– Простите…
– Значит, вы собираетесь выйти замуж за нашего мальчика?
– Планирую. Да.
– Свадьба будет в церкви?
Я уставилась на отца Алекса, чей проницательный взгляд скользнул вниз, к шестиконечной звезде, мелькнувшей в вырезе моей блузки.
– Мы еще не решили.
Его пристальный взгляд беспардонно бродил по мне.
– Знаете, не могу сказать, что удивлен. Я понимаю, почему он подцепил вас, Ливви. Вы – довольно красивая для черной девочки. Я и сам спал с парой темнокожих девчонок! Только не выдавайте меня Джолин.
Желчь подкатила к горлу, но я по-прежнему высоко держала голову.
– Простите, можно пройти?
Джон не двинулся с места.
– А вы – совершенно черная?
– Что-о-о?
– Вы – совершенно черная? – повторил он так, словно я была тупой или глухой. – Я лишь хочу спросить, почему на вашем лице угадываются черты, свойственные белым. И вы ведь не совсем темная, понимаете?
О, уж что-что, а это я отлично понимала! Проглотив горький комок, я посмотрела ему в глаза:
– Я люблю вашего сына, а он любит меня. И это не имеет никакого отношения к цвету моей кожи, вы, расистский кретин! А теперь дайте мне пройти, прежде чем я врежу вам по яйцам!
Джон удивленно сощурился, потом усмехнулся, но с места не двинулся.
– Нахальная штучка, да?
Я угрожающе двинулась на него, мой рот искривился в презрительной усмешке:
– Прочь с дороги!
Кончик его пальца бесцеремонно потянулся к моей шее и слегка щелкнул по цепочке. Кончик звезды впился мне в горло.
– Так. Вы будете жениться в церкви? Да или нет?
Я протиснулась мимо него, не удостоив ответом. Джон направился следом за мной вниз по лестнице. Я нашла остальных в гостиной. Алекс смеялся в компании Тани. Сейчас он казался расслабленным и спокойным, чуть ли не впервые с момента нашего приезда. Алекс взглянул на меня с улыбкой, которая тут же померкла.
– Не убегайте от меня, – произнес Джон за моей спиной.
Вся комната словно застыла. Судя по реакции присутствующих, все, абсолютно все понимали, что его тон не сулит ничего хорошего. Джоанна побледнела на глазах. Даже подростки подняли на нас взгляды, забыв о своих компьютерных играх и мобильных телефонах. Алекс сделал шаг вперед.
– Благодарю вас за обед, миссис Кеннеди, – четко произнесла я. – Думаю, нам пора уезжать.
– Девочка, не убегайте от меня, когда я говорю с вами! Я задал вам вопрос.
– А я дала вам свой ответ, – отозвалась я как можно более хладнокровно, хотя мои коленки дрожали, а внутри все волнительно сжалось. – Мы это еще не обсуждали. И, откровенно говоря, это будем решать мы с Алексом. Не вы.
– Что происходит? – встревожился Алекс.
– Я спросил твою девочку, собираетесь ли вы пожениться в церкви, и она мне ничего не ответила. Я просто хочу это знать, – упрямо твердил Джон. – Неужели пожилой человек не имеет права узнать, как будет жениться его единственный сын – по всем правилам или нет? Или я должен плясать от счастья из-за того, что он вообще женится?
Уже не в первый раз за вечер мистер Кеннеди дразнил сына подобными комментариями. Алекс долго терпел, но теперь не выдержал:
– Выходит, ты радуешься тому, что я – не гомик, верно?
Джон разразился смехом, это было все то же фальшивое, натужное хрюканье:
– Мой сын никогда не будет членососом!
Перехватив взгляд Алекса, я постаралась мысленно направить ему всю свою поддержку, все свои силы, но это была не моя битва. Вероятно, конфликт отца и сына вообще не имел ко мне отношения. Алекс смотрел на своего родителя как на пустое место, бесчувственную куклу.
– Что ж, нам и правда пора. Мы сообщим тебе о свадьбе. Но не жди, что она состоится в церкви. – Алекс посмотрел на меня: – Давай, малышка, пойдем отсюда.
Я думала, что Джон будет кричать нам вслед, но никто не сказал ни слова на прощание. Никто даже не попрощался с нами. Мы покинули дом в полной, абсолютной тишине. Лишь сев в машину, Алекс выпустил пар:
– Придурочный мешок дерьма, хренов ублюдок, черт его дери!
Он резко подал машину назад, и вскоре мы уже пыхтели в трафике. Алекс вцепился в руль, сжимая его так сильно, что пальцы побелели. Я не осмелилась сказать ему, что сейчас он сильно напоминал своего папу.
Алекс ехал не останавливаясь, пока мы не добрались до стоянки отеля. Потом он выключил зажигание и глубоко, судорожно вздохнул. Но даже не посмотрел в мою сторону.
– Прости меня, Оливия. Мне очень, очень жаль.
Я погладила Алекса по волосам, моя рука легла на его напряженные плечи, ободрительно сжала их.
– Милый, мне плевать, что твой папа оказался таким придурком. Правда.
Алекс взглянул на меня:
– Он издевался надо мной.
– Да. Издевался. – Я помедлила в нерешительности, вспоминая беседу наверху и задаваясь вопросом о том, как отреагировал бы Алекс, узнай он о других словах отца.
– Я должен был сказать ему.
Я вовсю разминала его затекшие от напряжения плечи.
– Сказать ему что?
Алекс покачал головой:
– Не знаю. Наверное, то, что он был прав. Я – членосос.
– Но ты ведь не такой.
Убрав руку с его плеч, я положила ладонь на колено. Тяжелое дыхание Алекса заполнило все пространство между нами, а я не знала, что еще ему сказать, чем утешить. Мы находились на шатком мосту предательского уныния.
Алекс посмотрел на меня, и его взгляд сверкнул решимостью.
– Но я люблю тебя. И хочу жениться на тебе. Вот что имеет значение.
Слова любимого немного воодушевили меня.
– Да, только это и имеет значение. По крайней мере, для меня.
Он кивнул так, словно мы пришли к важному соглашению:
– Хорошо. Все верно. Да и пошел бы он куда подальше, этот склочный старикан! Ах, этот чертов идиот! Как же я его ненавижу!
Голос Алекса дрогнул. Я снова коснулась его плеча, не зная, как еще поддержать. Алекс тряхнул головой, резко выдохнул и сильно ударил себя по лицу, словно пытаясь привести в чувство. Потом улыбнулся мне, хотя в его глазах по-прежнему читались гнев и отчаяние.
– И все-таки ты надрала ему задницу, не так ли?
Хриплый смех оцарапал мое горло.
– Увы, я уже сталкивалась с кретинами.
– Мне очень жаль, прости.
– Милый, – серьезно произнесла я, – не нужно извиняться. Как бы то ни было, я довольна, что мы съездили. Я рада, что познакомилась с твоими сестрами, твоей мамой, твоими
