– О, Энн! Ты – богиня! – Он посмотрел на меня. – Детка… детка, где тебя носило весь день? Мне так тебя не хватало!
То и дело спотыкаясь, Алекс одолел две ступеньки, которые вели в находящуюся внизу гостиную, и с разбегу налетел на маленький диванчик, рассчитанный на двоих, на котором сидела я. Засмеялся. Потом положил голову мне на плечо и взглянул своими большими серыми глазами:
– Малышка, привет.
Я коснулась лица Алекса. Его кожа была горячей. Он поцеловал мою ладонь, и я поспешила отдернуть руку, ощутив неловкость от этой неожиданной демонстрации нежной привязанности перед его друзьями.
– Привет.
Алекс рухнул на диванчик. Джейми остался на кухне, начав шелестеть чем-то в холодильнике. Я перехватила пристальный взгляд Энн, следившей за мужем. Она не выглядела расстроенной, это точно. Скорее смирившейся. И определенно не удивленной.
– Принеси мне одну из тех булочек, ты, негодник, – потребовал Алекс.
– Черт возьми, парень, пойди и возьми сам! Я не твой гребаный слуга!
– Да пошел ты, мешок с дерьмом, – отозвался Алекс и поерзал на диванчике, поудобнее устраиваясь рядом со мной. – Детка, ты ведь принесешь мне булочку?
– Малыш, – строгим голосом ответила я, – возможно, нам лучше подумать о возвращении в отель?
– Нет-нет, вы не можете уехать сейчас. – Джейми повернулся от холодильника, на его лице отразилась тревога. – Вы совсем недавно приехали. Я как раз собирался открыть бутылку «Джемесона»!
И оба друга громко, грубо заржали. Мы с Энн даже не улыбнулись. Она вздохнула, и я почувствовала, как напрягся каждый мой мускул.
– Джеймс, Кэм спит, – попыталась образумить мужа Энн.
Джейми приложил палец к губам:
– Точно. Прости. Я забыл. Мы пойдем во двор. Ну давай, ты, проклятый членосос, тащи свою голубую задницу на пирс, там мы сможем выпить это дерьмо!
Сидевший рядом со мной Алекс пошевельнулся и сел прямо. Я подумала, что он обязательно обидится на Джейми, который назвал его членососом, но Алекс лишь рассмеялся и легонько подтолкнул меня локтем:
– Мы немножко побудем на свежем воздухе, малышка. Хорошо?
Я больно прикусила язык, с которого уже готовы были слететь пара ласковых. Между тем, чтобы быть твердой, и тем, чтобы быть стервой, существует слишком тонкая грань, и я едва не преодолела ее. Даже подумывала устроить скандал. В конце концов, я провела здесь несколько часов, не ощущая ни капли внимания со стороны своего парня и пытаясь вести себя учтиво с абсолютно незнакомыми людьми. А еще наблюдая за тем, как мой жених ведет себя словно идиот в компании парня, который практически не отлипал от него.
– Джеймс, – тихо, но угрожающе произнесла Энн.
Мне не хотелось быть ей признательной, но я ощутила нечто вроде благодарности. И встала с диванчика. Алекс поднялся следом за мной. Он держался за мою руку – чтобы не упасть, или, возможно, чтобы убедить меня.
– Всего один бокальчик, – настаивал Алекс. – А потом поедем. Я не видел Джейми целую вечность!
Если бы он поцеловал меня, умоляя позволить ему пропустить пару глотков горячительного, это было бы концом наших отношений. Но он не сделал этого. Лишь посмотрел на меня своим обаятельным взглядом, прекрасно понимая, что я не умею ему сопротивляться. В этот момент я осознала, что все-таки не смогу превратиться в стерву, как того хотела.
– Я люблю тебя, – сказал Алекс мне на ухо. Его слова прозвучали слишком громко для шепота, хотя этот обольститель казался достаточно захмелевшим, чтобы просчитывать свои действия.
И они с Джейми отправились на пирс, оставив нас с Энн переглядываться через журнальный столик. Она пощелкала пультом от телевизора. С пирса до меня донесся смех.
– Мне очень жаль, – сказала Энн. – Они действительно очень давно не виделись.
– Алекс сказал, пару лет.
Она поколебалась, потом медленно кивнула:
– Да. Думаю, достаточно долго.
Мои пальцы сжались в кулаки – не от ярости, просто было нечем занять руки, я по-прежнему чувствовала себя неловко. Карманов у меня не было. Да и вообще, мне не хотелось здесь больше находиться.
Еще один взрыв хохота проник через заднюю дверь, заставив нас обеих повернуть головы. Энн снова вздохнула. Я же подавила свой вздох, который тут же застрял в моем горле. Сощурившись, Энн посмотрела на меня.
– Они оба могут быть такими придурками! – бросила она.
Ее слова удивили меня, и я не сдержала смешок:
– Вы и правда так думаете?
– О боже, да. – Энн поднялась. – Они ведут себя непотребно, даже если просто разговаривают по телефону или рубятся в игровую приставку. И даже не говорите мне про их общение на «Коннекс»! Клянусь, кажется, будто им обоим лет по пятнадцать!
– Это… Я его таким еще не видела.
Помедлив секунду, Энн кивнула:
– Хотите еще чаю? Кусочек торта? Мне удалось припасти немного.
– От торта никогда не откажусь. Да, пожалуйста. – Я последовала за хозяйкой на кухню, где она вынула из холодильника шоколадный торт.
Энн отрезала пару кусков, а я налила чаю. Мы расположились у столешницы, откуда, наклонившись, было удобно смотреть в выходившее на пирс окно. Но в кромешной тьме я могла разглядеть лишь темно- красный огонек сигареты, метавшийся взад-вперед. Я пронзила вилкой толстый слой шоколадной глазури, но не стала есть.
– Они всегда так себя ведут? – спросила я.
Энн облизнула глазурь со своей вилки.
– Думаю, они бы так не безобразничали, если бы виделись почаще. Со всеми остальными Джеймс так себя не ведет.
– Алекс тоже… здесь он другой.
– Они дружат давным-давно, – в который раз произнесла она.
Я обернулась к ней:
– Итак, что же мне со всем этим делать?
Энн снова старательно облизала глазурь и опустила вилку.
– А вы действительно его любите?
Из уст кого-нибудь другого этот вопрос мог бы прозвучать оскорбительно, но она спрашивала искренне.
– Люблю. Очень люблю.
– Тогда вы должны знать…
– Я уже знаю достаточно, – оборвала я.
Энн долго, пристально смотрела на меня, и этот внимательный взгляд дал мне понять, что она, возможно, знает обо мне намного больше, чем могла понять за короткий период знакомства.
– Тогда вам следует поступать так, как я – с Джеймсом.
– Это как же?
Энн снова выглянула в открытое окно, и до нас в который раз донесся взрыв хохота.
– Вы можете любить его, даже при том, что иногда он ведет себя как придурок.
…И в этот момент я вдруг поняла все.
Это ощущалось в том, о чем Энн не говорила, явно умалчивая. В том, как старательно она избегала касаться Алекса, даже не обменялась с ним рукопожатием. В том, как она наблюдала за Алексом и своим мужем, которые вдруг превратились в озорных мальчишек. В том, как она была добра ко мне. И внезапно, к
