зачарованный этим восхитительным зрелищем.
— Ну, как, понравились? — спросила она.
— Очень! Я буду любить их всегда, всю жизнь, — ответил он.
— Возьми же их… Они твои…
И Тигр незамедлительно воспользовался разрешением, погрузившись в них лицом, — в эти нежные и прекрасные груди, чудесные, белоснежные, округлые холмики. Он прервал путешествие между бедрами, чтобы освободить руки и поиграть, потрогать эти великолепные, восхитительные сферы, поласкать их, поцеловать…
— О-о-о! Милый! — воскликнула девушка.
Она уже была вне себя от возбуждения. Ему казалось, что она сейчас растает в его руках. Он нежно сосал кончики этих роскошных грудей.
— Тигр, дорогой!
Она уже больше не могла сдерживать себя. Желание стало просто невыносимым… Мак-Дрю прошептал:
— Успокойся, милая…
— Я не могу… я просто не могу больше… милый!
— Ты же знаешь… — бормотал он. — Как хорошо… все в свое время… у нас еще много времени в запасе… обожди еще немного, милый зайчонок…
— Я сейчас умру… просто умру! О, поцелуй меня, пожалуйста, хотя бы поцелуй меня, или дай мне тебя поцеловать. Тигр, поцелуй же меня скорей!
Она уже парила высоко в поднебесье, в межзвездном пространстве.
— Конечно, милая, — прошептал Тигр, подняв голову и оторвавшись от ее влажных сокровищ — округлых полушарий, припадая к раскрывшимся ему навстречу устам, почувствовав их сладость на своих губах и ощутив пылающее пламя ее языка, проникающего ему в рот, в каждый его уголок. Она стонала от наслаждения. Его рука, оторвавшись от сокровищ, возобновила ласки внизу, на бедрах, скользя по ним вверх, все выше и выше, нежно лаская ее шелковистую гладкую кожу…
— Ну же, Тигр! — настойчивым, нетерпеливым, горячим шепотом побуждала она его, прервав поцелуй в горячке страсти.
— Ты должен сейчас Же, Тигр, немедленно… — Ее уже охватило пылающее пламя страсти.
Он понял, что медлить больше нельзя.
— Ты принимала таблетки? Милая? Мой маленький зайчонок?
Тигр ласкал ее, рука его была уже далеко, в самой сокровенной глубине ее бедер.
— Да, милый!
— Полный курс? Регулярно? Милая?
— Да! О, да! Милый!
— Тогда можно, — прошептал он, приподнимая ее.
Он встал, крепко прижимая к себе золотоволосую девушку. Он сдернул с нее одежду, еще оставшуюся на ней. Она помогала ему, как могла, раздеть себя. Она глубоко вздохнула, найдя руками его член. Опустившись на колени, она поцеловала его… Она играла с ним, лаская его, поглаживая его языком, заглатывая его… Язык ее скользнул вдоль него, она застонала…
— Начнем же, дорогая… — нежно сказал Тигр.
Склонившись над ней, обхватив руками обе ее груди, он помог ей подняться. Она встала на ноги, вся трепеща, слегка прогнулась на-' зад, медленно ложась под него…
— Милый мой зайчонок, — прошептал Тигр, любуясь ею, когда она опрокидывалась на спину, готовая отдаться ему.
Ее колени были подняты, ступни плотно прижимались к полу. Ноги ее были безупречны и совершенны.
— Милая… — прошептал он, медленно опускаясь и мастерски входя в нее. — Ты — горячий поток… Какой огромный поток… целая река! — шептал он, налегая на нее, прижимаясь к ней всем телом, толчками помогая своему огромному пенису войти в нее, в то время как снаружи, где-то далеко, поднимался и нарастал шум голосов, топот бегущих ног, взволнованных восклицаний. Но шум едва проникал в кабинет главного воспитателя.
— Сладкая моя, милая, любимая… дорогая… зайчонок милый… бормотал Мак-Дрю, проникая в нее все глубже и глубже, достигая все большей глубины, задыхаясь и трепеща, двигаясь в такт с ее движениями.
Она стонала, извиваясь под ним, отвечая на его мощные толчки.
— Не останавливайся… О, только не останавливайся… О, пожалуйста… О, Тигр!.. О, милый! — ухитрялась она говорить, пока они качались в такт друг с другом, продолжая эти равномерные движения вверх, вниз, ощущая себя на вершине блаженства.
— Милая! — воскликнул Тигр, содрогнувшись всем телом в оргазме. Милая! Милая!
Юная красотка почти одновременно с ним пронзительно вскрикнула, ощутив внутри себя плотную огромную струю, волной растекающуюся в ней, вызывающую ответный трепет ее тела.
— О, милый! — наконец выдохнула она, ощутив вздрагивающий огромный член Тигра внутри себя.
Тело ее содрогнулось в последней судороге, за которой последовала целая серия исступленных спазм. Вместе с ним, для него…
Снаружи все слышнее звучал беспорядочный топот ног, взволнованные голоса охваченных паникой людей…
Тигр и молодая красотка, все еще слитые вместе, тесно прижавшись друг к другу, уста в уста, медленно покачивались, еще и еще раз, продолжая бормотать в забытьи что-то нежное и стонать…
3
Понс уже заканчивал бешеный бег по школьному коридору. Слегка накренясь, он миновал последний поворот, едва не перевернувшись и не грохнувшись на пол, но чудом удержал равновесие и, наконец, влетел, как безумный, в кабинет директора. Он, естественно, не сразу попал в 'святая святых', во владения мистера Проффера, в его личный кабинет. Сперва он очутился в приемной, то есть в комнате, примыкающей к директорскому кабинету. В приемной восседала собственной персоной мисс Креймайр, личный секретарь директора. Эта тридцатипятилетняя старая дева (хотя личной вины ее В том, что она до сих пор не замужем, не было, так как, вне всякого сомнения, внешне она была довольно привлекательна) заканчивала дело, ей уже порядком осточертевшее, — допечатывала протокол последнего заседания педагогического совета, на котором, как и положено, председательствовал ее босс, мистер Проффер. Именно ему Понс и собирался выложить свою сногсшибательную новость. Мистер Проффер был добрый, сердечный и благодушный человек, и мисс Креймайр очень почтительно относилась к нему. Она его просто обожала, не говоря уже о более теплых чувствах, которые она питала к своему уважаемому боссу. На самом деле, если открыть всю правду, она безнадежно и давно была влюблена в него. Действительно, это была грустная и отчаянная любовь, и все эти годы работы в школе она тщетно стремилась скрыть ее.
Мисс Креймайр вздрогнула и испуганно вскинула глаза на влетевшего пулей подростка. Безусловно, до нее доносились необычно взволнованные голоса из коридора, но они были такими далекими и неопределенными. Теперь же Понс своим необычным появлением засвидетельствовал, что случилось действительно что-то из ряда вон выходящее. На самом же деле, она была не просто напугана. Она решила, что вбежавший находится в состоянии 'типично подросткового психоза'. Это выражение врезалось ей в память, так как его очень часто употреблял мистер Мак-Дрю, кроме всего прочего, еще и главный воспитатель Соерсвилльской школы. Например, совсем недавно в статье, написанной им для одного солидного педагогического журнала. Это же выражение встречалось бесчисленное количество раз в протоколах заседаний педсовета.
Мисс Креймайр, если сказать откровенно и прямо, просто окаменела при виде этого ненормального
