живой живчик. Она бы его приласкала, пригрела, приютила и счастливо забеременела. Нужен был хоть один-единственный шевелящийся головастик. Но его не было. Все, что изливал Иван Дмитриевич, было не опаснее парного молока. Только бедная Варя об этом не догадывалась.
Подустав от жесткой гонки, он взял передышку и уехал за границу. Варя осталась одна. Жажда страсти только сильнее занялась. Хозяйка принялась вешаться на обслуживающий персонал и охранников. Что было немедленно доложено куда следует.
Иван Дмитриевич пришел к неизбежному выводу: враги опять подсунули яловую телку, гиблую нетель. Жить с ней не было никакого смысла. И потому жить Варе осталось недолго. Отправившись под Рождество на горный курорт радоваться жизни, Варенька неудачно съехала в ледниковую пропасть, из которой тело вытаскивала трое суток бригада спасателей. В середине января ее доставили в привычной цинковой посылке. На аллейке бывших жен прибавился припорошенный холмик.
Иван Дмитриевич стал предельно осторожен, выбирая очередную жертву, то есть жену, со зверской хитростью, которой позавидовал бы заядлый разведчик. Он твердо знал: враги не дремлют, они хитры и коварны, стоит потерять бдительность, как подсунут очередную пустышку. Поэтому не отвечал не только на разнообразные предложения познакомиться, но даже на приветливый взгляд. Все казалось, что это подстроено нарочно. Маниакальный страх довел до того, что он перестал покупать секс-услуги.
Мучился Иван Дмитриевич долго, но выход нашел.
Заранее спланировав день «Х» и постаравшись, чтоб об этом знали враги, поехал на встречу. Но в середине пути приказал остановиться, бросил на сиденье мобильный телефон, а изумленным охранникам приказал оставаться на месте. После чего растворился в темной улице. Он специально не знал, куда шел. Просто двигался по наитию, пока не наткнулся на какой-то ночной клуб. Охранник не хотел пропускать пожилого, по его мнению, посетителя, но хрустящая купюра решила вопрос.
Иван Дмитриевич утонул в бездне дыма, световых вспышек и грохота музыки, от которого сводило барабанные перепонки. Вокруг дергались в трансе юные тела, слегка прикрытые кусками материи. Каждой было лет на тридцать меньше биографии Ивана Дмитриевича. Искать мать будущего наследника в таком месте мог отчаянный человек. Зато ни один враг не подстроит каверзу. Его выбор будет именно его. Он стал приглядываться, кого бы осчастливить.
Юные создания казались одинаковыми, словно выданные копировальным аппаратом. Разница в цветах маек и клочках причесок, на взгляд Ивана Дмитриевича, была не существенна. Он решил выбрать первую, что попадется на глаза, не любовь ведь ищет. Иван Дмитриевич смежил веки, повернулся вокруг себя, как при игре в прятки, и резко прозрел. Судьба подсунула корявое создание в джинсиках, неказистой кофточке и с зализанными волосиками. Хуже девицы найти было трудно. Но Иван Дмитриевич дал себе слово, а с этим шутить нельзя. И потому прямиком направился к избраннице.
Поначалу девочка, которой не было восемнадцати, не могла понять, что надо папику в дорогущем костюме. А поняв, чуть не выронила бокал с остатком дрянного коктейля, который собиралась тянуть до утра. Дяденька предлагает выйти замуж. При этом сулит все блага, какие может выдумать недозревший мозг: виллу, яхту, машину, брильянты, шмотки и неограниченную карточку. Вика, а именно так звали везунью, сообразила, что ее разыгрывают или она попала в «Скрытую камеру» в лучшем случае. А в худшем – прицепился натуральный маньяк. Однако деловитость предложения вместе с портмоне, в котором туго жались золотые карточки, оглушили.
