когда из гостиной донесся его низкий печальный голос:
– Я люблю твою сестру, Лоррейн, и я хочу, чтобы она знала, – я не держу на нее зла за то, что случилось. Да, я взбесился, наговорил ей кучу всего, чего не должен был говорить, и… о, Господи, я потерял ее. Во время этих печальных хлопот, связанных с вашим отцом, я хотел сблизиться с ней, защитить ее. Она казалась такой хрупкой, но она отвергала меня, она даже не смотрела на меня… своими большими печальными глазами, которые напоминают мне о нашей первой встрече: она крепилась, пыталась вести себя как искушенная во всевозможных жизненных передрягах женщина, но в ее прекрасных темных глазах была печаль, и я сразу каким-то шестым чувством понял, как ей плохо… Я влюбился в нее с того самого момента, когда увидел в первый раз. Она казалась такой ранимой, так нуждалась в ком-то, кто мог бы ее защитить, и я сказал себе: «Вот, парень, работка для тебя». И я, как лихой пират в старых фильмах, из кожи вон лез, чтобы завоевать ее. Для меня все тогда было окрашено в романтические тона. Деньги у меня водились, и я таскал ее туда, где она прежде никогда не была, – в модные рестораны, на концерты в филармонию. Ты же знаешь, она любит музыку.
Я не видела Лоррейн и терялась в догадках, хочет она что-то сказать или нет. Если и хотела, то не могла – Стюарт не давал ей и слова вставить.
– Она нужна мне, без нее я чувствую, что мне чего-то не хватает. Хотя мы и прожили вместе почти двадцать пять лет и я был вполне этим доволен, все-таки какая-то неуловимая искорка исчезла из наших отношений.
«Неуловимая искорка?» – подумала я, прислушиваясь в своем укромном месте за кухонной дверью. Выходит, он тоже заметил это и тоже не придал этому значения? Что же это могло быть такое? Игра воображения? Способность отдавать любовь друг другу, о которой говорил отец? Что бы то ни было, я знаю одно: именно эта искорка отличает счастливый брак от несчастливого. Я принялась размышлять над этим любопытным суждением, но уже следующие слова Стюарта оторвали меня от этих мыслей:
– Андреа искала что-то, и это терзало меня, поскольку сам я не мог ей это дать. Я в ее понимании вязался, скорее, с образом некоего отца, которому можно поплакаться в жилетку, но отнюдь не мужественного любовника из грез. Когда я женился на ней, я был ей нужен, но мечты о том сказочном любовнике остались у нее на задворках души. Думаю, в последний год мечты эти материализовались, а я не мог примириться со ставшими реальностью грезами. Я никогда раньше не высказывал эту мысль, но знаешь, я думаю, это случилось из-за того, что жизнь наша была однообразна и предсказуема. Это все моя вина, Лоррейн. Я забыл, как она любит сюрпризы, цветы концерты… Она ведь такая романтичная натура! Господи, за все эти годы я не удосужился преподнести ей даже шоколадный батончик или поцеловать в шею.
«О нет, Стюарт, – подумала я, – ты неправ, это все моя вина…» Он замолчал, размышляя, вне всякого сомнения, о презираемом «другом», а я прижалась к кухонному шкафу, наконец-то давая волю слезам. Я была сама не своя и, опасаясь, что своим ревом выдам себя, если останусь на кухне, как можно тише вышла из дома и побрела по тихим улочкам, всхлипывая и рыдая.
Я не могла поверить тому, что услышала. Стюарт думал, что я хрупкая, ранимая, что меня нужно лелеять и беречь. Должно быть, это он о ком-то другом думал, я же совсем непохожа не такую. Я всегда считала себя сильной, уверенной в себе женщиной, но он судил не по тому, что я о себе думала, он судил по тому, как я себя вела, и только. А если он видел меня лишь с одной стороны, то, вероятно, и сам Стюарт не совсем такой, каким я его знала. Что я видела в нем, и что скрывалось от меня?
