Листва растущего над нами дерева отбрасывала пятнистую тень на его лицо, которое в профиль выглядело совсем не так, как анфас. Только сейчас я заметила маленькие морщинки вокруг его глаз.
Я не знала дня его рождения, как и то, есть ли у него братья или сестры, где он родился и вырос. Не знала, какой его любимый цвет и занимался ли он в прошлом спортом. Я знала вкус и запах его тела, знала, какой у него член, линию его бедер, узор веснушек на плече, количество волосков вокруг его сосков. Я знала, что Дэн любит посмеяться, что он может быть чутким или настойчивым, не теряя при этом чуткости.
– Я люблю мороженое с ароматизированными красными сахарными шариками. – Как только вспомнила про запах, я сразу же ощутила на языке вкус мороженого. – Такое продается не везде – но во-он в том киоске на «Городском острове» оно есть. И еще я люблю мороженое в вафельных стаканчиках.
Дэн оглянулся на меня через плечо, приподняв бровь.
– Да?
– Да, – кивнула я.
Я не заслуживала, чтобы он простил меня сразу же. Он и не простил. Я только больше зауважала его за то, что он не потрусил вслед за мной, как щенок в ожидании получения лакомства. Дэн посмотрел в сторону Сити-Айленда. Я слышала, как трепещет на ветру его галстук. Сегодня на нем был изображен Губка Боб Квадратные Штаны.
– Может, мы как-нибудь туда сходим? – предложила я. – Купим там мороженое?
Он перевел на меня взгляд, и по его лицу я поняла, что сдаваться легко он не намерен. Но мне даже нравилось, что он не позволяет мне собой помыкать или просто использовать его. Что он учит меня себя уважать.
– Может быть, – наконец сказал он.
Я чуть робко ему улыбнулась. Ну вот, кажется, мы снова стали на один шажок ближе. Вряд ли он подозревал, чего мне стоила эта храбрость, да я и не хотела, чтобы он это знал.
Мы еще немного постояли так – отчужденно, на расстоянии друг от друга, – но затем Дэн все-таки вытащил руки из карманов. Он улыбнулся. Улыбка вышла чуть натянутой, хотя и искренней.
– Мне пора в офис.
Я кивнула, испытывая и разочарование, и облегчение оттого, что он, кажется, все еще не был склонен к разговору. Меня это устраивало – я не могла сближаться иначе, как шажок за шажочком. Мне нужно было время, чтобы обо всем подумать. К чему это могло привести. К чему я хотела бы, чтобы это привело.
– Поймать тебе такси?
Я кивнула – пешком до моего офиса было далековато, тем более в офисной одежде.
– Спасибо за ланч, – сказала, прежде чем сесть в такси, и помедлила, заметив, как другая пара, так же как мы решившая перекусить на свежем воздухе, прощалась с гораздо большим пылом, чем мы.
Отъезжая, я смотрела на Дэна из окна. Он махнул мне рукой. Я махнула в ответ этому не слишком высокому мужчине в дорогом деловом костюме с галстуком, трепещущим на ветру.
Я села в машину с самыми лучшими намерениями. Дом, в котором прошло мое детство, был не так далеко от города – в субботу это примерно сорок минут езды. Одновременно и близко и далеко.
Городок моего детства не слишком изменился. Те же широкие улицы, вдоль которых росли деревья. Дома, чей возраст переваливал за полтинник, – некоторые из них были переоборудованы в фирменные магазинчики и бутики. За то время, что меня здесь не было, бензоколонок и сетевых магазинов стало больше, но за исключением этого я могла легко представить себе, что снова вернулась в детство и качу на своем велике с волосами, собранными в косички, как когда-то ездила в библиотеку или в плавательный бассейн.
Я повернула машину на улицу, где стоял старый дом моих родителей. Дома были все те же, выкрашенные в тот же самый цвет. Деревья, правда, стали выше. Прибавилось веранд и подъездных дорожек. На когда-то пустом месте возвышался многоквартирный дом, который был здесь совершенно не к месту.
