— Как, по-твоему, она там не утонет?
— Эта девчонка прожила в Истинном мире дольше, чем ты или я, — проговорил Авденаго. Он тоже, очевидно, раздумывал о Деянире. — Не так-то просто сжить ее со свету…
Тролль лениво сполз с кресла, заварил чай, вытащил из холодильника яйца, молоко и зеленый лук, принялся стряпать омлет.
— Все тролли хорошо готовят, — пояснил Авденаго, поймав недоуменный взгляд Дениса: он никак не ожидал, что жилец вдруг начнет проявлять кулинарную инициативу. — Это у нас в крови.
— По крови ты вовсе не тролль, — буркнул Денис. Ему показалось, что Авденаго читает ему лекцию с поучениями, а Денис такого терпеть не мог.
— Откуда тебе знать? — возразил Авденаго. — По-твоему, наши обряды введения в клан — просто пустые церемонии? Знаешь, какие они длинные и кровавые, сколько там подвохов, загадок и ловушек? Пока тебя новым родичем признают, вдоволь нахлебаешься и помоев, и кровищи, и юшки из собственного носа.
Денис неопределенно пожал плечами. Вот уж над чем он никогда не задумывался, так это над троллиными обрядами введения в клан нового родича.
Авденаго смотрел на приятеля насмешливо и чуть снисходительно:
— Для чего же тогда их, по-твоему, проводят, если это — всего лишь пустые церемонии?
— Не знаю… — выдавил Денис, мысленно посылая Авденаго проклятие. Опять тролль выставил его дураком. — Ну, для порядка.
— Для порядка существуют штрафы и смертная казнь, — тотчас возразил Авденаго. — А обряды, по крайней мере, у троллей служат для преобразования.
— Преобразования? В смысле — чтобы стать другим, переделанным? Не символически, на самом деле?
— А что тут такого? Да, на самом деле. Был ты пустое место, а превратился в мужа Атиадан по прозвищу Злой Колокол. Был ты никто, а стал троллем, членом могущественного клана…
— Но ведь это все равно условность, — сказал Денис.
— Условность — это штамп в паспорте, поставленный дурой в ЗАГСе, — объявил Авденаго. — А если ты пролезал у троллихи между ног, если кусал ее за хвост…
— Стоп, — Денис поднял ладонь, — мы ведь, кажется, договорились: ни слова о хвосте твоей жены.
— Это ты просил, чтобы я об этом при тебе не рассуждал, а я никаких обещаний на сей счет не давал. Мне, может быть, приятно вспоминать, каков на вкус ее хвостик.
— Авденаго! — зарычал Денис.
— О, наконец-то я вижу огонь в твоих глазах! — обрадовался Авденаго, разбивая яйцо в глубокую тарелку и доливая туда молоко. — Молодец. Я уж думал, ты совсем хладнокровная жаба. Где у вас венчик для взбивания?
Деянира выбралась из ванной, обернутая в полотенце, и укоризненной тенью возникла на пороге.
— Ой, одежда, — спохватился Денис. — У тебя какой размер?..
Он смерил Деяниру взглядом и ужаснулся, представив себе на этом худеньком тельце любой из монументальных туалетов Анны Ивановны.
Очевидно, у Авденаго уже развился дар чтения нехитрых денисиных мыслей, потому что тролль, хихикнув, подсказал:
— Мы же в Питере, чувак. У нас полное господство унисекса. Подбери ей что-нибудь посимпатичнее из своего барахла, а мамочкино не трогай.
— Тьфу, — с облегчением проговорил Денис.
И тут Деянира сказала:
— Представляете, ко всему я там привыкла, но только не к отсутствию белья… По трусам — ужасно скучала.
Денис стал совсем багровый.
— У меня, кажется, остались «семейные»… Ну, без пуговиц…
Деянира опустилась на пол, скользя вдоль косяка, и принялась смеяться… Она смеялась и смеялась, захлебываясь слезами, а потом закашлялась, плюнула на полотенце с розовыми цветами комочком крови, посерьезнела, вздохнула и затихла.
Денис молча поднял ее и почти волоком утащил в комнату.
Она вернулась спустя минут пятнадцать. В том самом свитере в ромбик, который поначалу носил Авденаго. Заново постиранный, он теперь был вручен Деянире. Летние джинсы Дениса были ей немного великоваты. Оказывается, за год жизни в Истинном мире она здорово похудела. Ничего, наесть задницу — дело недолгое. Начинать можно прямо сейчас — омлет был готов.
— Садись. — Авденаго кивнул на кресло. — Тут самое удобное место на всей кухне, если ты умеешь кушать, держа тарелку на коленях.
— Это все умеют, — сипло откликнулась Деянира, устраиваясь в кресле.
Горло у нее болело, глотать было больно. Глаза слезились, из уха, кажется, текло. И губы все растрескались. Но ела она с наслаждением.
— Тебя как зовут по-настоящему? — спросил ее Денис, когда она вручила ему грязную тарелку и потянулась за чашкой с чаем.
Авденаго хмыкнул:
— Он ко всем пристает с этой ерундой. Вынь ему да положь, как тебя зовут по паспорту. Ну, порадуй мальчика, скажи ему, а то он ночью заснуть не сможет.
— Диана Ковалева, — назвалась девушка.
— Диана? — переспросил Денис.
Девушка сощурилась:
— Тебя что-то удивляет? Говори прямо сейчас или молчи об этом вечно.
— Да нет, я так… — сказал Денис. — Странное имя. Диана.
— Странное? — переспросила она зловеще.
— Редкое, — поправился Денис.
— Уже лучше, ковбой. Продолжай.
— Чем же Морана не устроила «Диана»?
— В каком смысле?
— Ну, имя редкое, а он поменял его на еще более редкое, — объяснил Денис.
— А с чего ты взял, что это именно Моран поменял мое имя? — осведомилась Деянира.
— А что, ты сама? — Денис широко улыбнулся.
— Нет, ты угадал, — призналась Деянира. — Это Моран… Ему так больше нравилось. Он считал, что «Деянира» подходит мне лучше, чем «Диана». И любое другое имя вообще.
— Моран на всех накладывал свою лапу, — вставил Авденаго.
— Кроме меня, — возразил Денис. — Я остался собой.
Авденаго и Деянира дружно воззрились на него, а затем столь же дружно расхохотались.
— Ладно, — сказала наконец Деянира-Диана, — не обижайся, Денис. Это стресс. Я еще немножко поведу себя эксцентрично, а потом опять стану как все люди… Вот прямо сейчас и начну. Так, э… Вежливость. Да. Очень вкусный был омлет. И чай просто чудесный.
— Ага, — сказал Денис. — А где в Истинном мире ты встречала этого бродягу? — Он указал подбородком на Авденаго. — Он утверждает, будто вы знакомы.
Деянира неопределенно улыбнулась:
— Была одна историйка в Гоэбихоне.
— Ясно-ясно, — вздохнул Денис.
— Нет, правда, мы виделись с ним в городке, где я жила, — повторила девушка. — Жила, работала и делала неплохую карьеру… — прибавила она с нажимом. — И вот как-то раз он туда явился… с нехорошими намерениями, разумеется. Хотел кое-что украсть.
— И, между прочим, вполне преуспел, — вставил Авденаго.
