жизни, и само наше 'Я' — продукт истории, среды, воспитания, а не только наших физических и психических особенностей.
Насколько сами мы это осознаем? Как вообще мы понимаем себя как субъекта жизни и ответственности? Термин 'Я–концепция' ориентирован на то, чтобы показать, что сформировавшаяся личность имеет некий ответ на эти вопросы, хотя, как правило, не формулирует его для себя в явном виде.
Нередко 'Я–концепция' обнаруживает себя, так сказать, от противного, по принципу 'А я и не знал, что…'. Например, житель большого города уезжает отдохнуть от суеты в глухую деревню. Там все друг другу родня, к нему тоже доброжелательны, однако сам он ощущает себя крайне незащищенным и даже неуместным. Это заставляет человека всерьез задуматься о том, от чего же зависит его самоощущение и самооценка — ведь сам–то он не изменился, к тому же и получил именно то, чего хотел — тишину, рыбалку. Причины такого дискомфорта человек чаще всего не может назвать, тем более что обычно мы склонны видеть корень зла не в себе, а в других людях или в не зависящих от нас обстоятельствах.
Психолог, анализировавший описанный случай, пришел к следующему выводу. Анонимность жизни в большом городе, т. е. привычка жить незамеченным среди толпы, была необходима нашему герою, как воздух, хотя сам он об этом и не подозревал. Теперь же его 'Я' лишилось привычной защиты от вынужденного общения с другими людьми — а он и не знал, что нормальное функционирование его 'Я' предполагает такую отгороженность. Не исключено, что без помощи психолога этот новый и важный опыт остался бы неосознанным, а душевный дискомфорт был бы списан на погоду, отсутствие телефона и т. п.
'Я–концепция' — это наш неосознаваемый образ самих себя. Можно выразиться и иначе: это невидимый автопортрет, который открывается нашему внутреннему взору преимущественно в кризисные моменты. Иногда нас так 'не устраивает' увиденное, что мы, сами того не зная, немедленно вооружаемся розовыми очками — и успокаиваемся.
Окружающие нас люди меньше всего интересуются нашей 'Я–концепцией', но в той мере, в какой судьбы людей пересекаются, они (тоже чаще всего — неосознанно) вынуждены считаться с 'Я–концепцией' других — либо принимать ее, либо бороться с нею.
Психика душевно здорового человека представляет собой структуру, а не мозаику. Соответственно и 'Я–концепция' не должна содержать несовместимые положения и кричащие противоречия. Беспричинная тревога, неуживчивость, подавленность, смена настроений и желаний, столь свойственные юности, обычно говорят о том, что 'Я–концепция' еще не сформировалась, не устоялась.
Как соотносятся 'Я–концепция' и жизненный опыт? Изменяется ли она с возрастом и если да, то как? Разумеется, наша 'Я–концепция' меняется вместе с нами. Такие критические для жизненного пути ступени, как выбор профессии, вступление в брак, материнство и отцовство, утрата близких, тяжелая болезнь, переезд в другую страну требуют определенного пересмотра 'Я–концепции', поскольку только при этом условии человек может приспособиться, адаптироваться к новым обстоятельствам.
Однако зависимость между тем, как мы себя 'мыслим', и тем, как мы можем управлять своей жизнью, далека от прямолинейной. Ограниченный человек на склоне лет может видеть себя умудренным опытом, хотя его опыт именно в силу ограниченности малоценен. И наоборот: человек яркий может считать, что он жил не должным образом или что он неправильно использовал свой дар.
В повести Оскара Уайльда 'Портрет Дориана Грея' портрет героя, написанный его другом–художником на холсте, волшебным образом зеркально отражал все то дурное, что совершал в своей жизни Дориан; сам же Дориан был над портретом не властен. В реальной жизни мы, напротив, можем, в попытках объяснить себе себя же, переписывать свой 'невидимый автопортрет' много раз. Ничто, тем не менее, не дает нам гарантии его 'адекватности натуре', за исключением, быть может, чувства внутренней гармонии, которое моментами переживается всеми, но как длительное состояние доступно немногим счастливцам.