Тот Стюарт, которого я знала, был солидный и надежный; он был якорем в моей жизни. Я доверяла ему и могла положиться на него, и ни разу за все годы в этом не раскаивалась. Может, сыграло свою роль и то, что он был высокий брюнет и красавчик? Нет, но стоило мне лишь однажды заглянуть в эти его честные серые глаза и ощутить тепло его сильных рук, как я поняла, что могу без опаски вверить себя его заботам.
Все эти годы я считала Стюарта угрюмым, и, если сравнивать его с Ричардом, возможно, он таким и был. Я всегда искала чего-нибудь другого, что-нибудь возбуждающее, подбадривая себя фантазиями и грезами. Стюарт не мог быть героем этих грез, поскольку я знала: что бы ни случилось, он будет со мной. Бог дал мне Стюарта, чтобы беречь меня, наводить мосты между землей и раем, реальностью и вымыслом, мостить дорогу, по которой я путешествовала. Как сказал отец, Стюарт «дал мне возможность расти».
Хоть я всю жизнь и мечтала о ком-то более возбуждающем, чем Стюарт, на самом деле именно он подходил под все критерии идеального мужа. Так что же исчезло? Риск? Опасность? Неужели я обречена вечно находиться на узкой грани между разрывом и воссоединением, неужели наши взаимоотношения всегда будут дрейфовать между подъемом и спадом?
Уж этого я не хотела, и для меня сейчас самое подходящее время наконец обеими руками удержать то, что имею. Единственное, чего я хочу, это Стюарта, а Стюарт хочет меня со всеми моими заморочками и необдуманными поступками. Может быть, для нас еще не слишком поздно отыскать утраченное волшебство? Мы оба хотим одного и того же, и, если объединим усилия, это обязательно сбудется.
За время прогулки настроение мое заметно поднялось, и я, повернув назад к Лоррейн, чуть ли не бегом поспешила по улице: если мне повезет, Стюарт будет еще там.
На ум внезапно всплыла фраза, когда-то сказанная отцом: «Рыцари не всегда приезжают на белом коне», – некоторые безмолвно стоят в тени, вооруженные лишь упорством и любовью.
Миновало уже более получаса. Когда я подошла к притихшему дому Лоррейн, то не застала машину Стюарта на подъездной дорожке. Гостиная была погружена во тьму, и лишь на кухне горел ночник. Я пробежала по коридору и бесцеремонно распахнула дверь сестриной спальни. Джордж спал без задних ног, а Лоррейн я так напугала, что она чуть из рубашки не выскочила. Она читала и принялась бранить меня, пока я искала на полу ее книгу, которая улетела туда при моем вторжении.
– Андреа! Великий Боже, где тебя носило? Звоню маме, а она говорит, что ты должна быть здесь. Стюарт…
– Я знаю, что Стюарт был здесь, я пришла, когда он говорил с тобой. Куда он поехал?
– Он хотел дождаться тебя, но было уже поздно, а мы понятия не имели, где ты пропадаешь. Он уехал совсем недавно. Он устал, и он так расстроен. Господи, Андреа, если б только я была уверена, что Джордж любит меня хотя бы наполовину так, как Стюарт тебя. Он хочет, чтобы ты позвонила ему утром. Я думаю, это шанс для тебя поставить все на свои места.
– Ты чертовски права, что это шанс расставить все на свои места, но я не могу ждать до завтра, чтобы позвонить ему, я отправлюсь домой прямо сейчас. – Я крепко-крепко обняла ее, от всей души благодаря за отзывчивое сердце. – Спасибо тебе за все, Лори, я позвоню.
Слава Богу, что улицы в этот час были пустынны, – я мчалась домой как угорелая. Захочет ли Стюарт воспользоваться этим шансом, чтобы начать все сначала? Предположим, он решит, что уже ничего не
