кофе и сделала глоток. Помои. Но я все равно выпила.
– Но это правда, зайка. – Она покачала головой. – Давай выкладывай в чем дело, если не хочешь услышать, что я делала на Арубе.
Марси убедила меня пойти на ланч на свежий воздух, пока еще стояли солнечные дни. Теперь мне от нее покоя не было, и даже четыре слоя туши на каждом глазе не мешали ей смотреть мне прямо в душу.
– Когда это ты была на Арубе?
– Пока еще не была, но собираюсь туда в свой медовый месяц.
Я выпила еще кофе, хотя к этому моменту глаза от кофеина у меня стали как блюдца, поэтому я бы не удивилась, если бы мои ресницы стали доставать до корней волос. Затем до меня дошел смысл ее слов, и я взглянула на ее левую руку с новеньким бриллиантовым колечком. Я со стуком поставила чашку на стол.
– Марси! Вы помолвлены?
Она просияла:
– Угу.
Марси рассказала мне, как Уэйн опустился перед ней на одно колено и предложил стать его женой. Принесли нашу еду. Марси ела и говорила, оживленно размахивая в воздухе вилкой, чем вызывала изумленные взгляды сидевших за другими столиками посетителей. Я слушала и кивала, заразившись ее непосредственной радостью.
Наконец она прервала себя, сжимая в руке вилку с кусочком сырного пирога.
– Это мой последний сырный пирог до свадьбы. Я хочу сбросить хотя бы десять фунтов. Да, Элли, а ты- то сама как поживаешь?
Я взглянула в свою тарелку с наполовину съеденным десертом.
– Я? Хорошо. Спасибо за открытку и растение.
Она улыбнулась.
– Уэйн сказал, что ты предпочтешь его цветам.
– Так и есть. Передай ему, что он прав. – Я доковырялась до дырки в своем пироге. – Спасибо, что подумали обо мне.
– Да не за что. – Марси прожевала, проглотила кусок, отхлебнула кофе.
Я чувствовала ее взгляд на себе, но голову не поднимала. Однако Марси было не остановить таким принятым и простым способом избежать общения, как не встречаться с кем-нибудь взглядом.
– Ты знаешь, что можешь мне сказать, если хочешь. Можешь говорить со мной о чем угодно.
Я кивнула:
– Спасибо, Марси, но отец уже был болен. Это не стало потрясением.
Она тяжело вздохнула, и этот вздох, в отличие от ее взгляда, все-таки заставил меня поднять на нее глаза.
– Я говорю не о твоем отце.
– Нет?
Она мотнула головой и закинула последний кусочек пирога в рот.
– Не-а.
Я секунду просто смотрела на нее, затем тоже последовала ее примеру. Сахар и вязкий шоколад… Моим вкусовым рецепторам понравилось.
– На прошлой неделе, в центре, я видела Дэна. – Марси вытерла пальцы салфеткой.
Я что-то невнятно пробормотала. Марси вперила в меня взгляд ясных голубых глаз. Блестки в тенях для глаз засверкали. Помада у ней тоже была нового оттенка, губы надулись. Я приготовилась к лекции.
– Он сказал, что вы разошлись. Что ты не отвечаешь на его звонки.
Я хотела засмеяться, но у меня вырвался какой-то приглушенный звук.
– Разошлись?
– А что, нет?
– Мы не…
– Элли. – Марси положила руку поверх моей, и я опустила вилку. – Что случилось?
– Не хочу об этом говорить. – Я посмотрела ей прямо в глаза.
– Ну хорошо. – Она сжала мои пальцы.
– Да и вообще по этому поводу нечего сказать. – Нечасто я говорила не думая, но в этот день молола языком быстрее, чем соображала. И чем больше я говорила, тем сложнее было остановиться. Хотелось сказать. Объяснить. Опровергнуть, заявить, высказаться. Оправдаться.
Марси сидела и слушала. Впервые молча.
– Он не был моим бойфрендом. Мы просто приятно проводили время. Все было несерьезно с самого начала. Я сказала ему сразу, что наши встречи в отношения не перерастут. Я не вступаю в отношения. Я так ему и сказала. «Хорошо», – согласился он. – Слова были похожи на капли, стекающие по окну, – делящиеся, ветвящиеся, снова возникала еще одна, когда уже казалось, что все исчезли. – Я не виновата, что он все неправильно понял. Я была с ним честна. С самого начала. Он знал, я знала. Мы оба знали. И теперь все кончено, хотя что «все», я сама не понимаю, раз на самом деле ничего и не начиналось.
– Вот ты сама и ответь на это, – мягко сказала Марси, откидываясь на спинку стула. Она выглядела такой спокойной, словно каждый день выслушивала душевные излияния.
– Все кончено, – твердо сказала я. – В смысле не все, но кончено.
Она улыбнулась:
– Элли, родная. Милая моя. Что плохого в том, чтобы быть счастливой?
Сначала я не нашлась что на это ответить. Пирог в желудке словно превратился в камень. Я даже допила кофе, хотя он уже остыл.
– Я боюсь, – со стыдом прошептала я наконец.
– Но мы все боимся, Элли.
Я подняла на нее взгляд и тяжело-тяжело вздохнула.
– Даже ты?
Она кивнула:
– Даже я.
От этого признания я почувствовала себя лучше и даже улыбнулась. Марси улыбнулась в ответ. Взяв мою руку в свою, она переплела наши пальцы.
– Посмотри на тех старичков вон там, – сказала она. – Они хотели бы увидеть что-нибудь из разряда «девочка с девочкой».
Ей удалось меня рассмешить. Я не отпускала ее руку и не выдергивала свою.
– Но конечно, они ждут, что без пудинга не обойдется.
– О, пудинг! – сказала Марси. – Я могла бы в него нырнуть.
Мы снова улыбнулись, и мне стало легче. Я снова взяла вилку в руки, и мы вдвоем с Марси сделали сигнал, что хотели бы расплатиться.
– Значит, так. Не могу сказать, что я знаток по части советов. У меня было столько бойфрендов, что я сбилась со счета и не уверена, что совсем без бойфренда лучше, чем какой-нибудь. Но одно я знаю точно. Когда наконец встречается человек, рядом с которым тебе хочется улыбаться и смеяться, с кем ты чувствуешь себя словно за каменной стеной, ты не должна отпускать его только потому, что боишься.
– Ты чувствуешь себя так с Уэйном?
Марси кивнула, и улыбка смягчила каждую черточку ее лица.
– Да.
– И ты не боишься, что однажды лишишься всего этого?
– Конечно, боюсь. Но лучше иметь что-нибудь хорошее хотя бы недолго, чем никогда ничего не иметь.
Я доела десерт и вытерла рот.
– Спасибо за совет, но я думаю, что все кончено. Я говорю про Дэна.
– Он хороший человек, Элли. Почему ты не хочешь дать ему второй шанс?
– Нечего давать. Он не сделал ничего плохого. Он не такой, как… Он не…
