мной.
Тяжело дыша, он взглянул на меня. С его лица скатилась капля пота, упала мне на губы. Я ее слизнула. Он вышел из меня, позаботился о презервативе, лег на бок и, притянув меня к себе спиной, обхватил рукой.
– Тебе понравилось? – спросил он. – Когда я сказал тебе до себя дотронуться?
Я подумала над его вопросом, решив, что он заслуживает честного ответа.
– Мне не то чтобы не понравилось.
Его рука совершила путешествие вдоль поверхности моего бедра к изгибу талии.
– И как я должен это понимать?
– Ты должен понимать это так, что мне понравилось, как ты мной командовал. Но я бы этого не сделала, если бы ты не сказал.
Он начертил узор на моей коже и задумчиво произнес:
– И ты сделала бы все, что бы я ни сказал?
– Разве до этого я только этим и не занималась?
Помолчав, он спросил:
– Как далеко ты готова зайти в удовлетворении моих желаний?
Я намеренно не стала оборачиваться, чтобы не смотреть на него.
– Насколько ты готов меня сопровождать.
Он снова помолчал.
– Ты и правда это делаешь, верно, – низким голосом сказал он. – Не смешиваешь одно с другим.
После секса меня стало клонить в сон. Я накрыла его руку, лежавшую на моем животе, своей.
– Да.
Он поцеловал меня в лопатку.
– Всегда?
– Да, Дэн. Всегда.
Я думала услышать от него что-нибудь в ответ, но он молчал. Я слышала, как он дышит. Затем мои глаза стали понемногу закрываться, в комнате почему-то стало темно. Дэн накрыл меня покрывалом. Он негромко похрапывал, лежа рядом со мной на подушке, одна его рука по-прежнему лежала на мне, словно это помогало ему удостовериться, что я пока рядом. Я лежала так с минуту. Прикосновение его пальцев – словно отпечаток. Я и не ожидала, что это доставит мне столько удовольствия.
Затем я встала, надела его пижамные брюки и застегивающуюся до низа рубашку. Должно быть, я и вправду немного спятила, приехав к нему через полгорода в своем белье, хотя ночь еще не наступила. Искушать судьбу повторно я не собиралась.
Я повернулась, чтобы бросить еще один взгляд на него, спящего, прежде чем выйти из спальни, а затем и из дома.
Глава 6
Зачастую, если спросить, о чем ты думаешь, многие отвечают: «Да так, ни о чем». Это ложь, хотя сам человек может искренне верить в то, что говорит. Человеческий мозг всегда решает какую-то проблему или обдумывает какую-то мысль, причем даже когда сам человек полагает, что ни о чем не думает. Забавная это штука – человеческий мозг.
Я всегда о чем-нибудь да думаю. Есть три вещи, которые приближают меня к состоянию «ничегонедуманья», и это только когда я работаю с цифрами, трахаюсь или пью. Все остальное время я могу сравнить свой мозг с хомячком, который бежит себе в колесике, крутит его, при этом сам постоянно оставаясь на месте. Бесплодный, бесконечный бег.
Чад – единственный человек, который знает меня лучше всех, это понимает. Именно поэтому он заботливо присылает мне коробки, полные мультиков и дорогого шоколада, а также открыток с оптимистичными пожеланиями. Он также знает, что никакие цитаты и вкусности не поднимут мой дух, но зато это поднимает настроение ему. Я не возражаю. Мне нравится уминать дорогой шоколад и хихикать над мультиками. Я благодарю его за заботу корзиночками фруктов, составляемыми профессиональными дизайнерами, кремом для тела и поздравительными приглашениями в ресторан. Это самое малое, чем мы можем выразить заботу друг о друге, не имея возможности сделать это лично.
– Тебе оставили посылку. – В дверях своего дома показался Гевин. Должно быть, он дожидался моего прихода с работы, так как дверь открылась сразу, как только я поставила ногу на ступеньку. – Я расписался за тебя. Надеюсь, все нормально.
– Ну разумеется, Гэв. Спасибо. Хочешь ее занести? Мы зашли ко мне. Я сняла плащ, повесила его и сумку на вешалку.
Посылка от Чада была квадратной и маленькой. Поставив ее на кухонный стол, я пошла переодеваться.
Гевин уже начал открывать банки из-под краски, которые я выстроила вдоль стены. Белый без всяких примесей цвет. Ничего потрясающего воображение. Под цвет мебели, приобретенной мною на аукционе, я собиралась купить декоративные профили из красного дерева. Открывая посылку от брата, я поглядывала, как работает Гевин.
– Ну и как музей?
Его передернуло.
– Отстой.
Я больше ничего не стала спрашивать. Развернув коричневую оберточную бумагу, обнаружила коробку. Потрясла ее. Тихо. Тогда я подумала: наверное, журналы. У Чада была слабость складировать таблоиды со сплетнями из жизни знаменитостей, а затем пересылать их мне с комментариями на полях.
Мне на руки легла тетрадь. Тяжелая тетрадь в черно-белой обложке, на которой виднелись царапины и которая была чуть-чуть согнута, но в остальном нормальная такая тетрадь. Я потерла прохладный картон и, глядя на тетрадь, заметила, как она подрагивает, так как руки у меня вдруг затряслись.
В незапамятные времена жила принцесса-бродяжка. У нее были длинные светлые волнистые волосы и такие голубые глаза, что им завидовало небо. Принцесса жила во дворце со своим любимцем – единорогом, по имени Юник».
Принцесса-бродяжка. Я уже столько лет о ней не думала, что сейчас эта история показалась мне незнакомой.
Гевин вошел на кухню, чтобы освежить горло глотком воды, и увидел меня на стуле с тетрадью на коленях.
– Что получила?
Я подняла тетрадь и показала ему.
– «Принцесса-бродяжка». Это сказка, которую мы сочинили с братом, когда были детьми.
– Вы сочиняли сказки?
Я не была уверена, стоит ли мне обижаться при виде изумления, проступившего на его лице.
– Эту – да.
– Bay. – Он смотрел на меня потрясенно-уважительно. – Круто, мисс Каванаг.
Я провела пальцем по черно-белому узору на обложке.
– Принцесса-бродяжка вместе со своим любимцем единорогом Юником прошла не через одну переделку. К тому же никогда не ждала, чтобы ее спас какой-нибудь принц.
– Крутая телка, да?
Я взглянула на Гевина и увидела одну из его редких ухмылок.
– Это точно.
– Почему вы перестали о ней писать?
Я положила тетрадь на стол.
– Повзрослела.
Гевин подошел к столу, взял тетрадь и пролистал несколько страниц.
– Могу я ее почитать?
– Это не «Маленький принц», но… да. Если хочешь.
Он снова усмехнулся.
– Спасибо. Иногда я тоже пописываю.
