позволить себе поэкспериментировать. Что называется, жить начерно, а уж набело всегда успею. Ан нет! Пятьдесят. И, оказывается, поезд уже ушел.
— Ах, вот ты о чем, — утешилась Лидия Петровна. — Об этом… ослаблении ума? Ерунда все это. Если у тебя с наукой проблемы, так иди в бизнес. Поначалу я тебе деньжат одолжу, а потом ты быстро встанешь на ноги. У тебя хватка! Или работай консультантом. Я буду рекомендовать тебя разным бизнесменам, они рассказывать тебе про свои проблемы, а ты им помогать. Как мне помогаешь, только за плату. Да плюнь ты на свою науку, кому она теперь нужна! Раньше — другое дело, раньше платили хорошо, а теперь? Курам на смех! Я вообще тебя не понимаю. Почему ты не хочешь иметь по-настоящему много денег? Ты б стал очень богатый, и все под тебя прогибались бы. Это точно, уж меня-то не проведешь.
— Спасибо, Лида. Рад узнать, что ты поддержала бы меня в трудную минуту. Но с наукой у меня проблем нет. Наоборот.
— Что значит — наоборот?
— Я на днях сделал открытие.
— Какое еще открытие?
— О статистических законах турбулентных течений, — пояснил Бекетов.
У Лидии Петровны часто возникало впечатление, что он разговаривает с нею, не просто не заботясь о том, чтобы быть понятым, а даже не желая этого. Как некоторые беседуют, например, с кошками. Вроде и выговорился, и в то же время собеседника можно не принимать в расчет. Сама она, впрочем, полагала, что понимает куда больше, нежели Володе кажется. И иной раз в этом не ошибалась.
— Значит, мозги и в нашем возрасте еще работают, а не только у сопливых мальчишек? — уточнила Лидия Петровна. — А я и не сомневалась. У тебя этих открытий…
Она кивнула на полку со сборниками, куда входили публикации Бекетова. Он возразил:
— Таких, как это, раз, два — и обчелся. Одно сделал в двадцать и на нем защитил кандидатскую. Хотели даже докторскую дать, но всех смутил мой возраст. Я защищался в двадцать два. Следующее серьезное открытие сделал лет в тридцать с небольшим. Я уже был доктором, имел определенный вес, но тут получил настоящее международное имя. И вот — теперь. Правда, кое что нуждается в экспериментальном подтверждении, но это уже формальность. В правильности результата я уверен.
— И о чем там? — заинтересовалась она.
Он улыбнулся.
— Ну, смотри. Поведение одного хорошо известного тебе человека в некоторой ситуации можно предсказать довольно точно, так? Когда сходятся двое, положение усложняется. Группа из пяти индивидуумов становится почти непредсказуемой. Но зато сто человек — это уже толпа, индивидуальные особенности сглаживаются, и поведение предсказывается так же легко, как и в случае одного человека, хотя по другим законам. Помнишь мультфильм про мартышку и удава? Десять — это уже куча, а три — еще нет. Как уловить ту границу, которая отделяет одно от другого?
— Погоди, — прервала его Лидия Петровна. — Так ты что, нас поэтому вчера позвал? Пять мужиков, пять баб. Решил на нас проверить свои… как там? статистические законы турбулентных течений?
Теперь уже Бекетов не только улыбнулся, но и засмеялся. — У тебя потрясающая практическая сметка! Однако я не настолько практичен. Мне просто было любопытно посмотреть на вас, собравшихся вместе. А то, что накануне на меня снизошло озарение, — это счастливая случайность. Вчера, Лида, я был счастлив. Или безумен. После подобного озарения довольно долго находишься в странном состоянии. Никогда не употреблял наркотики, но, наверное, что-то общее есть.
— А сегодня у тебя ломка, — съязвила она.
— В некотором роде. Я вдруг понял, что прошлое невозвратимо.
— А то ты раньше этого не понимал?
— Похоже, нет. Мне чудилось, прошлое хранится где-то в запечатанном конверте, в котором остановилось время. Я меняюсь, а оно нет. В любой момент, когда я решу туда вернуться, оно примет меня. Но это оказалось иллюзией.
И вот тут-то Лидия Петровна разъярилась по-настоящему.
— Кого ты хочешь обмануть? — закричала она. — Оно? Не оно, а она! Ты решил вернуться к Маринке!
Бекетов, в очередной раз засмеявшись, попытался что-то возразить, но разгневанная дама его не слушала.
— К этой мерзавке! К этой нахалке! К этой…
Даже сейчас, спустя почти неделю, при воспоминании о продолжении разговора у Лидии Петровны начинало стучать в висках. Но она взяла себя в руки и сообщила Талызину почти спокойно:
— После того, как он рассказал мне про свое открытие, мы еще немного поболтали, и я ушла.
— Во сколько?
— Еще не было одиннадцати.
— Дверь он за вами закрыл?
— Ну, наверное. Я не проверяла.
— И куда вы отправились? — без эмоций осведомился Игорь Витальевич.
— По магазинам.
— По каким?
— На Невском. Гостинку обошла, Пассаж, еще всякое.
— И что вы купили?
Лидия Петровна задумалась, потом встала и принесла флакон духов.
— Купила в фирменном магазине «Труссарди», — похвасталась она.
— И наверняка сохранили чек? На всякий случай?
— Нет, — нервно возразила собеседница, — не сохранила. Зачем? Духи эти я знаю, менять их не собираюсь. Чека нет.
— Обидно. И что вы делали после магазинов?
— Поехала домой.
— Во сколько?
— После трех. Точно не помню.
— Теперь перейдем к воскресенью. Чем вы занимались в воскресенье?
— На кладбище ездила. Вы там меня видели.
— А до этого?
Лидия Петровна с недоумением передернула плечами.
— Встала, позавтракала, наложила макияж и поехала.
— Одна?
— Да.
— А ваш муж остался дома?
— Нет, он еще в пятницу уехал на дачу. Вернулся только сегодня.
— Возможно, время вашего выхода из дома может подтвердить консьержка?
— Да где ей, дуре старой! — ожесточенно выругалась Лидия Петровна. — Ничего она не помнит!
— А совсем недавно, — съязвил Талызин, — вы оценивали ее память иначе. Надеюсь, вы понимаете, что подкуп свидетеля говорит не в вашу пользу?
— А кто знал, что вы докопаетесь? — парировала собеседница. — Знала бы, так, конечно, не стала бы подкупать. Только шубу зря выбросила, а обратно теперь фиг получишь! Правда, мала она мне, но я б могла ее, например, Татьяне подарить.
— Если вы ни в чем не виноваты, непонятно, зачем было обеспечивать себе ложное алиби.
— Как зачем? Получалось, я последняя, кто его видел. Да вы б меня по судам затаскали! Мне это надо? Да и вообще, знаю я вас, ментов. Вам только попадись, а виновата, не виновата — разбираться никто не станет. Вы меня за дурочку-то не держите, не первый день на свете живу. Так что мне теперь будет?
— Пока ограничимся подпиской о невыезде, а дальше посмотрим. Если вспомните какие-либо детали, относящиеся к делу, звоните. В любом случае, я вас еще вызову в прокуратуру.
Следователь пока не сделал для себя определенных выводов. Частично подозреваемая, несомненно,
