Дэном сидели чуть поодаль, каждый ел свою порцию.
На этот раз, когда Дэн проводил меня до дома, я ничего не сказала, вставляя ключ в замок. Я прошла внутрь, оставив дверь открытой, чтобы он мог зайти следом, затем закрыла дверь и направилась по узкому длинному коридору к кухне. Дэн шел за мной. Перед столовой он остановился.
– Ух ты!
Я тоже замедлила шаг и с гордостью призналась:
– Только что закончила.
– «Маленький принц».
Я улыбнулась:
– Значит, прочел?
Дэн посмотрел на меня через плечо.
– Конечно. Раз ты сказала, что надо прочесть.
Нервы снова меня подвели, и я засеменила из столовой к кухне. Когда Дэн вошел, я уже налила воду в чайник и поставила его на плиту.
– Тут тоже мило, – заметил он, оглядывая мою черно-белую обитель.
– Спасибо.
– Мне нравится та фотография.
Дэн указал на черно-белый снимок, который я повесила рядом с задней дверью. На ней была изображена девочка с длинными темными волосами, закрывавшими ей лицо. Обхватив колени, она сидела на низенькой кирпичной стенке возле пруда с карпами кои. По поверхности воды расходились круги. Эта фотография напоминала мне все причины, из-за которых я не приглашала его к себе и продолжала удерживать на расстоянии.
Я подождала, вглядится ли Дэн в фото пристальнее. Я хотела, чтобы он действительно
Он снова кинул на меня взгляд через плечо.
– Откуда она у тебя?
– Брат сделал.
Чайник засвистел, я на некоторое время отвлеклась, засыпая мой любимый «Эрл Грей» в заварной чайник и заливая его водой. Вдохнув запах ароматной заварки, вышедший вместе с паром, я закрыла чайник крышкой.
– Так это ты?
– Да.
– Сколько тебе? – Дэн приблизился к фотографии в рамке и стал изучать ее, засунув руки в карманы.
– Пятнадцать.
Я достала чашки, сахар, сливки. Пошарив в буфете, обнаружила печенье в шоколадной глазури, хотя желудок мой сжался, все еще не оправившись от хрена, которым была приправлена говядина. Пришлось даже переместить «Бамбук счастья» на кухонный гарнитур, чтобы уместить все на столе.
Дэн все еще изучал фотографию.
– О чем ты думала в тот момент? – спросил он, когда я взялась за вазу.
Вопрос так меня поразил, что мои пальцы разжались. Ваза была сделана из прозрачного тяжелого пластика, не из стекла, поэтому, ударившись о плиточный пол, не разбилась вдребезги, но стебли бамбука, вода и шарики оказались на полу, и я от души матюгнулась.
Дэн тут же поспешил мне на помощь, но тем самым только вызвал у меня новый прилив раздражения, что было совсем уж иррационально, может быть, даже мелочно с моей стороны. Мне было все равно. Я нетерпеливо махнула в его сторону, показывая, чтобы он не совался, схватила полотенце, которым вытирала посуду, и нагнулась, чтобы вытереть пол.
– С твоим бамбуком ничего не случится, Элли. Это крепкое растение.
– Это подарок. – Я вытирала пол, пока Дэн собирал изогнутые стебли и клал их на стол. – Как же – ничего не случится! Все корни сломаны!
Дэн собрал шарики и вернул их в вазу.
– Все будет в порядке, Элли.
Я что-то резко ответила и встала, чтобы отжать полотенце. Сдерживаясь, как бы в сердцах не наговорить Дэну чего-нибудь еще, повернулась к нему спиной. Он не заслуживал тех слов, которые вертелись у меня на языке, но разве осознание того, что ты ведешь себя как мегера, способно мгновенно заставить человека изменить свое поведение? Разве делает в своих глазах те или иные поступки оправданными? Я и тогда так не думала и сейчас не знаю, но, как часто бывало в моей жизни, и на этот раз удержаться не смогла.
Звяканье шариков, которые Дэн бросал в вазу, также не могло не внести свою лепту. Мои плечи напряглись. Я повернулась к нему.
– Не разбей еще и шарики!
Дэн поднял на меня сузившиеся глаза.
– Не собираюсь ничего разбивать.
Я ревниво пересчитала шарики в вазочке, в руке Дэна и те, что еще лежали на полу. Дэн поднял их и выпрямился.
– Еще три.
Он оглянулся.
– Где?
– Не знаю! – огрызнулась я, что было абсолютно несправедливо по отношению к Дэну. – Я знаю только, что шариков было двести восемьдесят семь, а сейчас только двести восемьдесят четыре!
Дэн уставился на меня. Я почувствовала, как начинают пылать моя шея и щеки, и вновь отвернулась к раковине. Затем до меня донесся шорох, за которым последовало три приглушенных звука. Три последних шарика вернулись к остальным, уже лежащим в вазочке.
Дэн подошел ко мне, остановился за моей спиной, не делая попыток до меня дотронуться.
– Элли.
– Я считала, – сказала я. – На фотографии я считала, сколько рыбок в пруду.
Я ощутила почти невесомое прикосновение его рук, легших мне на плечи. Не стала сбрасывать их с себя, но и не подалась навстречу Дэну. Он вздохнул и убрал руки.
– И сколько ты насчитала рыб?
– Пятьдесят шесть.
– Элли, повернись.
Я неохотно сделала так, как он просил. Хотела вступить с ним в перепалку. Более того – хотела довести его до точки, чтобы он разозлился на меня и ушел по своей воле. Чтобы не выпроваживать его самой.
– Что я сделал не так?
Единственное, в чем заключалась его вина, было то, что он начал мне нравиться. Но как об этом сказать?
– Ничего.
– Тогда в чем дело? – Он провел рукой по волосам. – Ты ведешь себя так, как будто я тебя конкретно достал.
Я повернулась и скрестила руки на груди.
– Ты сделал неправильные выводы.
– Тогда в чем дело? Что происходит?
– Да ничего не происходит! – нахмурилась я.
Дэн тоже нахмурился. В напряженной тишине раздался звонок телефона. Дэн кинул взгляд в его сторону, так как я продолжала стоять у раковины. После четвертого звонка я рванула трубку и нажала на громкую связь.
– Алло?
– Привет, родная.
– Привет. – Я отвернулась от Дэна.
