трудностей, ни усталости, ни опасности в той волшебной стране, к которой я иду». Она была уверена, что тот человек был важен для нее, хотя не могла сопоставить с тем силуэтом чье-либо лицо.
— Так вы видели что-нибудь в колодце или нет? — спросила Салли.
— Я не уверена, — ответила Ада.
— Она выглядит бледной, — сказала Салли, обращаясь к Эско.
— Это просто поверье, — отозвался Эско. — Я и сам, бывало, смотрел в колодец, но никогда ничего не видел.
— Да, — сказала Ада. — Не было ничего.
Но она не могла выбросить эту картину из головы. Лес. Дорога, идущая через него. По ней идет человек. Такое чувство, будто она должна за ним следовать. Или ждать.
Часы пробили четыре раза монотонно и резко, словно столкнулось лезвие мотыги с молотком.
Ада поднялась, собираясь идти, но Салли заставила ее сесть. Она потянулась и приложила тыльную сторону ладони к ее щеке.
— Вы совсем холодная. Вы ели что-нибудь сегодня? — спросила она.
— Что-то ела, — ответила Ада.
— Бьюсь об заклад, что не слишком много, — сказала Салли. — Пойдемте со мной, я дам вам что- нибудь с собой.
Ада прошла за ней в дом. Внутри пахло стручковым перцем и сухими травами, которые висели рядами вдоль длинного коридора, заготовленные для сдабривания различных закусок, соусов и солений, которыми так славилась Салли. Повсюду — вокруг каминной полки, дверных косяков и зеркал — висели банты из красных лент, и стойка перил посреди холла была выкрашена красными и белыми полосами, словно столб перед цирюльней.
В кухне Салли подошла к буфету и вытащила глиняный горшочек с ежевичным вареньем, его горлышко было залеплено пчелиным воском. Она вручила его Аде со словами:
— Хорошо намазать на печенье к чаю.
Ада поблагодарила, но не сочла нужным говорить, что она не мастерица печь печенье. Уже стоя на пороге, она пригласила Эско и Салли зайти к ней, если они окажутся возле лощины Блэка. Она пошла прочь, неся в руках шаль и горшочек с вареньем.
Старая тропа, пересекающая хребет и ведущая в лощину Блэка, начиналась примерно в пятистах ярдах от фермы и круто поднималась вверх, удаляясь от реки. Вначале Ада шла через редкий лесок из молодых дубов, гикори и тополей, выросших на месте вырубки, затем, ближе к хребту, через не тронутый лесорубами лес, где огромные деревья этих же пород росли вперемешку с елями, тсугой и темными пихтами. На земле беспорядочно валялись сваленные деревья в различной стадии гниения. Ада поднималась вверх по тропе и вскоре поймала ритм шага, соответствующий мелодии «Странствующего путника», все еще звучавшей у нее в голове. Смелые, бодрые строки этого гимна придавали ей уверенность, хотя она немного боялась смотреть вперед на тропу из страха, что из леса вдруг выйдет какой-нибудь неясный призрак.
Добравшись до гребня хребта, она отдохнула там, присев на выступающий из земли камень. Отсюда хорошо просматривалась речная долина. Внизу она видела реку и дорогу, а справа белый блик на зеленом фоне — церковь.
Она повернулась и посмотрела в другом направлении, вверх и вперед, на Холодную гору, бледно- серую, казавшуюся такой далекой, затем вниз — на лощину Блэка. С этого расстояния ее дом и поля не производили впечатления заброшенных, напротив, казались свежими и ухоженными. И окружали их ее леса, ее хребты, ее ручей. Здесь все росло быстро, как в джунглях, и она знала, что, если она останется здесь, ей понадобится помощь, иначе поля и двор вскоре зарастут сорняками, низким кустарником и молодой порослью, пока дом не исчезнет в зарослях, как заколдованный замок из «Спящей красавицы». Хотя она сомневалась, что найдется какой-нибудь достойный человек, готовый наняться к ней на работу, поскольку никто не захочет работать даром.
Ада сидела и мысленно набрасывала границы своей фермы. Когда ее взгляд обежал вокруг и вернулся в начальную точку, земля, заключенная в этих границах, оказалась довольно существенной частью мира. Каким образом эта земля стала ее собственностью, все еще оставалась для нее загадкой, хотя она могла вспомнить каждый шаг, который привел к этому.
