– Бегите! – хрипло крикнула она. – Бегите!
А сама встала на пути обезумевшей орды, словно ее хрупкая фигурка могла остановить этот яростный напор. Сверкавшая сталь мечей разрезала воздух. Они были так близко, что она уже могла разглядеть искаженные злобой лица, глаза, затуманенные безумием.
Но тут сумасшедшие вопли «Жги! Убивай!» заглушил конский топот, и на улицу вылетел отряд кавалерии. Оливия, не веря глазам, увидела мундиры и европейские лица всадников.
Черный жеребец с раздувавшимися ноздрями и покрытой пеной мордой надвигался на Оливию. Она едва успела отскочить в сторону.
– Мисси! Мисси! – всполошились дети, цепляясь за ее руки и подол.
Оливия прижала ладонь к ребрам, стараясь унять режущую боль и пытаясь отдышаться.
– Все хорошо, – пробормотала она. – Держитесь рядом со мной, не отставайте!
Она не оглянулась. Не захотела посмотреть, что происходит. И без того все было ясно. За спиной звенела сталь, и грохотали выстрелы. В воздухе висел тяжелый запах пороха.
Оливия упорно подгоняла детей к Посольской улице.
Они мчались так, словно за ними гнался сам дьявол, но когда свернули налево и проскочили мимо Монгольского рынка к британскому посольству, сзади снова раздался конский топот. На этот раз всадник был один. Она уже видела этого коня и узнала в тот момент, когда всадник их догнал. Не отрывая взгляда от смуглого грозного лица, она споткнулась и обмякла, прислонившись к закопченной стене.
– А я думал, что вы благополучно пребываете под крылышком месье Казаноффа, – яростно прошипел Льюис, разворачивая коня. Она увидела, что одна его рука по-прежнему висит на перевязи, а вторая сжимает поводья с такой силой, что побелели костяшки пальцев. По шее стекали струйки пота. В темных глазах плясали золотистые искорки. Непокорный локон падал на черные стрелы бровей.
Гнев на бесстыдство собственного желания охватил Оливию. Она была безумно рада видеть этого человека, но не хотела признаться в этом даже себе.
– Не знаю, о чем вы, – отрезала она, вскинув голову и яростно сверкая глазами.
– Черта с два не знаете! – рявкнул он. Его голос будто кнутом ударил по ее нервам. – Почему вы не в посольстве? Японского посланника уже убили! Торговый квартал сожгли! Китайских христиан протыкают копьями и сжигают заживо, а вы бродите по улицам с десятком детей, как на воскресной прогулке в Сент- Джеймсском парке!
– Я не бродила! – крикнула она, не подозревая, что в это мгновение ее глаза почти побелели от ярости. – Я вела детей из англиканской миссии, где их, почти наверняка убили бы, в британское посольство.
Черные брови озабоченно сошлись на переносице.
– Сколько детей осталось там? – выдохнул он.
Оливия покачала головой и торопливо отвела влажные пряди волос, липнувшие к потным щекам и вискам.
– Не знаю. Сотни.
Льюис, не стесняясь Оливии, выругался, и она забыла все терзания, с новой силой одолевшие ее при виде этого человека. Все затмило невероятное облегчение от сознания, что он здесь. Что готов помочь.
Она подбежала к нему и, прижавшись к боку разгоряченной лошади, запрокинула голову, чтобы лучше его видеть.
– У них нет никакой защиты. Ни стражи, ни солдат, никого. Лань Куй и две сестры тоже уводят детей в посольство. Они нуждаются в помощи.
– А вы?
Голос Льюиса заметно смягчился и теперь пульсировал оттенками и полутонами, от которых у Оливии подкосились колени.
– Я обойдусь, – пролепетала она едва слышно. Конь беспокойно переступил с ноги на ногу, и нога Льюиса коснулась ее груди. – Посольство находится всего в нескольких ярдах отсюда.
– Идите мимо колокольни, – велел он. – Я позабочусь о том, чтобы детей благополучно провели по улицам.
– Рори, – хрипло выдавила она. – Рори… он здоров?
Льюис кивнул, и она вновь утонула в бездонных озерах его глаз.
– Вчера сэр Клод выслал небольшой отряд, чтобы привезти его и других детей из собора в посольство.
На дальнем конце Посольской улицы разгорался очередной пожар. Оттуда неслись испуганные вопли. Льюис поспешно нагнулся и сжал ее подбородок так, что их лица почти соприкасались.
– Когда окажетесь в посольстве, ни в коем случае не уходите, – потребовал он, и Оливия закрыла глаза, потому что мужские губы прижались к ее губам. И этот безумный, жгучий поцелуй лишил ее остатков самообладания.
Оливия словно со стороны услышала собственный стон и покачнулась, теряя сознание. Твердая рука удержала ее. Он смотрел сверху вниз, тяжело дыша. Глаза горели, как уголья.
– Я вернусь, – хрипло пообещал Льюис, вонзая каблуки в бока жеребца.
– Льюис, пожалуйста! – вскрикнула она, понимая, что он сейчас уедет, и, хватаясь за поводья. – Выслушайте меня! Всего одну минуту!
