подозревать о том, что в нем заложена такая склонность. Комендант концлагеря или надзиратель в тюрьме, уличенный в с. по отношению к заключенным, может дома вести себя как добропорядочный отец семейства. Это означает, что его подчинение социальным нормам поверхностно и сугубо ситуативно. Поэтому заключенные (в других случаях — люди другой расы или вероисповедания) вообще не воспринимаются как такие же люди, как сам наделенный неограниченной властью индивид или его близкие.
Страх в той или иной мере свойствен всем людям, сопровождая нас от рождения до смерти. Младенец испытывает с., когда не видит около себя мать; дети боятся собак и незнакомых людей; взрослые женщины — мышей и пауков; взрослые и смелые мужчины иногда испытывают с. высоты.
На фоне сильного с. пальто на вешалке может показаться затаившимся убийцей; шум ветра таит в себе угрозу жизни; внезапно погасшее электричество вызывает мысли не о перегоревших пробках, а о катастрофе в масштабах целого города. Это с., отчасти вызванный реальными опасениями, — случаются ведь и убийства, и разные стихийные бедствия. Однако если наша жизнь в данный период не осложнена отрицательными эмоциями, то тот же шум ветра мы можем и не заметить. Чувство с., таким образом, чаще всего обусловлено сочетанием внешних событий и наших реакций на эти события.
С. перед неизвестным биологически необходим и подкреплен инстинктом самосохранения. С. предупреждает нас об опасности и побуждает к осторожности; последняя же — мобилизует наши чувства и мысли и помогает упреждать ошибки и уменьшает риск стать жертвой. Это касается не только простых житейских ситуаций, когда человек, плохо умеющий плавать, отказывается купаться в незнакомом месте. С., претворенный в предусмотрительность, в тактику действий, составляет важную часть профессионализма у лиц опасных профессий — спасателей, саперов, летчиков–испытателей.
Есть и совсем другой вид с. — это с. перед жизнью, которая всегда требует от нас ориентации в новых обстоятельствах, принятия решений, последствия которых мы не можем предсказать. Каждый новый шаг в жизни — будь то выбор профессии, устройство на работу, переезд в другой город, создание семьи — это риск. Любая новизна, любые перемены, к которым человек обычно стремится, — одновременно несут в себе не только возможности самореализации, но и угрозу нашему душевному равновесию, покою и устойчивости. Психологи называют этот вид с. 'экзистенциальным', от слова
Экзистенциальный с. как переживание в определенной степени присущ каждому здоровому человеку, — правда, он редко осознается нами как постоянный и неизбежный спутник на жизненном пути. Переживание экзистенциального с. коренится в самой сути человеческого существования: последнее можно представить себе как пирамиду, в основании которой лежит стремление к устойчивости, постоянству и покою, а вершина стремится к познанию нового, связям с другими людьми и к обусловленному такими целями риску. Любое приобретение грозит нам потерей, но тот, кто попытался бы построить свою жизнь, исходя из этого, просто перестал бы быть человеком.
Глубина и неизбежность экзистенциального с. известна человечеству с незапамятных времен. Это отразилось в разных изречениях, в том числе — в ставшей крылатой фразе римского поэта Катулла 'лови мгновение'. Однако мало кто знает, что в стихотворении, откуда взята эта фраза, Катулл вовсе не призывал жить по принципу 'после нас — хоть потоп'. Напротив, когда, обращаясь к возлюбленной, поэт говорит:
он напоминает ей о драгоценной и непреходящей прелести и необходимости самых обыденных, домашних занятий.
Экзистенциальный с. — это одновременно с. перед жизнью и с. перед смертью. Бессилие человека, охваченного экзистенциальным с., потеря им смысла жизни — это центральная тема романов и рассказов великого писателя Франца Кафки. В романе французского писателя Альбера Камю 'Чума' описано преодоление экзистенциального с. людьми, продолжающими выполнять свой долг в обреченном городе, охваченном эпидемией чумы (чума здесь — аллегория фашизма).
Человек может победить экзистенциальный с., лишь выйдя за пределы себя самого — через любовь к другим, ближним и дальним, через труд и созидание.
Нередко с первого школьного дня учитель жалуется на неуемную энергию одних детей и вялость, флегматичность других. Родители признают, что за одним ребенком чуть ли не с рождения был 'нужен глаз да глаз' и успокоить его непросто, а другого можно было надолго оставлять одного, да и теперь этот 'тихоня' может часами перебирать какие–то винтики. Во всех этих случаях имеется в виду степень активности ребенка, определяемая его т. Правда, в приведенных примерах т. оценивается не каким–либо объективным способом, а с точки зрения ответственных за ребенка взрослых, но в повседневной жизни проблема т. чаще всего обсуждается в ситуациях, когда поведение требует особого объяснения.
Т. — совокупность врожденных характеристик человеческого организма, он в большой мере определяет скорость и интенсивность реакций индивида на импульсы, исходящие как из внешнего мира, так и из глубин собственного организма. Люди с разным т. по–разному реагируют даже на простые физиологические ощущения — голод, шумы, по–разному переносят холод и жару, боль и стресс.
Эти различия заметили еще в древности. Основатель современной медицины, древнегреческий врач Гиппократ выделил четыре типа т. в соответствии со свойственными его эпохе представлениями о том, какая из четырех жидкостей, циркулирующих в организме, играет для данного человеческого типа определяющую роль. Это кровь, определяющая сангвинический тип; обычная желчь, типичная для холерика; черная желчь, доминирующая у меланхолика; слизь ('флегма'), характерная для типа флегматического. Русское слово т. происходит от лат. temperamentum, букв. — 'смесь, сочетание': имелось в виду, что у каждого человека упомянутые 'жидкости' присутствуют в определенных сочетаниях.
Представление о четырех типах т. пережило тысячелетия и уже в XVIII в. было развито великим немецким философом Кантом, который стремился увязать т. и
В реальной жизни чистые типы т. встречаются крайне редко: человек слишком сложен, чтобы его можно было описать такой простой схемой. Тем более что склонность человека к быстрым или замедленным реакциям, его импульсивность или уравновешенность, глубина переживаний или их поверхностность только до известной степени определяются т. Как существо социальное, человек вынужден приспосабливаться к другим людям, и, считаясь с ожиданиями семьи, друзей, окружения и вообще с требованиями жизни, он способен при необходимости умерять свой пыл или же заставлять себя быть более энергичным, преодолевать надежду на 'авось' и природную лень.
Хотя с т. рождаются, но, чтобы жить в мире с собой и другими, человек вынужден помнить, что он существует в мире других людей, каждый из которых тоже наделен особым т. и, что не менее важно, имеет свои цели и желания, свой характер. Это еще трудно для ребенка, но возможно с того момента, когда человек осознает себя как 'Я', который должен взаимодействовать с Другим, понимаемым как 'Ты', т. е. в диалоге равных и необходимых друг другу личностей. Внимание к отношениям 'Я' и 'Ты' смягчает зависимость человека от 'неудобных' для него и для других черт его т., таких, как природная застенчивость, раздражительность или медлительность. Человек, обуздывающий в себе 'природное' ради культурного, социального, нередко переживает так называемое 'второе рождение', сознавая себя 'человеком среди
