Не то чтобы ему захотелось расстаться с комбинезоном. Вовсе нет, столько денег заплатил. Хотя в смокинге он бывал неотразим. Зачем теперь смокинг. Просто бездельники выглядели изумительно. Или, может, профессиональная зависть очнулась.
– А ты почему носишь старье? – с надменным превосходством осведомился 897-й. Дружки перекинулись понимающими улыбочками. Мерзкими такими улыбочками. Нет, их реально поменяли. Куда делась печаль и страдания. Неужели стоит ангелу получить новое тело, как проблемы исчезают?
– Некогда было, овечку назначили, замотался, – врать Тилю было легко, как и раньше. – Вам-то еще рано овечек пасти...
Ангелы синхронно ухмыльнулись, а 897-й заметил:
– Лично у меня первая уже есть.
– И у меня, – поддакнул 898-й.
Стерпев оплеуху, Тиль уточнил:
– Ну и как вам тел... овечки? Мерзкие?
– Лично у меня исключительно замечательная овечка. – 897-й оправил сбившуюся бабочку. – Библиотекарь в библиотеке Конгресса, чудесная, тихая, милая, послушная. Живет с матерью, кроме книг, никаких интересов. После работы – сразу домой. Много читает и даже пытается писать. Не курит, не пьет, про наркотики знает только из газет. Настоящее золото.
– А моя в целом восхитительная. – 898-й подергал за черный бантик на шее. – Представь, Тиль, она – монашка! На самом деле. Бенедиктинка. Живет по монастырскому расписанию. Встает в шесть утра, идет на молитву. Потом скромный завтрак, ранняя месса, целый день хлопочет по хозяйственным нуждам, вечером опять молитвы, послушная, робкая, во всем покорна матушке-настоятельнице, о мирских гадостях речи быть не может. Что скажешь, повезло.
– Между прочим, благодаря поведению моей овечки мне списали уже двести штрафных, – не без гордости сообщил 897-й. – С такой овечкой, думаю, вскоре увидеть Хрустальное небо.
– Неплохо, неплохо. Хотя мне списали больше тысячи. Так что моя перспектива куда ближе. А у тебя как, Тиль?
– Моя тоже вполне... ничего... Молодая, взбалмошная, но девочка хорошая.
– Сколько тебе штрафных списали?
– Не считал, некогда было.
Неужели и ангелам удача улыбается по-разному? Да что же это...
Ангелы-везунчики перемигнулись, грудь выпятив колесом.
– Коллеги, мне совет нужен, – осторожно попробовал Тиль. – Поможете?
– Если не придется нарушать Второй закон.
– Это нет... Просто скажите: как управляете своими овечками? Где у них рычаги? Или педали? Куда давить?
Ангелы задумчиво уставились туда, где предполагались недремлющие перья.
– О-о-о, мне пора, – тревожно сообщил 897-й. – Моя овечка готовится ко сну. Хочу пожелать ей добрых сновидений.
– И мне, – поддакнул 898-й. – Моя как раз проснулась. Пойду, подежурю на мессе.
Негодяи исчезли. Тиль почувствовал себя ребенком, которому забыли положить подарок под елку. Надо бы заплакать, но нечем.
– Как делишки, старик?
Старый друг выглядел уставшим, камуфляжная куртка болталась мешком, словно накачанное тело осело.
– Витька, гад, ты где пропадал?! Ты мне так был нужен!
– Позови ангела по имени, он явится. Вот так, старик.
– И как же звать тебя?
– Ибли, старик. Ибли.
Было в этом имени что-то красивое и сильное, как взгляд кобры. Такую кличку Витька никогда бы не придумал сам. Тиль попробовал на язык новое имя старого друга: был в нем привкус полыни. И никак не желало оно слетать с губ. Поднатужившись, повторил.
Витька одарил Тиля своим фирменный улыбоном, косившим наповал весь женский пол их района, от школьниц до милиционерш: сильным, но беспомощным:
– Чего кричишь, я здесь, старик. Здесь.
– А почему не номер?
– За особые заслуги в производстве ангелов, – он многозначительно подмигнул.
Конечно, хороший десантник изрядно пополняет запас свежих ангелов. Боевой сержант и на Срединном небе незаменим. Тиль уже собрался выяснить главное, но вместо этого зачем-то спросил:
– У ангелов нет друзей, я знаю, но объясни мне как старому другу, раз уж оба мы жмурики: что такое Хрустальное небо? Ради чего напрягаться?
Витька, точнее Ибли, засунул кепи под погон и, как в детстве, почесал кончик носа:
– Хрустальное небо, старик, это как ящик патронов, когда магазин пуст. Как стакан воды после марш- броска. Как запасной парашют, открывшийся у земли. Понял?
Тиль пребывал в тумане.
– Там, брат-ангел, хорошо, как первый раз увидеть океан, как первая рюмка с друзьями, как танец с королевой бала на выпускном. Только секунда счастья не заканчивается, а длится. Понимаешь, вечно длится. Твое наслаждение не прерывается, становится шире, рассыпаясь звездами на гранях хрусталя. Короче: вечный кайф на вечном торче. У каждого – свой. Это Хрустальное небо, старик. Небес много, но ангелы ни за что не хотят уходить дальше Хрустального неба. Это приз. Каждый ангел мечтает о нем. И ради него мучается с овечками. Твой Ж-ангел была в двух шагах от Хрустального неба. Но ты все испортил. За это мало морду набить.
Ожидать от Витьки, даже сменившего имя, такой тирады было нереально. Видимо, Хрустальное небо – вещь стоящая, раз сурового друга развезло в кисель. Прямо захотелось одним глазком взглянуть на чудо. Может, ради него стоит потерпеть овечку...
– А яблоки?
Ибли отразил глухое непонимание.
– В раю ведь яблоки, молочные реки, нектар, все такое.
Бывший сержант нахмурился:
– Это не рай, старик. Не рай. Это Хрустальное небо. Чего звал?
Торопливо и сбивчиво Тиль объяснил, что попал на отвратительную овечку, но это полбеды, хуже, что не знает, как с ней справляться, в общем, уже заработал кучу штрафов и теперь хочет, чтобы...
– Тебе что, старик, так и не сказали? – перебил Витька.
– О чем?
– Как ты здесь очутился.
– Торквемада отлучился на футбол, вот я и...
– Не то. Что Там случилось, знаешь?
Ради друга Тиль мог и повториться:
– Грузовик сбил. Случайно. Я же внезапный...
– Дурак ты, внезапный! – гаркнул Витька и саданул кулаком воздух или, может, эфир. – А еще в ангелы поперся... Тебя убили! Грохнули, как щенка. Завалили. Мочканули. Понял, старик?
– Как? – только и смог выдавить Тиль.
– Не знаю, боец. Не знаю... Разведданные точны. Можешь не сомневаться.
Найти бы решительные аргументы, но они куда-то подевались. Все стало просто и понятно, как в кино: его убрали. Заплатили за работу и подчистили мусор. Какие негодяи. Даже Мусика не пожалели. Повстречать бы того заказчика здесь, за рощей, а уж это поганец мимо не денется, и убить на месте. Но как ему удалось все подстроить?
– Мысли без меня мусоль, – Витька нацепил кепи. – Еще есть вопросы, ангел?
– И что это значит?
– Честно, старик?
