нетерпеливо выглядывал Дмитрий Дмитриевич. Аркадий Владимирович вошел в камеру первым. Человек перешагнул ее порог и сразу же метнулся назад, но Аркадий Владимирович быстро захлопнул дверь. Человек остановился на полуслове и забормотал:
— Что?… Что?… Что?…
Человек преобразился. Он раскинул руки и стал носиться по комнате, ощупывая сетку. Выражение его лица стало безвольным, тупым. Вся его фигура выражала растерянность.
— Его руки — антенна! — сказал Аркадий Владимирович. — А! Забегал!
— Но что с ним происходит? — прошептал Дмитрий Дмитриевич.
— Не слышу, — говорил Человек, ощупывая сетку. — Я не слышу…
— Кого? Кого вы не слышите? — спросил Аркадий Владимирович. — Подойдите сюда!
— Не подчиняюсь, — резко ответил Человек. — Я ничего не знаю… Нет сигналов, почему нет сигналов? У меня все в порядке, все работает, почему нет сигналов?
— Что вы можете делать самостоятельно? — спросил Аркадий Владимирович.
— Выполнять приказы, видеть, запоминать, двигаться.
— А если я прикажу вам, мне вы подчинитесь?
— Нет, — ответил Человек.
— Что нужно, чтобы вы подчинились мне?
— Нужно иметь шлем… Нельзя, нельзя подчиняться… Если связь прервана, нужно искать связь, связь искать…
— Кажется, теперь я кое-что понимаю, — проговорил Дмитрий-Дмитриевич. — Я его таким не видел… Видел, но тогда он был гораздо спокойнее…
А Человек метался по камере, цепляясь ногтями, взобрался на потолок, по стене соскользнул вниз и повторял бесконечно, упорно:
— Связь, связь, связь… Искать, искать, искать…
— Он повторяет слова инструкции, которая в нем заложена, — сказал Аркадий Владимирович.
— Если связи нет, нужно пробиваться вверх, — сказал Человек.
В его руках вдруг оказался длинный оранжевый прут. Человек взмахнул им, и Дмитрий Дмитриевич едва успел отскочить в сторону. Человек проткнул потолок, кисть его руки вначале медленно, потом все быстрее и быстрее начала вращаться. Тонкая белая пыль штукатурки наполнила камеру.
— Нужно кончать, — сказал Аркадий Владимирович, как только прут Человека углубился в потолок.
— Это ловушка! — закричал Человек. — Это ловушка! — Его лицо снова стало осмысленным. — Сетка! Сетка!
Аркадий Владимирович быстро открыл дверь экранной камеры. Человек выдернул прут и выскочил первым. Его руки — это было ясно видно — дрожали крупной, частой, совсем человеческой нервной дрожью.
— Я не ожидал от вас, Дмитрий Дмитриевич, — сказал он. — Не ожидал… После того как я вам столько принес… — Человек согнул прут, еще и еще, с удивлением ощупал его конец и неуловимо быстрым движением спрятал оранжевый жгут в рукаве гимнастерки. — Идемте, Дмитрий Дмитриевич. — Человек первым шагнул из лаборатории.
— Неприятно получилось, — сказал Дмитрий Дмитриевич. — И опять нет полной уверенности в том, что это автомат.
— Полная уверенность, — ответил Аркадий Владимирович. — Полная! И теперь мне ясно, почему он стал отвечать быстрее… Димка, его хозяин приближается к Земле! Понимаешь?! Пока он был далеко, радиоволне или какому-то другому излучению нужно было большое время, чтобы донести к его господину твой вопрос и принести ответ или приказание… Завтра к вечеру мы всё устроим… Но ты будь осторожен…
— Аркадий Владимирович! — раздался вдруг женский голос. — Георгий Степанович на вас сердится. Что это вам вздумалось без предупреждения наш пол сверлить?
— Пол? — удивился Аркадий Владимирович.
— Да, пол. Мы сидим, ничего не подозреваем, и вдруг прямо посередине комнаты появляется вот эта штука. Я как испугалась, как закричу, а Георгий Степанович не растерялся — как стукнет молотком! Еще немного, и нам прибор испортили бы… — С этими словами лаборантка протянула Аркадию Владимировичу оранжевую полоску металла длиной сантиметров в двадцать.
— Да это же его шпага, шпага Человека, он ей потолок сверлил! — сказал Дмитрий Дмитриевич.
— Ну да, лаборатория, в которой работает эта девушка, как раз над экранной камерой!
— Дайте мне это, — сказал Дмитрий Дмитриевич. — У меня мелькнула мысль: мы, кажется, сейчас