Так называется одна из самых известных работ Фрейда, вышедшая в 1923 г. В заглавии отражена центральная идея трехсоставной модели психики, предложенной Фрейдом. Личность человека в этой модели представлена как арена взаимодействия трех структур: 'Я' (лат. Ego), 'Оно' (лат. Id) и 'Сверх–Я' (лат. Super–ego).
'Я' представляет индивида, стремящегося поступать ответственно: ставит цели, планирует, выбирает, оценивает, принимает решения. 'Я' любит, ненавидит, страдает. Безусловное (по определению Фрейда) свойство 'Я' — бессознательная установка на целостность и непротиворечивость. Здоровая личность являет собой структуру, а не мозаику. Сохранению 'Я' именно как структуры способствует механизм психологической защиты. Используя его, 'Я' бессознательно исключает из сферы, доступной здравому размышлению, все, что для 'Я' представляется плохим, не должным или же составляет предмет вожделения, которое не может быть удовлетворено. Этот процесс называется
Вытесненный материал составляет содержание 'Оно'. 'Оно' — сфера подсознания. Там аккумулируются запретные в данной культуре влечения и фантазии — прежде всего влечения сексуального характера, но не только они. Отношения между 'Я' и 'Оно' регулирует — также на бессознательном уровне — 'Сверх–Я'. 'Сверх–Я' воплощает одновременно и закон (сведения о должном), и запрет на то, что в данном социуме считается недопустимым.
Согласно теории Фрейда, эти аспекты нашей психики находятся в состоянии постоянного конфликта. 'Оно' не только служит 'вместилищем' неприемлемых для осознания и потому регулярно вытесняемых влечений — из него исходят своего рода импульсы, которые побуждают 'Я' к удовлетворению запретных влечений. Естественно, что в сфере 'Оно' обречено пребывать именно то, что в данной культуре считается дурным и заведомо осуждается. Так, для традиционной русской культуры сексуальные желания ребенка или юной девушки — предмет безусловного запрета со стороны 'Сверх–Я', а значит, соответствующие влечения составляют содержание 'Оно'. В то же время в культуре Таити сексуальные игры между детьми противоположного пола поощряются, а привлекательность девушки– невесты тем больше, чем обширнее ее добрачные связи. Очевидно, что если такие проявления сексуальности социально приемлемы, то они и не вытесняются в 'Оно'.
В рассказе Бунина 'Чистый понедельник' описание напряженных эротических отношений героев дано с помощью предельно выразительных реалистических деталей. Эти описания, тем не менее, согласуются с сугубо русской культурной традицией и потому без протеста со стороны психологической 'цензуры' воспринимаются нашим 'Я'.
'Сверх–Я', таким образом, мыслилось Фрейдом и его последователями как культурно– обусловленная цензура, которая пресекает попытки 'Я' реализовать 'запретные' желания. При этом защитная функция 'Я' реализуется, минуя сознание: в этом и состоит специфика механизма вытеснения.
Противопоставление 'Я' — 'Оно' не работает вне 'Сверх–Я', поскольку именно последнее выступает как инстанция, 'сортирующая' психический материал на приемлемый для 'Я' и разрушительный для 'Я', дабы последний не вышел за пределы 'Оно'.
Например, в литературе многократно описаны случаи, когда ребенок, чувствующий себя несчастным или обиженным, воображает свою смерть как наказание для несправедливых к нему родителей или учителей. Эти фантазии не выходят за рамки представлений об отчаянии мамы или удрученных собственной жестокостью старших по возрасту. 'Сверх–Я', однако, не допускает в 'Я' фантазий, где бы возмездие и кара настигали мать, — это может осуществиться только в сновидениях, над которыми властно 'Оно'.
Существенно, что Фрейд не был моралистом: все его построения внеоценочны. Как врач– психоаналитик, он одинаково беспристрастно анализировал 'Оно' пациентки, бессознательно желавшей смерти своему отцу, и терзания человека, готового уступить любимую жену другому в подсознательной надежде снять с себя ответственность за судьбу этой женщины.
Модель 'Я' — 'Оно' — 'Сверх–Я' позволила по–новому понять многие психические процессы, с помощью которых человек преодолевает жизненные трудности. Примером может быть введенное Фрейдом понятие 'работа скорби'. Это бессознательная переработка человеком страдания, связанного со смертью близких.