До этого мгновения в жизни Вики мало было радости, скудно и трудно жилось. Внезапно она сказала себе: «Викуся, ты мечтала о прекрасном принце, плакала в подушку и смотрела на богатых девушек. А вдруг это твой шанс? Подумаешь, принц на возрасте, зато, кажется, с деньгами. Да и что ты, Викуся, теряешь? Ничего ценного. А вдруг это чудо, о котором шепчутся девчонки? А вдруг оно досталось тебе? И дальше получишь все, о чем пишут в журналах, просто так, ничего не делая, потому что я такая хорошая. У меня будет муж и все остальное. Вдруг это ангел мой помогает? Так, может, рискнуть?»
Следя за жертвой, Иван Дмитриевич убеждался в правильном выборе. Такое удивление духа и растерянность мысли сыграть невозможно. Нет, не подсадная утка. И по виду вполне здоровая. А молодость возьмет остальное. Он правильно выбрал.
Через четверть часа и одного коктейля для храбрости Иван Дмитриевич вышел с нареченной и, одолжив мобильник у охранника, вызвал свою неприлично роскошную машину. Когда к порогу заштатного клуба, мягко шурша, подъехало сооружение из другой жизни, сверкающее лаком, Вика зажмурилась: сказка становилась явью. Кажется, она действительно вытащила счастливый билет. Спасибо ангелу.
Через месяц, который требовалась для достижения совершеннолетия невесты, организации скромного торжества и пошива роскошного платья, Вика стала законной женой по брачному контракту. Она взяла на себя суровое обязательство родить наследника в течение года и в этот же вечер приняла Ивана Дмитриевича у себя в своей спальне.
IV
Сдох.
Окочурился. Откинул коньки. Дал дуба. Сыграл в ящик. И тому подобное.
Вот ведь какое дело.
– Я же говорю: молодец! – подбодрил Витька. – Держишься стойко, как наша рота. Кое-кто бьется в истерике. Это трудно. Внезапным всегда тяжело, старик. Тяжело.
– Кому?
– Кто помер неожиданно. Как ты. И я, старик. Как ты и я.
Неожиданно – мягко сказано. Не было темного туннеля, жизнь не проскакивала за один миг, душа не воспаряла ввысь, зеленый луч не бил в глаза, ничего не было, ни одна сказка не оправдалась. Просто ехал и приехал. Только свет вспыхнул. А, ну, конечно, – фары. Такая глупая нелепость.
– Это меня грузовик сбил... на встречке, – пробормотал он, словно оправдываясь, что принял не геройскую смерть.
Друг пребывал в сомнении:
– Не может этого быть, старик. Не может.
– Скорость приличная, затянуло под колеса.
– Если бы погиб так, был бы в другом месте.
– Это где?
– Там, где покой, старик. Где покой.
– И что это значит?
– Кто его знает. Теперь уж точно не бери в голову. Не бери.
Как за последнюю надежду, Толик схватился за руку, потом за лицо, ощупал ноги, живот. Плотность тела есть, чувствует его и в то же время – не чувствует ничего. Даже теплая кожа или холодная. И деньги все равно пропали. Кошмар какой-то, дурной сон. Задержав дыхание, он вдруг понял, что дыхания нет. Издавать звуки может, но не дышит.
– Не стесняйся: посвисти, спой, некоторые даже испражняться пытаются, привыкают к новой шкуре. Советую ерундой не заниматься. У тебя все на месте, но не чувствуешь ни голода, ни холода, ни жары, ни жажды, ни запахов, ни вкусов. Стерильно. Вот так, старик.
Дернув молнию комбинезона, Толик убедился: работает как ни в чем не бывало. Витька ткнул кулаком в плечо, тоже ничего не почувствовал, но отшатнулся.
– Спрашивай, старик, не тяни.
– Где я?
– Вопрос правильный, старик. Правильный. Сам как думаешь?
– Неужели в раю?
– Нет, старик, хуже.
– Значит, все-таки в аду?
– Если бы. Значительно хуже. Значительно.
– Разве бывает что-нибудь хуже ада?
– Бывает, старик. Бывает. И ты здесь.
Толик невольно огляделся: мирный покой ухоженного парка, зверюшки, птички, никаких запахов серы под всполохи багрового пламени.
– Здесь – это где?
