крайне нелепа.
Но Габриель была отнюдь не глупа. Вчера вечером не только она задыхалась и дрожала от страсти. Ее охватило бешенство. Ей до смерти надоели его насмешки, его сарказм, его самодовольные ухмылки, когда она попадалась в его словесные ловушки.
— Неужели? Не пытайтесь притворяться, будто не хотите меня, Александр. Вас попросту раздражает то, что я предпочла вам милого, воспитанного Билли.
Она мысленно извинилась перед ничего не подозревающим Билли за то, что использовала его как своего рода щит. К счастью, он никогда об этом не узнает.
— Забавно. — Но Александру явно было не до смеха. — Вы предпочитаете милого, воспитанного Билли? Ха! Я видел вас вместе, когда явился с Берриком на тот прием. Вам было до смерти скучно с мужчиной вашей мечты. Мне случалось видеть более счастливых людей в приемной дантиста.
Где он подцепил это выражение — «мужчина вашей мечты»? И сколько можно критиковать ее отношения с Билли Макдауэллом? Ей уже надоело притворяться влюбленной в Билли, но, чем больше Александр говорил об этом, тем труднее было сказать ему правду.
— Я отказываюсь обсуждать эту тему с вами, — огрызнулась она. — Я вообще отказываюсь обсуждать с вами что бы то ни было. Лучше послушаю идиота ведущего и придурков, которые звонят ему.
Она включила радио. Александр его тут же выключил.
— Прекрасно! — Габриель сложила руки на груди и уставилась в окно. — Это ваше радио. Если не хотите слушать, можете не слушать!
Так, в молчании, они въехали в пункт назначения. На окраинах городка находились небольшой торговый центр, работающий круглые сутки, несколько бензоколонок и довольно непрезентабельного вида мотель. Все примерно в полумиле друг от друга.
Железнодорожные пути делили город примерно пополам. Неровные ряды домов тянулись вдоль дороги. Городская площадь не производила впечатления образца градостроительного искусства. Банк, салон красоты, почтовое отделение и несколько магазинов были открыты, и люди сновали туда-сюда.
Через большие чисто вымытые окна ресторана Габриель заметила довольно много посетителей. Закрытый кинотеатр казался единственным не работающим заведением в городе.
— Не так плохо, как я ожидала, — нарушила молчание Габриель. — Я хочу сказать, что люди выглядят нормальными и городок — просто обычный маленький городок.
— Не могли бы мы прекратить огонь и объявить перемирие? Не думаю, что разумно явиться в пансион заклятыми врагами.
— Согласна. Хотя скорее всего это не имеет большого значения. Все, что интересует Грегори Дортсмана, — это деньги. Когда он сказал нам о социальном работнике, который «устроит» отчет о домашних условиях, я чуть не задохнулась. То есть он отдал бы ребенка кому угодно, у кого есть деньги, невзирая на его происхождение, душевное здоровье… и моральные устои.
Эта ужасная мысль удвоила ее решимость покончить с предприятием Дортсмана.
Александр мрачно кивнул. Он остановил машину перед белым двухэтажным зданием с четырехколонным портиком.
— Итак, мир? — Александр протянул Габриель руку.
— Да. — Она вложила свою ладонь в его, и они скрепили договор рукопожатием.
— От всей души надеюсь, что вам здесь будет удобно, — сказала владелица пансиона, дородная миссис Рутберг. Она провела Александра и Габриель вверх по узкой лестнице к какой-то двери в длинном темноватом коридоре и открыла ее. — Это один из лучших номеров, только что отремонтированный.
Молодые люди вошли и огляделись. Обои с синими, зелеными и белыми полосами, пушистый зеленый ковер, большой телевизор на столике. Взгляд девушки остановился на огромной кровати — единственной в комнате — с покрывалом в цвет обоев. Она не рискнула поднять на Александра глаз.
— Добро пожаловать в ваше временное пристанище вдали от дома, — бодро продолжила миссис Рутберг. — Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать. Я люблю, когда мои молодые родители счастливы. Я вырастила пятерых детей, так что не впадайте в панику. Мистер Дортсман приедет с ребенком через час. О, вы, должно быть, на седьмом небе от счастья!
Габриель испытала нечто вроде шока. Проблема кровати немедленно отошла на второй план.
— Ребенок? — с трудом выдавила она.
— Какой ребенок? — спросил Александр.
— Ну, конечно, ваш ребенок! — воскликнула миссис Рутберг.
Она открыла дверь, которую Габриель ошибочно приняла за стенной шкаф. За ней оказалась комнатка, в которой стояла колыбель.
Какое-то время оглушенные и потерявшие дар речи Габриель и Александр стояли не шевелясь. Девушка первой пришла в себя и недоверчиво переспросила:
— Ребенка привезут сюда? Через час?
Миссис Рутберг кивнула.
— Думаю, вам с мужем надо съездить в аптеку и купить пеленки, подгузники, молочные смеси и одежду. Конечно, малыш не должен выглядеть как картинка из модного журнала, — строго добавила она. — Я не считаю нужным тратить целое состояние на одежду, ведь он вырастет из нее через несколько недель. А цены в наши дни…
— Грегори Дортсман говорил, что мы должны будем провести здесь какое-то время, — прервал ее Александр, отказываясь верить в происходящее. — Он не сказал, что это случится сегодня!
Из тех фактов, что он собрал, следовало, что детей не хватает и бездетным парам приходится ждать чуть ли не годами. Однако не успели они с Габриель сделать заказ, если можно так выразиться, как он немедленно был выполнен. По выражению лица Габриель он понял, что она в таком же замешательстве.
— Дети имеют привычку появляться тогда, когда это их устраивает, — со знанием дела заметила миссис Рутберг. — Теперь быстренько поезжайте и купите все, что нужно, а я застелю кровать и колыбель.
Габриель не двинулась с места.
— Это… это телефон? Думаю, нам следует позвонить мистеру Дортсману и поговорить с ним.
— Он скоро будет здесь. Это он привезет ребенка, — сказала миссис Рутберг, начиная потихоньку терять терпение.
Габриель провела рукой по волосам, взлохматив их. Она чувствовала себя так, будто попала в пьесу в середине третьего акта, но от нее ожидают, что она немедленно поймет суть происходящего и подаст нужные реплики. Александр выглядел не лучше.
— Как вы назовете ее? — спросила миссис Рутберг.
Она взяла озадаченную пару под руки и вывела из комнаты.
— Ее? — переспросил Александр. Вопрос прозвучал глупо даже для его собственных ушей.
— Вашу дочку. О Боже милосердный, неужели я не сказала, что ваш ребенок — девочка? — Миссис Рутберг рассмеялась. — Ну, так вот это девочка. Очаровательная крошка, само совершенство во всех отношениях, как говорит мистер Дортсман. Какая чудесная семья из вас получится!
6
— Чудесная маленькая семья! — в третий раз повторил Александр, когда они подъезжали к аптеке. — Вы, я и ребенок!
Он выглядел на редкость растерянным.
— Что же нам делать? — воскликнула Габриель. Она старалась не впадать в панику, но ей это плохо удавалось. — Александр, мы не получили никаких улик против Дортсмана из разговора в его кабинете. Ничего, кроме слов о социальном работнике, который «устроит» отчет о домашних условиях. Но всегда