Я приехала навестить отца. Это правда. Моя мать, может быть, и любит изображать из себя мученицу и одновременно играть драматическую роль королевы, но если уж она заговорила о болезни отца, это могло значить, что он правда болен, может быть, даже неизлечимо. Мне нужно было с ним поговорить, пока не стало слишком поздно. Я хорошо знала, какую пустоту оставляет в душе смерть человека, которого любишь, но с которым не успеваешь помириться.
Но, оказавшись перед домом родителей, я не смогла взять и просто так заехать на подъездную дорожку. Я притормозила у тротуара, глядя на дом, в котором росла. Желудок вдруг взбунтовался, как если бы я перепила кофе.
Последний раз я была в этом доме в день, когда уезжала в колледж, который мать не одобрила. Она заявила, что если я уеду, то могу больше никогда не возвращаться. Я была счастлива. Со временем она изменилась и была уже не так категорична, зато я пластинку менять не захотела. Я ненавидела этот дом и то, что в нем происходило, а потому вернуться сюда не могла. Даже навестить моего, возможно уже умирающего, отца. Я отъехала от родительского дома, сделала разворот в конце улицы и вернулась в город, ставший мне родным.
Марси была несказанно удивлена, открыв дверь и обнаружив меня на пороге. Я понимала ее удивление. К тому времени, как я добралась до нее, наступила ночь, а я заранее не предупредила о своем визите. Она открыла дверь шире, предлагая мне войти, и я увидела сидящего за столом Уэйна.
– Извини, я не хотела вам мешать. – Я повернулась, но Марси загородила дверь.
– Не глупи. Мы просто решили перекусить. Давай, входи. – Она встретилась со мной взглядом. – Да входи же ты. Хочешь выпить?
Я уже успела пропустить несколько рюмок водки ниже по улице, но кивнула:
– Налей мне что-нибудь. Что у тебя есть.
Марси с Уэйном обменялись взглядами, которые нельзя было интерпретировать иначе, как «да ведь она уже пьяна!». Уйэн встал, подошел к буфету, вытащил бутылку водки и пару стаканчиков. Марси достала из холодильника лимоны и взяла сахарницу со столешницы.
– С лимончиком? – предложила она.
Я кивнула.
– Извиняюсь за вторжение. Наверняка у вас были свои планы на субботний вечер.
– Вообще-то мы просто ждем кое-кого из друзей, – с некоторым смущением произнесла Марси. – Собирались немного поиграть.
– Настольные игры? – Я даже моргнула, услышав такой невинный ответ, который как-то не вязался с образом Марси, который у меня сложился.
Уэйн засмеялся:
– Ну да. Настольные игры. В субботнюю ночку.
Он приобнял Марси за плечи и поцеловал в висок. Она игриво пихнула его в бок. Они улыбнулись друг другу, словно им был известен какой-то секрет. Я почувствовала себя чужой.
– Я лучше пойду.
– Нет, Элли, останься. Будет забавно, я обещаю. – Марси взяла меня за руку и притянула к себе. – Останься.
Я осталась. Мы выпили. Прибыли друзья Марси, и мы разложили на столе игры: «Надуваловка», «Гесстьюрес», «Рисумей», «Тривиал Персьют». Мы разделились на команды – мальчики против девочек – и стали играть, закусывая водку с лимоном начос и немецкими кренделями. Команда девочек выиграла две трети из всех игр, но мальчики вроде не очень-то расстроились. Я была единственной не имеющей пары, но это вроде тоже никого особо не волновало, по крайней мере вслух об этом не упоминалось, а если и были сочувственные взгляды в мою сторону, я этого не заметила.
Уже и не вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, когда я в последний раз была в компании – чтобы просто разделить общество других людей, посмеяться, поиграть в игры. В общем-то, можно было даже поспорить, была ли я когда-либо частью коллектива. В школе я слыла тихоней, очкариком. Моя лучшая подруга Сюзан Дитц переехала, когда мы учились в десятом классе, а после этого… ну а после этого все изменилось. В колледже у меня были друзья. Мэтью втянул меня в свой кружок, я даже стала там своей. Мы могли смеяться, пить, играть в игры до поздней ночи. Целоваться и даже больше под одеялом, когда