Они с отцом приехали в горы шесть лет назад в надежде, что Монро получит облегчение от туберкулеза, который медленно трудился над его легкими до тех пор, пока он не стал пачкать кровью до полудюжины носовых платков в день. Чарльстонский доктор, возлагавший надежды на чудодейственную силу холодного свежего воздуха и моциона, порекомендовал Монро хорошо известный высокогорный курорт с прекрасным столом и горячими минеральными источниками. Но ему пришлась не по вкусу идея жить в спокойном тихом месте в окружении состоятельных людей с их многочисленными болезнями. Вместо этого он отыскал в горах церковь своего вероисповедания, где не было священника, считая, что полезная деятельность окажет на него более благотворное лечебное воздействие, чем дымящаяся серная вода.
Они немедленно выехали на поезде в Спартанберг, главную железнодорожную станцию в северной части штата, — лишенный благ цивилизации город, расположенный у самой стены гор. Они пробыли там несколько дней, живя в некоем подобии гостиницы, пока Монро не нанял погонщиков мулов, чтобы перевезти их имущество через Голубой хребет в городок под названием Холодная Гора. В скором времени Монро купил экипаж и лошадь, и ему, как всегда, повезло с покупкой. Он натолкнулся на человека, натирающего до блеска лакированный верх превосходного нового кабриолета. Вдобавок у этого человека имелся крепкий мерин, как раз под стать экипажу. Монро купил и то и другое без раздумий, вынув деньги из бумажника и отсчитав их на желтую мозолистую ладонь владельца экипажа. Это заняло несколько мгновений, но, как только Монро расплатился, у него оказался лихой экипаж, так необходимый для священника, который вынужден постоянно разъезжать по всему округу.
Таким образом, приобретя средство передвижения, они, опередив свой багаж, двинулись сначала к городку Бривард, где не было даже гостиницы, лишь меблированные комнаты. Они покинули его в голубом предрассветном сумраке. Это было прекрасное весеннее утро, и, когда они проезжали через город, Монро сказал: «Уверяю тебя, к ужину мы уже будем в Холодной Горе».
Мерину, кажется, нравилась увеселительная прогулка. Он шагал бодро, и легкий экипаж ехал на удивление быстро; блестящие спицы двух его высоких колес жужжали от скорости хода.
Они ехали все время вверх в течение этого солнечного утра. С обеих сторон к обозной дороге примыкали тенистые заросли, она петляла, то поднимаясь, то опускаясь, пока не привела в узкую долину. Голубое небо превратилось в узкую полоску над темными склонами. Они дважды пересекли верхний рукав Френч Брод и однажды проехали так близко от водопада, что холодная россыпь брызг смочила их лица.
Ада прежде не видела других гор, кроме скалистых Альп, и не вполне понимала, как возникает этот удивительный растительный ландшафт, где каждая расщелина и скала поросли деревьями и кустарником, что так разительно отличалось от скудной растительности песчаной равнины. Раскидистые кроны дубов, каштанов и пирамидальных тополей смыкались, создавая полог, сквозь который не проникал солнечный свет. Ближе к земле шли непроходимые заросли азалии и рододендрона, создавая подлесок, плотный, словно каменная стена.
Ада также удивлялась жалким и запущенным дорогам этой местности. Настолько плохи были эти изрезанные колеями проселочные дороги по сравнению с широкими песчаными трактами равнины, что казалось, они были протоптаны скотом, а не проложены человеком. Дорога становилась все уже с каждым поворотом, пока Аде не стало ясно, что скоро она исчезнет совсем, оставив их блуждать в дикой местности, такой же бездорожной и бездонной, как та, которая возникла, когда Бог впервые произнес: «Девственный лес».
Монро был в прекрасном настроении для человека, совсем недавно перенесшего кровотечение. Он смотрел по сторонам так, словно был приговорен и жил под страхом смерти, стараясь запомнить каждую складку земли и каждую тень от зеленой ветки. Время от времени он громко декламировал строчки из Вордсворта, пугая мерина. Когда они обогнули склон холма и остановились, увидев открывшуюся вдали бледную панораму плоскогорья, он прокричал:
